Санкт-Петербург. Полная история города - Петр В. Мельников

правительства 1917 года. Изображён Таврический дворец

«Жемчужиной» Невского проспекта стал открытый в 1848 году Пассаж, который соединил проспект с Итальянской улицей. То был настоящий торгово-развлекательный центр, в котором, помимо магазинов, находились кондитерские, рестораны, имелись бильярдные, механический театр, разнообразные панорамы, устраивались выставки. И всё это под музыку игравшего на галереях оркестра… Одно слово – лепота!

Кстати говоря, Александр Дюма, побывавший в Петербурге в 1858 году, назвал Невский «проспектом веротерпимости» на основании того, что здесь, наряду с православным Исаакиевским собором, стоят католическая базилика Святой Екатерины Александрийской, армянская церковь Святой Екатерины и лютеранская церковь Святых Петра и Павла.

Песня «Чижик-Пыжик». Сл. А. Усачёва, музыка народная

Глава третья. «Но я люблю гранитную ограду и светлый шпиль при северной луне»

Но я люблю гранитную ограду

И светлый шпиль при северной луне,

Когда куранты грустную руладу

Издалека разносят по волне.

Они поют в синеющем тумане

О свергнутых земных богатырях,

О роскоши, исчезнувшей в нирване,

О подвиге, задавленном впотьмах.

Сергей Аркадьевич Андреевский, «Петропавловская крепость»

Холерный бунт 1831 года

Эпидемия холеры 1830–1831 годов сопровождалась волнениями по всей Российской империи. Бунтовал простой народ, недовольный введением карантинов и кордонов, а также ростом цен, которым сопровождался любой катаклизм – купцы не упускали ни одного случая погреть руки. Непонятные действия властей и лекарей – никакого санитарного просвещения в те времена не было и в помине! – порождали слухи о том, что доктора, в сговоре с чиновниками, травят людей, что никакой холеры нет, на самом деле люди умирают от ядов, которые добавляют в воду или в муку, а также дают в больницах под видом лечебных микстур. О том, зачем властям могло понадобиться уменьшать количество населения, никто из бунтовавших не задумывался… «Эпидемия холеры устрашила все классы общества, которые заволновались, – вспоминал Александр Бенкендорф, шеф жандармов и начальник Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии (политической полиции). – Особенно это сказалось на народных низах, страдавших от мер санитарного контроля, кордонов вокруг города, активного полицейского наблюдения и даже от тех забот, которые правительство им предоставило в госпиталях».

Надо сказать, что в Петербурге того времени создались просто идеальные условия для распространения возбудителя холеры, который размножается в планктоне, обитающем в водной среде. Те, кто не считал каждую копейку, покупал у водовозов невскую воду, которая была наиболее чистой. Люди победнее обходились водой из Фонтанки, а те, кто вообще не хотел или не мог покупать воду, черпали ее из ближайшего канала. А в те же каналы выбрасывался мусор и могли тайком сливаться нечистоты… При этом воду пили сырой, кипятили ее только для заваривания чая.

В воскресенье 3 июля 1831 года во всех храмах Петербурга с утра прошли крестные ходы и молебны об избавлении от холеры. «Встревоженные… люди заговорили об отравлении, – пишет Бенкендорф, – они стали собираться толпами, нападать на улицах на иностранцев, обыскивать их для того, чтобы найти этот выдуманный яд, они громко обвиняли врачей в отравлениях, они распускали слухи о том, что воды Невы якобы отравлены. Эти ослепленные люди мало-помалу осмелели и большими толпами собрались на любимой ими Сенной площади, там они останавливали экипажи, оскорбляли иностранцев и врачей, подняли руку на полицейских офицеров и жандармов, которые прибыли для того, чтобы восстановить порядок. Наконец, как бешеные животные они бросились к стоявшему на площади дому, в котором был недавно устроен госпиталь… Окна были разбиты на тысячу кусков, мебель выброшена на улицу, больные изгнаны из дома, умирающих бросили на мостовой, бедных служителей госпиталя и санитаров избили и преследовали, наконец, врачей гнали с этажа на этаж и убивали со всей жестокостью бредового ослепления. За несколько мгновений до этого в толпе появился генерал-губернатор, но его слова не были услышаны. Его полномочий не хотели признавать, ими пренебрегли. Полицейских осыпали руганью. Видя, что их жизнь подвергается опасности, они попрятались или ходили переодетыми, не осмеливаясь использовать свои полномочия».

После погрома толпа не разошлась. Бунтовщики остались на Сенной площади и количество их прирастало. Положение стало критическим – велик был риск того, что погромы охватят весь город. Толпу попытались рассеять при помощи батальона Семеновского полка, но из этого ничего не вышло (приказа стрелять не отдавалось, а оттеснить народ солдаты не смогли).

4 июля 1831 года на Сенную площадь приехал император Николай I, которого сопровождал начальник Главного морского штаба князь Александр Сергеевич Меншиков, правнук петровского фаворита. «Огромная клокочущая толпа заполняла все ее [Сенной площади] пространство. Он [Николай I] остановил коляску посреди собравшихся, встал, оглядел толпу, теснившуюся около его экипажа и угрожающим голосом приказал всем стать на колени. Вся эта масса людей обнажила головы и подчинилась его повелительному голосу. Затем, глядя на храм,[48] он сказал: «Я приехал для того, чтобы попросить Господа быть милостивым к вашим грехам, чтобы молить его простить вас. Вы противитесь этому. Русские ли вы? Вы ведете себя как французы и поляки. Вы забыли, что должны мне подчиняться, я смогу привести вас к порядку и наказать. Я отвечаю перед Богом за ваше поведение. Пусть откроют двери храма и пусть там молят всевышнего за души несчастных, погибших от ваших рук»… Люди, которые только что оскорбляли власти и которые недавно стали убийцами, осенили себя крестным знаменем, пролили слезы и опустили глаза от стыда и в знак глубокого уважения своего государя. Император также перекрестился и добавил: «Я приказываю вам разойтись, вернуться домой, и подчиняться всем моим предписаниям». Толпа с энтузиазмом приветствовала императора и поспешила подчиниться… В тот же день он объехал почти все районы столицы, побывал в различных батальонах гвардии и линейных войск, которые из опасения перед холерой были расквартированы в палатках в различных точках вокруг центра города… везде его ожидал восторженный прием и везде, где он появлялся, восстанавливалось спокойствие и безопасность».[49]

Невский проспект. 1896–1897 год

Барельефы памятника Николаю I на Исаакиевской площади, установленного в 1859 году (спустя четыре года после смерти императора) рассказывают о ключевых событиях его правления Николая – подавлении восстания декабристов, усмирении холерного бунта, строительстве Николаевской железной дороги и составлении свода законов Российской империи. Памятник, созданный по проекту архитектора Огюста Монферрана,