Наперегонки со смертью - Андрей Воронин

Остальные трое вскочили с самым грозным видом, но Банду уже ничего не могло бы остановить: четко поставив блок против удара справа, он тут же отправил и этого нападавшего на пол, классически, ребром ступни двинув его в солнечное сплетение, и сразу же, ни на секунду не останавливаясь, толкнул стол от себя, опрокидывая его на старшего…

В принципе этот короткий, длившийся не более пяти минут бой можно было бы смело снимать на видеокамеру и затем дарить кассету знаменитому Жан-Клоду ван Дамму как пособие по рациональному ведению схватки. Банда не прыгал, не махал ногами выше собственной головы. Он просто действовал четко и профессионально, на полное поражение, экономными и выверенными ударами доставая самые уязвимые и болевые точки соперников.

И действительно, спустя всего несколько мгновений после начала драки вся четверка оказалась на полу, не в силах не только пошевелиться, но даже вздохнуть полной грудью…

Банда неспешно вернулся за свой столик, выпил еще порцию виски и, закурив, двинулся к выходу, понимая, что милиция, вызванная как пить дать кем-нибудь из работников забегаловки, появится здесь буквально через несколько минут. Сашка вообще заметил странную закономерность — быстрее всего милиция приезжает на вызовы по причине пьяной драки. Видимо, для милиционеров это самое большое развлечение — отрываться на избитых и пьяных людях: во-первых, никакого серьезного сопротивления ждать уже не приходится, а во-вторых, все телесные повреждения задержанных с легкостью списываются как на саму драку, так и на «попытку сопротивления сотруднику милиции при исполнении им своих служебных обязанностей».

Он не успел еще дойти до своей машины, как услышал топот ног сбегавшего за ним по лестнице человека. Сильно удивленный тем, что кто-то из избитой им четверки уже успел так быстро очухаться и, не успокоившись, желает получить еще, Банда резко обернулся, приняв стойку и готовясь отразить нападение. Но к еще большему его удивлению, бежавший за ним человек был не из шпаны — за ним спешил тот самый мужчина южных кровей, страстно тискавший в углу проститутку.

— Э, дорогой, подожди, меня бить совсем не надо! Я с тобой два слова поговорить хочу. Очень важный разговор имею, — затараторил, подбегая, южанин, по-азиатски шепелявя, проглатывая некоторые буквы и своеобразно расставляя ударения. — У меня для вас, уважаемый, очень хорошее предложение есть.

В свете фонаря Банда смог разглядеть его повнимательнее. Он оказался еще молод — ему можно было дать лет тридцать, тридцать пять. Хорошо, даже, пожалуй, слишком хорошо, одет — фирменные итальянские брюки, шелковая английская тенниска, на шее — тяжелая золотая цепь, несколько крупных, тоже золотых, печаток на пальцах. В отличие от многих своих соотечественников, промышлявших на московских базарах от фуры до фуры, этот не вызывал отвращения, не производил впечатления грязного, сто лет немытого чурбана. Он был тщательно выбрит, усики аккуратно подстрижены. Весь его облик выражал самоуверенность и довольство. Он как будто лоснился от собственного богатства, благополучия и положения, и пухлый бумажник, набитый купюрами, в нагрудном кармане тенниски, который успел заметить Банда, был тому лучшим подтверждением.

— Ты кто такой?

— Э-э-э… Меня Ахмет зовут. Мне с тобой серьезно говорить надо.

— Слышал уже. Чего хочешь?

— В двух словах, уважаемый, и не скажешь. Но я очень хорошее предложение к тебе имею, очень хорошее! — зацокал Ахмет языком, закатывая к небу, будто от удовольствия, свои маленькие узкие глазки.

— Мне сматываться надо. Сейчас здесь менты будут. Так что извини… — Банда открыл дверцу, собираясь сесть за руль своей «восьмерки», но Ахмет протестующе замахал руками, встав перед машиной.

— Я знаю, уважаемый, ехать обязательно надо.

Но послушай, я за тобой поеду, на своей машине, — он кивнул на припаркованную рядом с «жигулями»

Банды симпатичную «тойоту-короллу». — Потом остановишься где-нибудь, и мы с тобой, уважаемый, поговорим немного, хорошо?

— Ладно, поехали. Смотри только, не потеряйся, — Банда сел за руль и резко, с пробуксовкой. рванул с места, скрываясь в темноте.

Благополучно разминувшись через пару кварталов со спешащей в «Ласточку» патрульной милицейской машиной, Сашка увеличил скорость и понесся в центр, несколько раз срезая углы через дворы и малоприметные закоулки. На его удивление, Ахмет не отставал, и яркие фары его совсем новой машины неизменно светили Сашке, в зеркало заднего вида, ни разу не удалившись далее, чем на пятьдесят метров.

