Гувернантка для капризного принца (СИ) - Константин Фрес

восторге воскликнула Виола, позабыв обо всех мудрых словах, что произнесла. — Она должна была исполнить то, для чего была предназначена? Но не смогла?

Эвита пожала плечами.

_— Кто же знает. Для чего мы приходим в этот мир? Зачем мы с тобой рождены?

— Выйти замуж и сделать мужа счастливым, конечно, — рассудительно ответила Виола.

— Для чего ж еще?

Эвита снова ощутила, как мысли в ее голове взрываются, догадки острыми и болезненными вспышками пронзали мозг.

Та, другая, настоящая Эвита — она была гордой и холодной девушкой.

Отстраненно смотрела на людей, и готовилась сделать то, к чему ее готовил отец: осчастливить высокородного мужа. Того, кого выберет отец.

Сердце ее было холодно и равнодушно.

Кажется, она даже живой не ощущала себя. Покорный инструмент в руках хозяина.

Ее счастье заключалось в покое и в возможности блистать.

О да, это Эвита любила — поражать своей недоступной красотой, глядя свысока на кланяющихся ей людей!

ЕЙ нужен был муж, который украшал бы ее золотом и бриллиантами, как язычник —

идола.

А принц, с его яростным и упрямым пылом, ей был не нужен.

«Она никогда, никогда не полюбила бы его, — стучало в висках девушки. — Эвита не умела любить. Совсем. И сестру, вероятно, тоже не любила. Да и себя тоже. Просто нарядная кукла… а принц любил ее, — это Эвита вдруг поняла со всей отчётливостью, и покраснела. — Любил. Иначе не пошел бы на подлог клейма, на убийство мага, который мог бы освободить его. Эвита могла уйти и уступить свое место в этой жизни мне, чтобы я…»

Дальше думать о принце стало нестерпимо стыдно, Эвита застонала, заглушая догадку.

«Но причем тут я?! Он начал вообще с насилия! С унизительного и гнусного насилия! Я не смогу! Да он мне и не нравится совсем! — в панике думала она. — И никогда не понравится! Нет! Ненавижу, ненавижу его! Тащить меня сюда только потому, что понравилась оболочка, а душа взаимностью не отвечает?! Ну, знаете! Меня тоже никто не спросил, надо ли мне это! А он дурак, раз влюбляется во что попало! Дурак! Эгоист

Слепой дебил! Так ему и надо! Сам виноват».

Эвита изо всех сил старалась унять свое волнение, правильными мыслями остудить бушующую в венах кровь.

Принц Альберт, резкий, грубый солдафон, жестокий и озлобленный, нравился ей.

06 этом она думала несмело и будто б тайком от самой себя, пренебрежительно фыркая всякий раз, когда в ее памяти всплывал взгляд его темных глаз.

Но вот так запросто согласиться, что она попала сюда только потому, чтобы принц получил ответ на свое пылкое влечение?

Признать свою предназначенность этому жестокому и прекрасному человеку?

Нет. Это было слишком невероятно, слишком пугающей.

«Это всего лишь мои догадки, — твердила себе Эвита, пытаясь успокоиться и унять‚ дрожь в руках. — Опаснее всего обольститься, напридумывать себе чего попало, и остаться ни с чем! Что, не было с тобой такого, дорогая маша? Еще как бывало. И тут то же самое. Да, наверняка так. Принц наиграется, получит то, что ему нужно, да и бросит. Поэтому не стоит смотреть на него и обольщаться на его счет. Нельзя влюбляться! Нельзя!

— Пожалуй, — в панике пробормотала она, изо всех сил стараясь избавиться от этих крамольных мыслей, — ты права. Ты во всем права, малышка! Кто я такая, чтоб противиться браку с лиданийцем? Это выход. Это единственно верный выход! Можно у него и за тебя попросить. Он выкупит и тебя, и мы всегда будем вместе.

— Вообще-то, мне и тут хорошо, — недовольно поморщив носик, ответила Виола.

— Принц мне нравится, забыла? я вырасту, очарую его и выйду за него замуж. А ты иди за лиданийца, так и быть.

— Милая, — грустно произнесла Эвита. — Принц — это не тот человек, с которым ты могла бы быть счастлива. Он разобьет твое сердечко.

— Может не разобьет, — умоляюще пропищала Виола, стиснув на груди руки. — Мне нужно всего лишь вырасти!

«Задурил голову девчонке, — с неудовольствием подумала Эвита. — Нет надо срочно увезти ее с собой! Была не была! Предложу принцу свою помощь в обмен на то, чтобы он позволил мне увезти Виолу с собой, к лиданийцам. Надо только разузнать, как разорвать этот ошейник Ну, вообще, я же принята здесь чтоб обучать принца, не так ли? Надо попроситься в библиотеку, или где у них хранятся книги. Какая-нибудь информация, да отыщется.

Первым уроком, что был назначен, был урок танцев.

Странно, но Маша танцевать не умела; стеснялась, сутулилась, неловко натягивала рукава на кулаки, прячась в кофту, как черепашка в свой панцирь.

А Эвита любила.

Ее память рассказывала о прекрасных балах, на которых юная герцогиня танцевала и блистала, затмевая всех девушек.

Она улыбалась, щеки ее цвели, словно маки, волосы золотыми волнами струились по плечам. Платья ее, каждый раз самые роскошные, были расшиты золотом и серебром и сверкали драгоценными камнями.

Все внимание всех мужчин было приковано только к ней.

И герцог-отец тоже раздувался от гордости. Эвита не знала имен всех молодых людей, что просили ее руки, но знала: их предостаточно. И отец с ответом не спешит, выбирает самого достойного.

Интересно, принц сватался?

Пытался хотя бы?

Ведь не сразу же разгорелась война, ненависть и гонение.

Но ответить на этот вопрос Эвита не могла.

В бальный зал ее привели одну, без маленькой сестры. На этом настоял принц.

«Видимо, не хочет возиться с малявкой снова», — подумала Эвита, не без удовольствия оправляя на себе новое платье, подарок принца.

Страха не было: а вот приятное предвкушение было.

Эвита ужасно хотела танцевать:

Даже с суровым, неуклюжим принцем!

Странное кокетство, которого раньше Мария не замечала за собой, разлилось по ее крови, вскружило голову, и она даже засмеялась тихонько, когда принц ворвался в зал, шумно, размашисто шагая.

Сердитый, хмурый.

Лишенный своих доспехов, одетый в непривычный ему придворный костюм, шитый серебром.

— Разве так приходят на бал, к красивым девушкам? — кокетливо спросила она,

‘рассматривая сердитого принца.

— А как ходят, — огрызнулся он неласково, поклонившись ей в знак приветствия. —

Понятия не имею. Для того, чтоб научить меня, ты здесь и находишься.

От этих грубых, резких слов Маша забилась бы в истерике.

Просто остолбенела бы, косплея дерево.

Мертвое дерево.

Дерево, срубленное сто лет назад, из которого сделали корабль.

Корабль затонул, дерево носилось по морям, пока его не выкинуло волнами на берегах

Антарктиды, где оно вмерзло в лед.

А вот Эвите было все нипочем.

Она прекрасно осознавала свою прелесть, и желание танцев