Миллионы снарядов, миллиарды патронов. Оружие для Победы - Владимир Николаевич Новиков

К тому же ночь обещает быть лунной. До Казани долетим по луне, а там начнет и светать.

В Москве приземлились около полудня на Центральном аэродроме, неподалеку от Ленинградского шоссе. Меня уже ждала машина. В Кремле провели в приемную, оттуда пригласили на заседание, которое уже вел Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов. Присутствовали С. М. Буденный, представители оборонной промышленности и несколько незнакомых мне военных.

Ворошилов попросил доложить о состоянии работы по получению нарезов в канале ствола новым способом. Я сказал, что с точки зрения специалистов лаборатории и технологов завода дело «готово» и можно приступать к внедрению в производство. Боевые качества винтовки сохраняются полностью, внутренняя поверхность ствола получается даже более зеркальной, чем при старом методе, когда нарезы делают с помощью режущего инструмента. А главное – время нарезки сокращается в пятьдесят раз. Инструмент и смазка подобраны.

– Почему же не делаете нарезку в стволах по-новому? – спросил Ворошилов.

Ответил, что к новому методу пока очень осторожно относится военная приемка. Она требует более длительных испытаний.

Кто-то из присутствующих заметил, что надо поддержать заводчан. Климент Ефремович согласился:

– Дело заслуживает большого внимания, и нужно оказать заводу максимальную помощь.

Здесь следует отметить, что нам удалось решить очень важную проблему в изготовлении стрелкового оружия – получить нарезы в канале ствола иным, не традиционным способом, в связи с чем я и был вызван в Москву.

Как получали нарезы в стволе винтовки со времени появления нарезного оружия? Длинным металлическим стержнем, на конце которого устанавливали режущий инструмент для каждого из нарезов, медленно скоблили канал ствола на специальном станке, углубляясь в металл буквально микрон за микроном. Это требовало, конечно, много времени. Нарезной станок занимали на этой операции (при обработке только одного ствола) около пятидесяти минут. А ведь надо было еще сначала установить ствол, а после обработки снять его, меняя время от времени и инструмент. В одну смену на одном станке обрабатывали не более шести-семи стволов. Представьте, что завод в сутки выпускает две или три тысячи винтовок. Сколько же нужно иметь станков и какую производственную площадь, чтобы выполнить только одну операцию – получить нарезы! А ведь при изготовлении винтовки производили даже не сотни, а тысячи различных операций. Что бы мы делали в войну, когда Ижевскому заводу поставили задачу выпускать двенадцать тысяч винтовок в сутки? Поэтому получение нарезов в канале ствола иным способом в какой-то мере решало проблему, над которой заводская лаборатория резания металла работала долгие годы.

Однако внедрить в производство этот метод оказалось непросто. Военная приемка, отвечавшая за качество винтовок, проявила к новшеству настороженность. Военпреды настаивали на дополнительных испытаниях, на более крупных партиях изделий, высказывая предположение, что при длительном хранении винтовок размеры канала ствола станут иными, ствол даст «осадку» и т. д. Даже после моей поездки в Москву на заводе все оставалось по-старому…

Осенью 1937 года правительство созвало совещание, на которое пригласили главных инженеров оборонных заводов и начальников технических отделов. Совещание проходило в Москве, в одном из особняков на улице Кирова. С докладом выступил Председатель Совета Народных Комиссаров СССР В. М. Молотов. Смысл его выступления сводился к тому, что работникам оборонной промышленности нужно глубоко понять, что наша страна находится в капиталистическом окружении, а это означает, что в деле технического прогресса нам нужно опираться прежде всего на собственные силы. Современный уровень производства требует проведения ряда крупных мероприятий, которые в ближайшее время начнут воплощаться в жизнь. И тут очень важны усилия главных инженеров, главных технологов и главных конструкторов заводов как основных проводников технического прогресса. Им надо создать все условия для работы и значительно поднять их роль на заводах.

Больше на совещании никто не выступил. Видимо, правительство хотело дать нам почувствовать то беспокойство, которое оно проявляло о дальнейшем развитии социалистической индустрии, прежде всего тех ее отраслей, что связаны с обороной страны.

А спустя несколько дней распоряжением из Москвы меня назначили главным технологом завода. Был назначен на завод и новый главный конструктор. Им стал тоже молодой специалист Василий Иванович Лавренов, вдумчивый и трудолюбивый инженер. Технический отдел реорганизовали в отдел главного технолога. Соответствующее подразделение создали и при главном конструкторе. При этом главный технолог завода в правах и в материальном отношении практически приравнивался к главному инженеру завода. Это сказалось даже в обслуживании транспортом. Директор завода, главный инженер, коммерческий директор, главный бухгалтер и главный технолог могли круглосуточно пользоваться лошадками, запряженными в довольно изящные экипажи.

Мне и теперь кажется правильным еще выше поднять роль главного технолога и главного конструктора. Посещая многие страны уже после войны, я постоянно обращал внимание на то, что эти должности (не по названию, а по характеру работы) на большинстве капиталистических фирм практически уравнены с руководителями их во всех отношениях. Как правило, эти люди входят даже в состав правления акционеров фирмы.

Но вернемся в 1937 год. Наркомат оборонной промышленности вскоре после московского совещания провел на известном Тульском оружейном заводе совещание главных технологов оборонных заводов. Инициатором его был заместитель наркома оборонной промышленности СССР Борис Львович Ванников. На этом совещании главным стал вопрос о сокращении циклов производства изделий. Вопрос исключительно важный. Сокращение циклов производства высвобождало материальные и финансовые ресурсы и позволяло с тех же производственных площадей получать больше продукции.

Ванников, будучи человеком очень общительным, любившим серьезный разговор перемежать шуткой, бросил в зал:

– Вот видите, добрались мы и до вопроса «цикл-мотоцикл».

Совещание повернуло всех лицом к проблеме, которая и сейчас, думается, не лишена злободневности.

Следует подчеркнуть, что 1936–1937 годы и ряд последующих лет были очень насыщены вниманием к техническим вопросам как со стороны правительства, так и наркоматов. Остро стоял вопрос об отказе, когда это было возможно, от закупок техники в капиталистических странах. Часть инженеров, следивших за зарубежными изданиями, нередко предлагала закупать готовые образцы или лицензии за границей, мотивируя это тем, что таким образом можно сократить сроки внедрения новой техники и передовой технологии. Однако они не всегда учитывали, что возможности для закупок у нашего государства не безграничны, да и не всегда это можно сделать по политическим и другим соображениям. Более верным направлением был поиск внутренних резервов; среди них важным было сокращение циклов производства.

В стране развернулась целенаправленная реконструкция многих заводов оборонной промышленности, в том числе и Ижевского, и нам, еще молодым инженерам, пришлось участвовать сначала в рассмотрении вопросов, связанных с этим большим и важным делом, а затем и в практическом решении их. Реконструкции подвергался, по сути, весь завод, включая металлургическое, машиностроительное, энергетическое, деревообделочное производства, транспорт и все