Измена. Няня для мужа - Саша Киндер

прижимая малыша к себе и слыша тихое сопение в мою щеку. Разбудил меня ласковый детский пальчик, метко, но не большо ткнувший в глаз.

— Ох и надаю я тебе по голове, если ты её разбудишь! — шипела Альба.

— Мама, а ты уверена, что ты правильно поняла кто именно из нас твой ребенок? — хмыкнул Эксаль из другой комнаты.

Я слышала их негромкие переговоры.

— Мой ребенок точно не стал бы спорить и делать так, как мне не нравится! — шипела женщина, — а ты, в отличие от милой маленькой Долли, хамишь мне и перечишь.

Мужчина тяжело вздохнул.

— В этом и смысл, мама, — он кивнул, — ты платишь ей деньги, чтобы она была послушной. А я даю деньги тебе, — смешок от него, — по твоей логике слушаться меня должна ты.

От Альбы долетел возмущённый «Ах!». Я села с улыбкой, пригладив на голове Франко растрепавшиеся после сна волосики. Почему-то он был не таким крикливым и требующим внимания, как наша младшая. Как все дети, с которыми мне нужно было сидеть.

— Вы с сестрой — образец того, как неправильно я воспитала детей! — надулась Альба, а после заметила сонно прошедшую к ним меня, — Долли, — вскочила зачем-то она, — как ты себя чувствуешь? Отдай малыша отцу, а сама поднимайся наверх. Пора переодеваться.

Эксаль в этот момент спокойно пил чай, так что мешать ему не хотелось.

— Лучше мы сами поднимемся поиграть, — развернулась я, — и простите, что так сегодня вышло.

Альба закрыла рот рукой. Может не хотела сболтнуть лишнего? Но ей точно успели рассказать то, что наболтала тогда в машине моя сестра.

— Я с вами, — взял с собой кружку Эксаль, — Долорес, обмен — я тебе чай, ты мне сына.

Спорить я не стала.

— Так не пойдёт, — остановила нас Альба, — Долли нужно надеть платье, а Франко пусть сидит с тобой! Не стесняйся, милая, — ко мне, — Карина с мужем и малышкой Триси уже на подходе!

— Действительно, — усмехнулся Эксаль, — тебе же нужно похвастаться новой заводной игрушкой, да, мама? Не в обиду, Долли, но кукла вышла из тебя на удивление отличная.

Похвалил он меня или обидел, я так и не поняла. Просто передала ему Франко и нахмурилась.

— Будет у тебя дочь, тогда и скажешь мне, что думаешь, — Альба схватила меня за руку, — пойдём, дорогая. Я передумала насчет тех туфлей, поэтому купила немного другие. Бантики и в самом деле были несуразные. Но цвет!

Я с мольбой глядела на качающего улыбчивого малыша Эксаля. Когда я видела его таким, могла думать лишь о том, что это странно — никогда не видела мужчин, которые добровольно были готовы водиться с собственными детьми. Выглядело это ужасно непонятно.

— Да, Долли, — остановил нас мужчина, — на пеленальном столике в детской лежит листок с номером телефона твоего отца, — он внимательно смотрел на меня, — я обдумал твоё семейное положение, изучил варианты, при которых твоя жизнь улучшится, и нашёл один вполне сносный, — он улыбнулся, — твоя мать не получает алименты на детей? Она могла бы оформить их и на себя, если бы они с твоим отцом находились в браке.

Мы с Альбой переглянулись.

— Он сам у нас деньги вору… берёт. Ему не с чего платить нам, — пробурчала я.

Эксаль поднял бровь.

— Ты ничего не знаешь о нём, я правильно понял? — будто и не спрашивал мужчина, — твоя мама по глупости записала всех детей на себя. И в этом есть некоторая проблема, которую можно решить тестом… к-хм, вернее тестами на отцовство. На тебя и ещё на троих детей.

Я помотала головой.

— Отец что-то такое говорил, — вспомнила я, — мама сказала, чтобы он пошёл… куда-нибудь подальше от неё.

Теперь мужчина нахмурился.

— Почему? — не понял он.

Говорить ему, что она сомневается, что дети от него, было бы странно. Поэтому я пожала плечами.

— Так или иначе, но у твоего отца сейчас новая семья, — Эксаль удивил меня, — он женат более пяти лет, что тебе явно было неизвестно. Уточню — у него есть стабильный заработок, превышающий ваш в два раза, треть недвижимости в более респектабельном районе и личный автомобиль.

Он врал. Я точно знала. Да не могло у того бомжеватого алкаша быть столько всего! Да ещё и жена с машиной! Не-ет. Он раз в полгода приходил к нам пить, забирать деньги и бить всех подряд.

— Я веду к тому, что мы вполне можем нанять тебе адвоката, сделать тест ДНК и обязать твоего отца платить тебе алименты, — сел на свой стул Эксаль.

— Мне? — переспросила я.

— Тебе, Долорес, — повторил он, — я не настаиваю, но способен посодействовать в этом деле.

Я медленно помотала головой.

— Не надо, — поджала губы, — можно мне идти?

Мужчина дернул щекой.

— Долли, по какой причине ты отказываешься? — сверлил меня глазами он, — тебе будет лучше, если я помогу.

— Вы его не видели никогда и не знаете, — дрожал мой голос, — мне от него точно ничего не нужно.

— Какая ты гордая! — восхитилась Альба.

— И глупая, — отвернулся Эксаль, — скажи мне, если передумаешь.

Щеки стали красными. Почему это я глупая? Что я такого сделала?

Пока Альба одевала меня в то самое розовое платье и туфли, я понимала, что расстроилась сильнее, чем обычно. Эксаль всегда говорил что-то обидное прямо и иногда не понимал, что не так. Мог извиниться, но всё равно не знал за что.

— Тебе понравится Карина, — радовалась Альба, пока разглядывала меня перед зеркалом в ещё одной комнате, только в этот раз соединенной стеной с детской, — она так же пряма и упряма, как её брат, однако в ней намного больше понимания, чем в нём, — она кивнула, — она очень милая, добрая и любит своего мужа! — женщина мне подмигнула, — они самая лучшая пара, которую я когда-либо видела! Ах, а их доченька! Знаешь, Долли, когда у двух прекрасных людей появляется малыш, то рождается как минимум ангелок, — она довольно кивнула, — вот и Триси была рождена не иначе, как с нимбом!

Когда мы спускались на первый этаж, там уже был накрыт длинный общий стол, за которым сидела белая как мел Инес, а Эксаль и Роб отвлекали Франко от хныканья.

— Го-осподи, — протянула Инес, — на тебе взорвался тюбик с розовой пылью фей? — скалилась она, — Долли, мой тебе совет — шли бабку в зад, снимай этот ужас и беги от неё подальше!

— Заткнись! — приписала еще пару матерных слов Альба, — когда же ты… фу-х! Надоела! Долли, не слушай ее — вкус у женщин из низшего слоя появиться не может, засунь её хоть в Шанель, хоть в