Дефо - Дмитрий Урнов

Вернувшись в Англию, Дантон однажды на прогулке с другом хлопнул себя по лбу и воскликнул: «Вопросы и ответы!» Кажется, что же тут такого: в каждой газете и в каждом журнале мы это теперь найдем. Но идея «Спрашивай – отвечаем» Джону Дантону первому пришла в голову.

Так основал он газету, которая называлась «Афинский Меркурий». Почему? За разъяснениями Дантон по обыкновению того времени отсылал к Библии, где в Книге Деяний говорится, что афиняне любили послушать все новое, интересное… «Казуистическая газета» – таков был подзаголовок этого издания, в котором, по словам самого Дантона, принимали участие «ведущие умы века».

Успех был велик. Количество писем все росло. А кроме того, друзья-казуисты и сами сочиняли письма, на которые сами же и отвечали, в том числе – Дефо.

В газете освещались следующие отрасли знания:

Политика

Тактика

Экономика

Криптика

Апокалиптика

Скептика

Пневматика

Поэтика

Математика

Софистика

Прагматика

Догматика

«Ведущие умы века» забавляли сами себя, а читателям газеты обещали (по названию сразу видно) все самое лучшее: свежие новости, гарантией чему служило имя Меркурия, курьера богов; пищу для ума, ведь Афины – колыбель мудрости; и все в форме «казуистической», иначе говоря, изысканно-интеллектуальной. Если учесть, что предназначалась газета для публики, как мы бы теперь сказали, самой массовой, что газету читали люди любознательные и простодушные одновременно, то в основном это был полнейший обман, но по-своему честный.

«Как мужья должны обращаться с женами?», «Можно ли королеву называть „мадам“?», «Восстанут ли чернокожие из мертвых в день страшного суда?» – вот вопросы, способные серьезно занять читателей «Афинского Меркурия». Отвечал Дефо остроумно и увлекательно, гораздо лучше того, чем подобные «проблемы» заслуживали.

Тут и начал он с читателями игру, легкую и содержательную, простую и серьезную, которая в конце концов классически воплотится в «Приключениях» моряка, будто бы описанных «им самим».

Как не бывал Дефо сам в Южной Америке или на Северном полюсе, так и на том свете до срока, всем положенного, ему уж наверное побывать не удалось, но обсуждал он муки ада или райские блаженства со своими читателями, как он выражался, «по-домашнему», с заправским видом знатока, на правах бывалого человека. В каждый предмет вникал, всякое дело рассматривал детально, хотя, разумеется, и «детали» и «пристальность» – все было мнимым, умело придуманным. Всерьез интересовался он только одним, тем, чего читатель как раз не замечал, что составляло закулисный секрет игры: как сделать неотразимо привлекательной приманку, на которую публика пойдет, поймается и даже крючка не почувствует?

В той же газете Дефо работал бок о бок со своими будущими основными соперниками-разоблачителями. Все вместе они пользовались одними и теми же приемами «убедительного вранья». А впоследствии, когда литературная борьба развела их, эти двое пытались уничтожить Дефо, доказав, что все он выдумывает. Попытка не удалась, она оказалась покушением с негодными средствами, только негодными по-разному. И разоблачители были людьми разных возможностей.

Один из них – некто Чарльз Гилдон, литератор, в свое время довольно известный, а из памяти последующих поколений он исчез, потерпев принципиальное поражение в борьбе с Дефо. Он стремился обнаружить у него «ложь» так, как можно «разоблачать» пирог, который мы все равно съедим, даже зная, что тесто замешено было не по правилам. Съедим, конечно, если пирог съедобен. Ведь нам важен вкус, а не рецепт приготовления.

Другой разоблачитель, напротив, в рекомендациях не нуждается. Его мы уже называли, да он и так всем известен не хуже самого Дефо. Это Свифт. В «Меркурии» начал он сотрудничать позднее Дефо и тоже кое-чему там научился. Собственно, основному, чем пользовался сам всю жизнь, этому умению «пудрить мозги» читателю, отвлекая его внимание идущими и не идущими к делу подробностями.

Фактически и Свифт потерпел поражение от Дефо, но только с другим результатом, парадоксально-триумфальным. Разоблачить Робинзона не сумел, а сумел всего лишь создать Гулливера, столь же правдоподобно-убедительного.

Стало быть, вымышленная «правдоподобность» была неуязвима в чем-то, если не сокрушил ее ни прямолинейный натиск, ни изощренное разоблачение изнутри.

Существовал «Афинский Меркурий» недолго, и недолго Дефо в нем сотрудничал. В ту пору, в тридцать лет, он еще только выбирал себе путь. Им владели честолюбивые намерения выдвинуться в ряды влиятельных политических деятелей. Его видели рядом с самим королем, когда конь о конь сопровождал он Вильяма III на пути в Ирландию.

Там, в битве на берегах реки Бойне (летом 1690 года), решился вопрос в пользу протестантского правительства, которое всеми силами поддерживал Дефо.

Короля своего, короля-протестанта, Дефо поддерживал словом и делом. Приход Вильяма к власти он приветствовал «Размышлениями о совершившейся великой революции». Он старался всюду, где возможно, держаться рядом с королем. Впрочем, на пути к Бойне он покинул его на половине дороги и в сражении уже не принимал непосредственного участия.

От ратных дел Дефо отвлекли заботы хозяйственные и торговые, его банкротство, хотя деловая катастрофа и не раздавила Дефо. «У него были друзья, несомненно, у него были очень влиятельные друзья», – говорят наиболее осведомленные современные биографы. И это, видимо, так: ведь потом, когда таких друзей у него не было, то в какую нору приходилось ему уползать! А тут, не имея, правда, возможности снять с него бремя долгов (сам король был в долгах из-за внутренней войны), ему предлагают представительство за границей, от которого он сам отказался, делают в 1695–1696 годах сборщиком налогов и, наконец, организатором лотереи.

«Провидение, – вспоминал Дефо, приписывая по обыкновению своего времени высшим силам управление тем, что совершалось на грешной земле, – побудило меня отказаться от наивыгоднейших предложений того сорта, которые бы требовали моего отъезда за границу, и вместо этого связало с лучшими людьми страны в разыскании I путей и средств для правительства по добыче средств в случае новой войны, если таковая возникнет, Спустя некоторое время после этого без малейшего усилия с моей стороны я, находясь вдали от Лондона, получил назначение счетчика по сбору оконного налога, в каковой должности и находился вплоть до упразднения оной».

Оконный сбор был подобен «печному налогу», который когда-то взимался в России, и являлся своего рода налогом подоходным – учреждение древнее. Лотерея же была новостью, отчасти делом рук самого Дефо, следствием его рекомендаций и советов, которые он еще и развил в «Опыте о проектах».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});