Формула власти. Первое условие - Анастасия Поклад

деталях и тонкостях быта тайноканцелярских секретарш, а еще получила пару-тройку теоретических уроков высшего пилотажа.

Даша обрела бесценные сведения о детстве и отрочестве своего молодого супруга: сколько раз в день он разбивал коленки, почему терпеть не может всяческих неразрешимых тайн и стремится раскрыть их любой ценой, что предпочитает на завтрак, какими книгами зачитывается (в этом вопросе их с Дашей вкусы почти полностью совпали) и еще добрую сотню маленьких легких секретиков, которые всегда знают друг о друге брат и сестра, особенно любящие. Ближе к вечеру Рафуше надоело дожидаться брата, который может вообще не прилететь. С него станется заночевать в своем любимом четырнадцатом корпусе, под надежным Липкиным крылышком. Сколько раз уже подобное бывало. А родители волноваться будут, они Рафушу только до сумерек отпустили. Поэтому девочка нехотя, но твердо засобиралась домой.

— Ты прилетай еще, — почти жалобно попросила Даша, стоя в дверях прихожей. Ни с кем, даже с отцом, не говоря уже о коллегах, она не общалась так легко и просто, как с этим ожившим лучиком переменчивого северного солнца. — Буду очень рада тебе.

— Хорошо, — важно кивнула Раферия, — непременно навещу вас, Юрку-то так и не повидала. И ты ко мне прилетай, я тебе наш сад покажу. И укропной рассады дам, хочешь?

— Спасибо, милая, — Даша улыбалась. — Завтра мне непременно надо показаться на работе, а послезавтра возьму отгул и прилечу. Ты будешь дома?

— Гы! — в Рафушиных устах это было утверждением.

Проводив солнечную гостью, Дарьянэ убрала на кухне — устраивать поедание эклеров в столовой обеим показалось ненужным и слишком официальным, — тщательно заперла рабочий кабинет, а ключ повесила себе на шею, чтоб мужу не достался, и вышла на крыльцо подышать вечерним воздухом.

Сумерки обволакивали небо, выпуская тени из щелей. Изменились голоса птиц, кругом запахло тайной. Поднявшийся у самой земли сквозняк разметал Дашины кудри по плечам, забил прядку в приоткрытый рот и понесся выше, обрастая свитой из таких же случайных сквознячков и постепенно становясь настоящим шальным ветром, теребящим крыши и заносящим в сторону все встречные доски. Когда-нибудь, если повезет, этот ветерок вырастет до урагана, поющего серенады под дробь дождей только в самую сильную бурю. А потом ударится о землю, сойдет почти на нет или снова рассыплется на крохотные сквознячки. И опять все пойдет по кругу.

«Как же сильфы похожи на ветер, — подумалось Даше. — Мы тоже рождаемся земными и хрупкими. Растем, поднимаемся на досках под облака, находя по пути опыт и верных друзей. Кому-то везет возвыситься, кто-то вечно скользит по низам. Но все развеиваются, рано или поздно. Сильфы ведь не люди, после смерти от нас не остается тел. Потому и кладбищ у нас нет. Умерший просто растворяется в воздухе, словно клочок тумана. А куда девается душа? Одним ветрам известно…»

Даша редко думала о смерти, сиречь о развеивании, почти никогда, но сумерки и пережитая недавно свадьба настроили девушку на трагико-философский лад. В приоткрытую дверь за ее спиной с сухим отрывистым стуком просочилась стайка бледно-серебристых ночных мотыльков. Дарьянэ в общем-то любила бабочек, но не в своем доме и не среди ночи. Поэтому сильфида небрежно махнула себе за спину рукой, создавая слабый, но настойчивый ветер. Мотыльков вынесло наружу и потащило куда-то выше, на уровень крыш. Небесный свет все таял под напором сумерек, ютился до следующего дня в масляных светильниках. Масло сильфы добывали из кедровых шишек, и его, хвала Небесам, хватало даже на экспорт. Хоть что-то в Принамкском крае закупать не надо…

Далеко в ночном мраке загорелись теплые огонечки соседских усадеб. Сильфы не любят тесниться, ставят дома далеко друг от друга, иной раз до ближайших соседей только на доске и доберешься. Даша подумала, что ей тоже не помешает зажечь лампу, хотя бы над порогом. И дело вовсе не в традициях или ее персональной любви к освещению. Просто если мужу все-таки приспичит сегодня вернуться домой, он должен знать, куда ему приземляться. По сходным причинам лампы и светильники над порогами усадеб на Холмах жгли все, иногда и по ночам. А уж в туманную погоду — тем более.

Лампа над порогом висела — добротная, старинная, с коваными завитушками, но масла в ней не водилось уже минимум десяток лет. Удружили дорогие родственнички, новые и старые, нечего сказать! В домашние лампы масла налили с избытком, а про эту и не вспомнили. Рыскать впотьмах по кладовке и кухонным шкафам Даше категорически не хотелось. Поэтому она просто слила горючее из ближайшего домашнего светильника. Чего сейчас мудрить, масло можно завтра поискать, при свете.

Над порогом вспыхнул экзотический цветок, бросая витиеватые тени на дверь и крыльцо. Эх, какую же красоту раньше делали! Теперь такие светильники редкость, большинство мастеров доски да тяжеловики производят — и прибыльнее, и полезнее. Свет пришелся кстати: через пару минут Даша услыхала, как рассекает воздух быстрая доска, а потом разглядела и самого летуна. Муж, то есть Юрген, ловко приземлился на крыльцо, прямо под лампу, и Дарьянэ наконец-то сумела толком его разглядеть.

Высшие силы! Впечатлительное сердечко юной сильфиды заколотилось чаще, дыхание перехватило. Теперь она верила рассказам Рафуши, что за Юркой вечно бегали девушки. Даша бы и сама сейчас побежала. Юра был невероятно, умопомрачительно красив. Чуть вытянутое лицо, темно-пепельные кудри, прямой нос. И глаза, миндалевидные фиолетовые глаза, которые проницательно и с любопытством разглядывают все вокруг. Высокий и гармонично сложенный, в каждом движении — сила. А голос звонкий и вкрадчивый, таким только в любви признаваться…

— Ты что, весь день меня ждала? — при виде стоящей на крыльце жены, такой с виду озябшей и одинокой, Юра ощутил мимолетное чувство вины. Да, прав был Липка, как всегда. Раньше надо было прилететь, чтобы стыдом не маяться.

— Нет, я только лампу зажечь вышла.

Голос жены звучал вполне обыденно — не слишком приветливо и с некоторым вызовом. Юргена это устраивало. Точнее, не волновало. Пусть говорит как ей нравится, лишь бы не бесилась и снотворным не опаивала.

— Ага. Ну, привет тогда. Стой если хочешь, а я в дом пойду.

Уже в прихожей Юргена нагнало равнодушное:

— К тебе сестра прилетала. Весь день ждала.

— Ясно, — мысленно сильф обругал себя безответственным балбесом. Мог бы предположить, что Рафуша вопреки всем обычаям навестит его в первый же день семейной жизни. Жену не хочешь видеть, так хоть бы ради сестры пораньше прилетел! — Ты ее покормила?

— Да, мы пили укропник с эклерами.

— Она поладила с тобой?

— Да, мы подружились. Рафуша меня к себе в гости приглашала.

— Угу.

Юрген пошел