Кодекс Охотника. Книга IX (СИ) - Винокуров Юрий

И вот, в какой-то момент, в радиусе 20 метров вокруг нас никого не осталось.

Я бросился в атаку.

В разных героических фильмах, которые я смотрел, или книжках, что я читал, драка с главным злодеем растягивается на довольно длительное время. Они успевают побеседовать, поругаться, помириться. Главный герой превозмогает. Это всегда вызывало у меня улыбку. Схватка не на жизнь, а на смерть, как правило, продолжается считанные мгновения. Именно так всё произошло и сейчас.

Убрав раздражающий фактор, состоящий из его косматых товарищей, мне понадобилось четыре удара. Первые три разбили его доспех, который оказался действительно сильным. Ну, а четвёртый… Увернувшись от молота, и поднырнув под его руку, я оказался у него за спиной, и всадил меч снизу-вверх так, что он прошел через его сердце.

Здоровяк рухнул с предсмертным хрипом, и я обернулся.

– Прекратите сопротивление! И все, кто не запятнал себя невинной кровью, я оставлю в живых! – еще раз гаркнул я.

Люди как раз добивали оставшихся моих тварей. И что вы думаете, они сделали после того, как добили их? Они истошно заорали, и ломанулись на меня. Причём, часть из них была конкретно порвана моими тварями, но это им совсем не мешало.

Один из них, с перебитым позвоночником, пуская пену изо рта, полз ко мне, и пытался дотянуться копьем до моей ноги. Что ж, бешеных собак надо уничтожать, нещадно уничтожать. Я уже понял, что имею дело с ненормальными. Пару раз, в момент боя, прикоснувшись к их душам, я не увидел ничего, кроме ненависти и злобы. А ещё они явно находились под какими-то веществами.

Я недрогнувшей рукой быстро перебил всех, а затем осмотрелся. Навскидку я и мои твари положили сегодня около пятидесяти человек, и мне было их совсем не жалко.

Я нажал на гарнитуре кнопку приёма.

– Волк, медленно выдвигайтесь ко мне.

Переключив на него Шнырьку, я пошёл в сторону грёбаного лесного храма фанатиков, где связанные, с кляпами во рту, лежали два человека – мужчина и женщина, по одежде похожие на обычных деревенских жителей.

Я выдернул кляп у женщины, и она истошно закричала, увидев меня.

– Тихо! – шикнул я, и добавил ауры.

Женщина заткнулась, и лишь безумно вращала глазами. Как бы у неё с психикой оказалось не всё в порядке.

– Я сейчас тебя освобожу.

Потянулся за ножом, но потом посмотрел на молодого парня, который смотрел на меня более осознанно. Выдернув кляп у него, я спросил:

– Ты в порядке?

– Да, Ваше Благородие.

– Кто вы такие?

– Печорские мы, – сказал парень. – Эти люди вырезали наш хутор три ночи назад, а нас притащили сюда, и постоянно убивали на этом… – паренёк, который был совсем юным, всхлипнул, когда кивнул на алтарь.

– Девочка моя, Светлана! – внезапно закричала женщина так громко, что я аж невольно вздрогнул.

Аккуратно перерезав ножом веревки, я спросил.

– Чего это она?

– Её ребёнок вон там, – кивнул он на длинный барак с узкими окнами, который стоял на опушке поляны.

– Возьми нож, – я кивнул на лежащего рядом бандита. – И освободи ее.

Я пошел к бараку, и хмыкнул про себя, когда Шнырька показал мне его содержимое. Скинув бревно, служившее запором на двух скобах, я открыл дверь. Внутри, как россыпь звезд, на меня смотрели несколько десятков любопытных и испуганных пар глаз, что принадлежали детям, примерно от года до десяти.

«Вот это ты встрял, Сандр!».

– Ха! – закричал малыш лет четырех, и в меня полетел маленький, но вполне оформленный огненный шар.

Я отмахнулся рукой. Доспех на мне всё ещё висел. Шар врубился в стену, и лежащая в качестве подстилки солома занялась огнём.

– Да что ты будешь делать! – в сердцах сказал я.

Тут же подскочила девочка лет семи. Из рук у неё полетели ледяные искры, быстро погасив пожар. Она зыркнула на меня, и отпрыгнула обратно.

Я взглянул на этих ребятишек более пристально, и потянулся к их душам.

