Кровь фей - Дамина Райт (Вера Дельвейс)

кулаки и почувствовал, как у него на ладонях выступила кровь. Проклятье – вот что случилось с Сайменом в ту ночь, когда Лэннери сидел на крыше и терзался муками совести! Он думал, что хуже быть не может… да он просто не знал будущего!

«Не вини себя больше, чем нужно, – резко, как будто хлестнув его словами, проговорила Айя. – Он сам сделал свой выбор, Лэн».

– Отведи меня к нему, – настойчиво потребовал Саймен у хибри со странным и неблагозвучным именем Гарлигана. – Я больше ничего делать не хочу! Я не смогу… я и купол-то еле пробил, а сейчас у меня палочки нет! Он сказал мне… что только похитит Белую Наставницу, и всё! Он обманул меня… убил шестерых фей… это несправедливо! И моё проклятье… оно должно быть снято!

Лэннери едва не расхохотался. «Обманул», «несправедливо»! Неужели Саймен и вправду рассчитывал спастись, предав Школу и свою Наставницу? Невообразимая глупость! А тем временем хибри шагнула ближе к нему, и Саймен явно почуял неладное – он попятился, залепетал:

– Погоди! Стой!

Гарлигана схватила его обеими руками за плечи и с силой притянула к себе. Саймен вскрикнул, дёрнулся и обмяк в её хватке. Чудовищная противница отбросила его от себя и удалилась, натянув капюшон плаща на голову.

Как только её шаги замерли вдали, раздался слабый стон, и оба – Лэннери и Беатия – бросились к Саймену почти одновременно. Увеличились и встали над ним, сложив крылья и сжимая в руках палочки.

Тяжело дыша, Саймен смотрел на них снизу вверх. На шее его виднелись следы змеиных клыков, лицо исказилось от боли.

– Помогите, – чуть слышно произнёс он. – Хибри… меня укусила хибри.

– Мы знаем, – сухо откликнулся Лэннери. – Всё это время мы были здесь.

– Что? Вы… слышали?

Красноречивое молчание было Саймену ответом, и как он объяснялся с хибри, так и теперь начал оправдываться:

– Я… это не моя вина! Он меня заставил… наложил проклятье! Сказал, что я стану медленно гнить и умру… если не сделаю, как он велел!

Лэннери смотрел на друга, не узнавая. Неужели для того, чтобы превратиться в жалкое, отвратительное существо, Саймену оказалось достаточно одного-единственного испытания? Он ведь не был трусом! А вернее, не казался им… да и кто подумает о трусости, глядя на широкоплечего фея, от которого будто исходили уверенность и сила?

– Беатия, – простонал Саймен, вытягивая к ней руку. Пальцы его мелко дрожали. – Ты знала… Ты всё знала. Спаси меня, пока яд не отравил мою кровь! Всего одно слово… эн-те-доци… как нас учила Наставница, помнишь…

Лэннери оглянулся на неё. Лицо Беатии было таким же безжизненным и тусклым, как и её голос:

– Нет.

И спустя пару мгновений она прибавила:

– Зачем? Ты и так умрёшь от проклятья.

Саймен прикрыл глаза, снова испустил стон боли. Его трясло, словно он заболел человеческой болезнью – лихорадкой.

– Может, меня спасут… золотые феи! Нас и так… осталось всего пятеро! Прибавится ещё одна трещина на лике Белой Звезды! Я совершил ошибку… но виноват в этом Лэн! Он впутывал меня в свои проделки… из-за него я попал в лапы к черномагу!

Лэннери ответил не сразу. Ему и отвечать-то не хотелось – одолела гадливость.

– Это из-за меня ты не пошёл и не рассказал Наставнице, как всё было? Да ты просто смалодушничал!

– Ты виноват! – взвыл Саймен, тут же вытаращил глаза и начал задыхаться. Его лицо потемнело, руки и ноги дёргались, будто в сумасшедшей пляске. Посиневшими ногтями Саймен заскрёб землю, из горла его рвался беспомощный хрип. Глядя на это, Лэннери не выдержал и поднял палочку. Помочь, спасти, пусть даже Саймен – дрянь, ведь совсем недавно тот спас его самого!

Палочка наткнулась на преграду.

– Нет! – Беатия стиснула её своей рукой, полоснула Лэннери яростным взглядом. – Не поддавайся!

Глаза-то злые, а в голосе прорвалось отчаяние. Она боролась и с собой тоже! Лэннери смотрел на неё, на Саймена и чувствовал – если позволит ему умереть, в нём самом тоже что-то умрёт. Но другого выхода не было. Это меньшее зло.

«Именно так», – просто и печально сказала Айя, услышав его мысли. Лэннери отступил, слыша, как обречённо стонет Саймен, видя, как он бьётся в агонии. Последние судороги – и он затих, устремив мёртвый взгляд в темнеющее небо. Беатия прерывисто вздохнула и прошептала:

– Мне очень жаль.

Не сговариваясь, они с Лэннери направили на тело Саймена палочки, и вскоре его охватило белое пламя. Когда от друга не осталось ничего, даже хорошей памяти, Лэннери тронул задумавшуюся Беатию за плечо:

– Пойдём.

Жаль… действительно жаль, что не она оказалась предателем.

– Пойдём? – повторила Беатия и, сдвинув светлые брови, посмотрела на Лэннери. Такое мучительное выражение было у неё на лице, что она вмиг сделалась старше и утратила всю свою привлекательность, неожиданно напомнив Лэннери Наставницу.

– А ты собираешься здесь ночевать? – спросил он резче, чем намеревался. – Алая Звезда уже уступает Чёрной. Скоро сделается совсем темно.

Пухлый рот Беатии искривился в усмешке.

– Какая разница, что я собираюсь или не собираюсь делать? Это тебе следовало бы прикончить меня на месте. Ты же слышал, что он сказал?

Несколько мгновений Лэннери вспоминал, затем кивнул.

– Тебе всё было известно. И как давно?

Беатия сгорбилась, опустила глаза.

– Ещё до нападения на Школу. Саймен признался, что на нём проклятье, и поэтому мы не можем заключить священный союз в Аргеновой Долине. Он сказал, что ему нужно кое-что сделать для черномага, но не уточнил, что именно. И заверил меня, что всё будет хорошо…

– И ты не рассказала Наставнице?

В сгустившихся сумерках, в призрачном свете крыльев лицо Беатии казалось белее, чем цвет её платья.

– Саймен заставил меня поклясться, что я этого не сделаю. Он требовал того же от Рейлы, но палочка всё убеждала его признаться, а затем пригрозила, что выдаст Наставнице. Я говорила ему, что это пустые угрозы, что палочки могут говорить только со своими феями. Бесполезно – Саймен так перепугался, что сломал Рейлу. Да, это сделал он, а вовсе не Туаркени Гес.

Вот и раскрылась тайна странного поведения обоих, но облегчения, понятное дело, Лэннери не испытывал. Только усталость и тупую злость – на себя, Беатию и покойного Саймена. Какое совпадение – его палочка использовала тот же обманный приём, что и Айя, заставляя самого Лэннери