Осколок - Диана Мортеньес

А еще никак нельзя забывать составы коктейлей и правила их смешивания, потому что для него это пока единственный источник достойного дохода. Нельзя быть вялым или невыспавшимся, потому что бармен не может себе этого позволить. И надо безупречно выглядеть, иначе придется искать себе работу в заведении попроще. А Наташа повторяет: «Макс, ты справишься!» И Макс начинает в это верить.

* * *

Наташа закуталась в одеяло с головой и отвернулась к стене. Эльза пошло смеялась с очередным своим кавалером — если это пьяное чудовище можно так назвать. Уже одиннадцать вечера, осталось только подождать, когда в стену начнут стучаться недовольные соседи. Впрочем, Эльзе за эти ночные бдения ничего не будет — она спит и с комендантом общежития. Их комнату даже не проверяют на предмет порядка. Ко всем заходят и чего-то требуют, а к ним — нет. Вроде даже Эльзу уже давно отчислили из института, но живет она здесь по-прежнему, как студентка…

Комнатка маленькая, и расстояние между кроватями метра два…

— Можно потише?! — как всегда попросила Наташа из-под одеяла.

И как всегда в ответ раздался наглый голос Эльзы:

— Заткни уши!

Только сегодня к этому голосу добавился другой, не совсем разборчивый:

— Крошка, ты лучше вылезай и присоединяйся!

Наташа заткнула уши, как посоветовала Эльза, и с тоской закусила нижнюю губу. Под одеялом с каждой секундой становилось все меньше кислорода.

— Может, вы хотя бы свет выключите? — снова попросила она.

— А нам нравится при свете! — заявил неразборчивый пьяный голос.

— Да когда ты уснешь, сучка?! — завопила Эльза, и в стенку тут же постучали.

Наташа смахивала пальчиком робкие слезинки и изо всех сил пыталась уснуть именно при таких условиях.

Она совершенно не высыпается! Такие вечеринки у Эльзы повторяются примерно каждые два дня: с грохотом, воплями, звоном бутылок, скрипом постели… Пару недель назад Эльза и ее дружки вздумали снимать порнофильм. Одному из них Наташе пришлось расцарапать физиономию, когда ее попробовали привлечь в качестве актрисы, сорвав с нее одеяло и попытавшись раздеть. В итоге ее обозвали недотрогой и оставили в покое.

Никогда не подглядывала. Всегда вот так же отворачивалась носом к стенке и мучалась оттого, что затекает шея, болит бок… А сейчас просто не выдержала. Какого черта так над собой издеваться? Перевернулась и вынырнула из-под одеяла на свежий (читай: прокуренный и перегарный) воздух.

Случайно приоткрыв глаза, попала на такую картину. Огромная белая и волосатая, совершенно жуткая задница со спущенными штанами дергалась в яростном темпе, а по обе стороны задницы по инерции содрогались задранные кверху ноги Эльзы. Наташа сморщилась и воткнулась носом в подушку.

Парочка несколько раз меняла позы, громко их обсуждая и похабно выстанывая стандартные словосочетания. Наташа снова невольно взглянула на происходящее. Это даже хуже, чем самая дешевая порнуха. Это просто отвратительно! Белая волосатая тварь, которую даже человеком назвать нельзя, не говоря уже о том, чтобы причислить к роду мужчин, загибала Наташину соседку в непристойные узлы, как резиновую куклу, а Эльза грязно ругалась матом — это так она обычно обозначает, как ей нравится происходящее. Потом он (или даже «оно») раздвигал Эльзе ноги с тем, чтобы «посмотреть».

Что было дальше, Наташа не видела: снова отвернулась, не в силах больше терпеть этот спектакль. Но перед глазами упорно всплывала картинка, как дешево и пошло два существа разного пола занимаются тем, что Наташа привыкла называть любовью. Плакала и думала только об одном: может, и они с Максимом в порыве страсти выглядят примерно так же… Просто они с Максимом в силу своей воспитанности выражаются немного другим языком, и просьбы «посмотреть» всегда исходят от Наташи.

«Ты всегда говорил, что секс — это искусство… Макс, дорогой мой! Ты просто никогда не видел, что такое секс…»

* * *

Сегодня Максим снова встречался с Ольгой. На этот раз без истерик. Оля часа два просидела с ним в кабинете наедине! Макс все чаще замечает, что Оля старается копировать Наташу, подражает ей в поведении и в речи, словно очень хочет быть на нее похожей. Как инфантильная девочка, влюбившаяся в недоступную звезду, чтобы случайно не нарваться на взаимность.

— Слушай, — хладнокровно начал учитель проверять свою гипотезу, — а если бы Наташа ответила тебе взаимностью, что бы было?

— Я бы звезды с неба для нее срывала! — пригрозила Оля.

Максим улыбнулся ее интонации. Но возразил:

— Оленька, это все метафоры. А реально что бы ты делала?

— Вы же знаете, что это невозможно!

— Когда-то для меня было невозможным встречаться со своей ученицей.

Оля молчала, не желая признавать, что она и сама не знает, что бы было.

— А тебе другие девушки нравятся? — продолжал учитель свои расспросы.

— Я люблю только Наташу! — заявила Оля. — Другие девушки меня не интересуют!

— А меня интересуют, — признался Максим. — Я люблю одну-единственную, но есть еще девчонок… — мужчина прикинул в уме, — девчонок двадцать, которых я считаю сексуальными, соблазнительными и так далее.

— Девчонок? — недоверчиво переспросила Оля. — Они что, молодые все?

— Молодые? — удивился мужчина. — Ну, некоторые девчонки старше меня. А некоторые да, молодые. А каким общим словом можно назвать разные возрасты? Бабы?

Оля рассмеялась и поморщилась:

— Фу, только не «бабы»! А почему не «девушки»?

— Девушки и девчонки — это немного разные понятия. Именно в той среде, где обитаю я и мои друзья, там девчонки. Язык не поворачивается называть девушкой создание, которое пьет вместо изящных коктейлей отвертку, ерш, отвертку, ерш… А те, кто постарше, сами себя в своих же компаниях называют «девчонками».

— А Наташа знает, что Вы так… ну, на других смотрите?

— Думаю, что знает.

— Максим Викторович, — начала Оля нерешительно и потупила взор, словно ей было неловко. Максиму и самому стало неловко, когда он дослушал неожиданную вторую часть вопроса: — А Наташе было больно в первый раз?

Он помолчал немного, обдумывая, как ответить, честно или нет. Сказал:

— Не знаю. Меня в тот момент с ней не было.

— Да? — Олины глаза вспыхнули в таком разочаровании, что Максим пожалел, что так ответил.

— Да, — кивнул он и признался тихо: — Я просто отказывался, и она нашла того, кто согласился. Я сам виноват.

— А это давно было?

— Годика полтора назад.

Оля прикинула в уме, сопоставила то, что знает, и решила, что это был гитарист Игорек. В общем-то, светлый Наташин образ в ее глазах слегка померк. Даже Максим заметил это. Не слишком ли жестоко — возвращать на землю мнимую лесбиянку такими средствами?