Ну, ни хрена себе!!! Все они, даже полуторагодовалый карапуз, были Одаренными. Причём УЖЕ действующими Одаренными.

Да что же тут творится?!

* * *

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Конечно, ни в какой Разлом мы не поехали. Мы заняли оборону вокруг посёлка, и вызвали два оставшихся «Буревестника», дабы эвакуировать отсюда детей. Их было двенадцать, старшему из которых было десять лет, а младшему, судя по всему, полтора года.

В ожидании «Буревестников» мы прошлись по деревне. Тут были неожиданные и очень приятные находки.

Немного помогла девушка, которая, сначала увидев трупы своих сородичей, впала в лёгкий шок, но затем пришла в себя, и начала медленно, как сомнамбула, рассказывать.

Да, в рейд неделю назад ходил Пастырь со своей дружиной.

Да, такие набеги повторялись примерно раз в месяц, чтобы на алтаре Эпицентра каждый день проливалась кровь «порченых». Да, детей они оставляют в живых, чтобы вырастить из них Настоящих Людей.

Да, иногда они ходят в Разломы.

Да, периодически они нападают на неосторожных Истребителей, кто слишком углубился в Эпицентр.

Но самое интересное было другим. На мой резонный вопрос «Где все добро, награбленное у людей, в Разломах и Истребителей?», она сказала, что Пастырь торговал с «порчеными». На вопрос, что ему могло понадобиться, она ткнула пальцем в сундук в жилище этого самого пастыря, которым конечно, оказался тот здоровенный бугай. Так вот, там лежал аккуратно рассортированный в маленькие пакетики розовый порошок.

– Сраные наркоманы! – покачал я головой, сразу поняв их бесшабашную ярость, и полное отсутствие самосохранения.

Самое интересное, я хорошо знал, что это за наркотик. Изначально он был придуман для боевого применения. Делался он из разломных ингредиентов, и добавлял солдатам мотивацию в бою, отключая чувство страха. Придумали его китайцы, назвали «розовая пыль», и стоил он недешево. Даже при том, что на территории Империи он был запрещён, поставки контрабандистов из Китая были налажены. А ещё он вызывал стопроцентное привыкание.

Поэтому спецотряды китайской армии назывались «Готовые к смерти» – потому-что, если они не умирали в бою, то загибались от наркоты. Хотя Одаренные могли использовать его очень длительное время – только это, похоже, спасало местных дикарей от вырождения.

Я внимательно посмотрел на девушку.

– Ты пробовала это?

– Нет, – сказала она. – Мне ещё не положено. Посвящение на третьем месяце после достижения восемнадцатилетия. И это время должно было наступить через две недели.

Перерыв всё вверх дном, кроме артефактного молота, что был у здоровяка, нашли ещё несколько хороших топоров и мечей, три из которых были родовыми.

А ещё я с задумчивостью смотрел на «гирлянду», которая висела в доме Пастыря под потолком, а в качестве украшений на ней были привязаны кольца – кольца Истребителей и родовые, которых здесь было очень много. Судя по всему, этот грёбаный урод коллекционировал их долгое время. Точнее не только он, но и все его предшественники.

Я окинул взглядом несколько десятков колец, тихо позвякивающих под лёгким сквозняком, что царил в доме. У меня было много вопросов. Но похоже тот, кто мог ответить на эти вопросы, лежал сейчас с проколотым сердцем снаружи.

Эх, Сандр-Сандр, когда ты научишься вести переговоры!

Зазвенел телефон. Я посмотрел на абонента – Архип.

– Да, Архип, слушаю тебя внимательно.

– Сандр… – судя по голосу, Архип был озадачен. – Эээ… даже не знаю, как сказать.

– Как сказать? Словами.

Я как раз нашел знакомое кольцо медоеда на гирлянде, и рывком дернул так, что веревка порвалась, и все кольца со звоном рассыпались. Приблизил к глазам и рассмотрел еще одно кольцо гвардейца. Старое, неочищенное.

– В общем, ты знаешь, что закреплён за Хельгой?

– Я закреплен за Хельгой? – удивился я. – Каким это боком?

– Странно… – сказал Архип, – Я, честно говоря, не уточнял, но Королева Лагерта сказала, что она достигла с тобой договорённости, и ты назначаешься наставником её дочери.