«Неплохо чурка водит! — отметил про себя Банда. — То ли в Москве давно живет и хорошо город знает, то ли вообще классный водитель, раз так четко за мной держится, всю дорогу не отстает ни на шаг».

Наконец, заметив очередную дешевую забегаловку, которая все еще работала в этот поздний час, Банда припарковался, закрыл машину и, войдя в заведение, заказал виски и устроился в самом темном углу. Через несколько мгновений к нему подсел и Ахмет с чашкой кофе в руках.

— Спать сильно хочу, уважаемый, у нас ведь уже ночь глубокая. А кофе мне хорошо помогает, — кивнул он на свою чашку и, шумно причмокнув, отхлебнул.

— Ну так что ты от меня хочешь?

— Сейчас скажу… Ты, — Ахмет отставил кофе в сторонку и внимательно посмотрел на Банду, — хорошо дерешься, уважаемый. Очень хорошо, однако.

— И что с того?

— Ты мне нужен.

— Даже так?

— Я хочу, чтобы ты согласился у меня работать.

Банда даже смутился от такого напора и категоричности. Он неуверенно произнес:

— А почему, собственно говоря, ты думаешь, что у меня сейчас нет работы?

— Может, и есть. Но я же тебе, уважаемый, такие условия хочу предложить — ты просто пальчики оближешь!

— Ну?

— Есть у меня кое-какие владения… — Ахмет снова шумно отхлебнул кофе. — Большие владения, которые надо хорошо охранять. Они там, в Таджикистане…

— Где-где?

— В Таджикистане, у меня на родине, в горах…

— О, Господи! — Банда даже не смог удержать вздох разочарования — проклятые горы, кажется, не хотели отпускать его даже здесь, в Москве, за тысячи километров, старательно напоминая о своем существовании.

— Э, дорогой, не спеши отказываться! — по-своему истолковал вздох парня Ахмет. — Работа совсем простая — будешь всего только охранять территорию. Контракт подпишем с тобой для начала на год.

Получаешь пятьсот долларов на руки каждый месяц. Еда — за мой счет, жилье тоже бесплатное — гостиница специальная для охранников… Кстати, ты, случайно, в армии не служил?

— Служил.

— А в Афганистане, случайно, не был?

— Был. А что?

— Да нет, ничего. Просто, раз ты уже войну повидал, значит, многое знаешь, многое умеешь. А мне как раз бывалый человек для этой работы нужен.

Банда тем временем задумался. Противоречивые чувства боролись в его душе. С одной стороны, он распрощался с горами Афгана и Таджикистана, как ему казалось, навсегда. Он был сыт по горло этим проклятым краем, в котором потерял столько своих товарищей, в котором измотал себе нервную систему и уже после срочной службы, будучи офицером, был дважды ранен, из которого сбежал с превеликой радостью. Но, с другой стороны, Москва, его теперешняя работа и его нынешнее окружение именно сейчас стали для него главным фактором раздражения, недовольства и жгучей ненависти.

Ненависть к этому городу и к укладу собственной жизни в нем теперь пересиливала даже ненависть к горам. Банда уже давно искал повод изменить все, начать новую жизнь, как говорится, с нуля И вот случай сам дает ему такую возможность, сам идет в руки. Может, чем черт не шутит, и воспользоваться?

— Так говоришь, охрана территории?

— Да, уважаемый, охрана. Работа посменная, там не ты один будешь. Отработал — отдыхай в своей комнате, никто тебя ничего заставлять делать не будет. Правда, сам понимаешь, в горах развлечений немного, но зато деньги будешь иметь хорошие, наличными и регулярно.

— А что там охранять-то?

— Ну… на месте увидишь, — замялся Ахмет. — Склады, производственные помещения, общежития, еще кое-что — ты сам посмотришь.

— Слушай, а почему все-таки ты мне это предложение делаешь?

— Честно?

— Честно.

— Понимаешь, есть у тебя сила, есть мастерство.

Но это у многих есть. А у тебя, как мне кажется, есть еще жестокость, безжалостность. А мне нужны именно такие люди… Ведь ты умеешь выполнять приказы?

— Уметь-то умею, но в армии я выполнял приказы командования, руководствуясь…

— Э-э-э, дорогой, подожди! Я сам служил в армии, — Ахмет недовольно поморщился от собственных воспоминаний, — и прекрасно знаю, чьи приказы и на каком основании ты выполнял. Я тебе про другое хочу сказать. Я тебе буду платить деньги, ты у меня будешь работать — значит, логично, если я буду давать тебе задания кое-что выполнять?