Специальный агент преисподней - Алексей Зубко

– А ты у нас сердцеед.

– Почему?

– Даже каменное сердце не устояло пред тобой… – Девушка прижалась ко мне и прошептала: – Сегодня ночью… жду…

И тоже устремилась вперед, оставив после себя густую волну цветочного запаха и ощущение прикосновения острых грудей, настойчиво рвущихся сквозь льняную рубаху.

Непосредственность, детская невинность и женская чувственность. Взрывоопасная смесь.

Нужно решить, что делать дальше, но… Мысли витают в облаках, не отзываясь на робкие попытки призвать их к повиновению.

Смирившись, укрепил в ушах капельки наушников, погладил гладкий панцирь чудесной черепашки и утопил клавишу пуска.

Я сижу и смотрю в чужое небо из чужого окна И не вижу ни одной знакомой звезды. Я ходил по всем дорогам и туда и сюда, Обернулся и не смог разглядеть следы…

ГЛАВА 10

В поисках утраченного

Нет айсберга, который не мечтал бы повстречать на своем пути «Титаник».

Вслух о сокровенном

Занесенный ветром парашют одуванчика, лениво покачивая спелым семенем, влетел в раскрытое окно и, исполнив вальс на выскобленном до блеска подоконнике, спланировал на пол. По мне так приземлился он совершенно бесшумно, но дрыхнувший на табуретке рябой кот встрепенулся, навострил рваные уши и подозрительно засопел.

Волокущая хлебную корку серая мышь замерла, мечтая слиться с поверхностью пола.

Кот зевнул, потянулся, оставляя следы когтей на нечистой поверхности табурета, и заснул, накрыв пушистым хвостом мордочку.

Мышь облегченно перевела дух и, прошмыгнув у меня под ногами, скрылась в норке.

Отдыхающий кот и ухом не повел.

– Можно? – легонько стукнув костяшками пальцев

по дверному косяку, спросил я.

– Входите.

Распахнув дверь, я вошел.

– Я почти готова,- убирая рыжую волну волос под

белый платок, сообщила одна.

– Сейчас-сейчас,- наводя брови, пообещала вторая.

– Ты пришел! – обрадовалась третья.

Их взгляды скользнули друг по дружке и наконец медленно, но неотвратимо скрестились на мне, вопрошая: «И что это значит?»

126

А я стою и молчу, не в силах вымолвить и слова.

– Он идет со мной!

– Вот еще! Со мной.

– Он хотя и обещал мне, но пусть скажет это сам.

– Ну?! – Девушки требовательно смотрят на меня

из-под насупленных бровей.

Назвать какую-то одну – обидеть двух других. И что за этим последует, не предскажет и Нострадамус. Женщины непрогнозируемы, это вам не график развития мира на пару веков вперед составить, здесь каждый следующий миг окутан тайной, для них самих в первую очередь. Не то чтобы я чего-то опасался, но обижать их не хочется. Они такие милые…

– Вы такие красивые,- кое-как справившись с ды

ханием, выпалил я, любуясь всеми тремя.

Они не похожи одна на другую, но в каждой из них есть что-то, что трудно выразить словами, но неизменно чувствуется сердцем.

Они, несомненно, польщены моим искренним восхищением, но это не умаляет их возмущения моим коварством, оно готово вот-вот вспыхнуть, как степной пожар.

– Я, если помните, рассказывал вам, что вследствие

столкновения со Змеем Горынычем потерял память.

– Это ужасно…

– В общем-то не очень. Но все-таки мне хотелось

бы вернуть ее.

– Кого? – насторожились девушки.

– Память.

– А…

– А вы не откажетесь мне помочь?

– Мы попробуем,- пообещали девушки.- А как?

– Я не знаю. Но вместе, может, что-то да и придумаем. Кстати, вы не откажете отужинать со мной?

– С радостью.

– Вы просто чудо, прелестницы.

Спустя полчаса мы дружно вошли в трактир, занимающий весь первый этаж гостиницы, которую наша компания почтила своим присутствием, сняв все свободные комнаты, которых оказалось три. Четвертая служила местом жительства и ведения дел самого хозяина данного заведения. Местные постояльцы, среди которых большинство составляли чумаки, везущие соль из Крыма, устраивались на сеновале, примыкающем к стойлам. И для мошны не так накладно, а она преимущественно в товар вложена, и к этому самому капиталовложению поближе – свой взгляд зорче зрит. Порожняком они здесь не задерживались, поскольку успевали засветло добраться до следующего постоялого двора. Разве что кому-то занедужится или вол захромает.

При нашем появлении головы всех присутствующих дружно повернулись в нашу сторону. Подобная красота не может оставаться незамеченной.

– Процветания вам, почтенные,- произнес я.

Лишь шумная ватага, занимавшая ближайший к пылающему камину угол, разноголосо ответила на приветствие. Прочие с деланно равнодушными лицами молча вернулись к прерванной трапезе.

– Какие гости, какие гости! – стреляя глазками из стороны в сторону, засуетился трактирщик. Росту в нем от силы полтора метра. Заметно выпирающее вперед

брюхо обтянуто фартуком, некогда белым, а сейчас покрытым пятнами, по которым можно установить перечень всех блюд, которые готовились в этом заведении за последние два-три месяца.- Пожалуйте за мной.

Можно было подумать, у нас богатый выбор – в трактире на данный момент пустовал лишь один стол. Именно за ним мы и расположились.

– Вина, самого лучшего,- потребовал я, вдохновлен ный тяжестью золотых монет, уцелевших после встречи с цыганами, предоплаты за постой и посещения кривоносого портного. К чести которого нужно заметить, что свою работу он сделал прекрасно, хотя в проворстве движения иголка и проигрывала его языку, неустанно повествовавшему о тяжелой жизни, сварливом нраве жены и мелочности тещи. «А вы знаете, сколько она ест? Нет, ну вы мне скажите – знаете? Никто не скажет, поскольку она непрерывно ест. Я ей говорю: «Вы бы, мама, поспали. Устали небось». А она отвечает: «Спать натощак вредно, от этого портится настроение». Можно подумать, оно меня интересует». Так что к тому времени, когда мы покидали его заведение, зажав под мышкой обновки, я знал про его жизнь больше, чем про свою собственную.

Попробовав принесенную хозяином ярко-красную жидкость, благоухающую теплыми виноградными гроздьями, я скомандовал:

– Еще вина и меню.

– К-какое меню?

– Ну… – И правда, что за меню? Сорвалось с языка, я и сам не знаю, что это за блюдо такое.- Не важно. Что у тебя сегодня есть?

– Щи, каша, свекла пареная, вареная…

– А мясо?

– Прикажете курочку отварить?

– Девочки, как вы относитесь к отварной курятине?

– Полезно,- согласилась блондинка.

– Если только чуть-чуть…

– Жилистая небось? – Рыжеволосая красавица, прищурившись, подозрительно смотрит на трактирщика.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});