Heartstream. Поток эмоций - Поллок Том

Он принимается шагать туда-сюда, щебень на полу старого музыкального зала трескается у него под пятками.

— Хорошо. Оставь это мне, ладно? У нас есть… люди, которые этим зарабатывают на жизнь.

— Рождением детей?

— Общением с прессой про них.

— Твоих детей? У тебя уже столько детей, что с ними работает целая индустрия? — я дразню его, все еще сияя от его утверждения: «у нас будет ребенок». Но он не смеется.

— Я имею в виду, что эти люди помогают нам с деликатными новостями, чтобы мы могли контролировать информацию, когда один из нас допускает… — Он замолкает, не желая говорить слово ошибка. Но я знаю, что он собирался сказать, и, хотя понимаю, что это правда (и не могу сказать, что это было умышленно с моей стороны), но по ощущениям похоже на небольшой удар в живот.

Он видит мою реакцию и возвращается ко мне, обхватывая мою голову руками.

— Я люблю тебя, ясно? Доверься мне. Ты веришь мне?

Я заглядываю в глаза, которые — всего полгода назад я бы ни за что не поверила в это — смотрят на меня.

— Конечно, верю.

— Огромное значение имеет то, как такие вещи преподносятся. А наши ребята лучше всех знают, как правильно об этом сказать. Так что, пожалуйста, пожалуйста, Кэт, больше никому не говори. Оставь это мне.

Его глаза широко раскрыты, серьезны и обеспокоены за меня — я не могу не кивнуть.

— Ты же не будешь затягивать, правда? Такой большой секрет сложно хранить, и он становится больше с каждым днем.

— Я позвоню им на этой неделе, — обещает он и целует меня, словно запечатывая губами мое молчание.

В кармане пальто завибрировал телефон. Я достаю и заглядываю в него через плечо Райана. Это от Эви. Я открываю сообщение и вдруг чувствую, что в животе похолодело. В этот раз, похоже, дело не в ребенке.

Сообщение состоит из одного слова — Объясни — и ссылки. В описании сказано, что ссылка ведет на сайт The Sun. Страх выжигает мне горло, но у меня нет выбора. Я перехожу по ссылке.

НЕУЖЕЛИ ЭТО ГОЛОС ТАЙНОЙ ПОДРУЖКИ РАЙАНА?

Ниже видео ужасного паркура Райана с ютуба. Странно, я была уверена, что изначально он выложил его в инстаграме.

— Рай?

— Да, детка?

— Помнишь, как ты опубликовал видео с паркуром у себя в инстаграме?

— Да? — Он почти не слушает. Сидит на корточках среди развалин и стучит двумя маленькими камушками, словно заскучавший малыш, воображающий, что заставляет двух кукол сражаться.

— Прежде чем выложить его, ты вырезал звук из видео?

Он хмурится:

— Что? Нет, я никогда не парюсь с этим. Просто отключаю звук в инсте.

Не говоря ни слова, я передаю ему свой телефон. В центре экрана соответствующий отрывок статьи:

Анонимный сотрудник Instagram, называющий себя Фанатом, утверждает, что разместил видео с восстановленным оригинальным звуком.

Потрескивающее эхо говорит мне, что Райан запустил ролик. Я слышу бегущие шаги Райана, его ворчание от усилий, когда он прыгает от стены к стене вниз по лестнице, его удивленный вскрик, когда он не смог ухватиться, а затем…

«РАЙАН!»

Мой голос, чуть металлический от динамика телефона, но безошибочно мой, кричит его имя. Эви слышала, как я кричу это имя, тысячу раз раньше.

Объясни.

Такое чувство, будто мир рушится, и мне приходится сесть. Я опускаюсь на корточки посреди пыли и мышиного дерьма. Райан с тревогой приседает напротив. Только с четвертой попытки мне удается заговорить.

— Похоже, — хрипло произношу я, — тебе придется позвонить своим людям чуть раньше, чем ты думал.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Эми

— На что это похоже? — спросил Чарли. Его лицо было обращено ко мне, закрытые глаза лишь подчеркивали его беззащитность.

— Ты можешь попробовать сам и узнать, — предложила я, мягко нанося тушь на его ресницы.

— И пожертвовать вот этим? — он приложил руку к своим волосам. Он уже довольно давно носил длинные волосы, будучи солистом одной готической группы, чья музыка сотрясала стены, когда я пыталась делать домашнее задание.

— Ты мог бы сделать стрижку андеркат.

— Вряд ли. Кроме того, зачем мне пробовать, если ты можешь все мне рассказать.

— Это трудно описать.

— Я верю в тебя.

— Это… наверное, я бы сказала, что это безопасно.

— В отличие от чего? — удивился Чарли. — Или ты имеешь в виду, что ты, например, следишь за трансляцией бейсджампера вместо того, чтобы рисковать по-настоящему?

— Нет, я имею в виду, что это безопасно, потому что это личное, но нет никаких отказов. Тебе не нужно беспокоиться о том, что тот, на кого ты подписан, двуличен или пытается ограничить твои чувства. Ты перестаешь быть собой, глядя на мир другими глазами. Ты знаешь, что человек, за чьим стримом ты следишь, абсолютно открыт и честен с тобой. Это… доверие, я думаю. У меня с ним иногда бывают трудности.

Он рассмеялся.

— Что?

— Будем следить за морем, — сказал он. — Если заметим мощный прилив, то это все потому, что луна сошла с орбиты из-за твоей чрезмерной скромности.

— Ой! — я взмахнула ладонью над его головой, изображая подзатыльник.

— Да брось, Эми. Если бы я сказал тебе, что небо синее, ты достала бы палитру цветов Dulux для проверки.

— Что ж, — я отложила тушь и взяла тени для век. — Тебе самому не помешало бы чуть больше скептицизма, приятель. Тогда, возможно, ты не позволил бы мне сделать из тебя пьяного клоуна.

Его глаза открылись, и он поднял руки, чтобы защитить лицо от кисти.

— Шучу! Шучу. Ты будешь выглядеть как гот-принц, о котором так мечтают твои депрессивные шугейз-девицы.

На мгновение он показался растерянным, затем откинулся на спинку стула, закрыл глаза, и его улыбка вернулась. Я удивилась. Он действительно доверял целому миру. Поразительно, ведь мир только и делал, что пинал его по всем мягким местам, до которых мог дотянуться его ботинок со стальным носком.

— С кем у тебя было в последний раз? — спросил он.

— Я не уверена, что готова разговаривать об этом со своим младшим братом.

Он шлепнул меня по руке.

— Ты знаешь, о чем я. За чьим стримом ты следила в последний раз? Какой-нибудь мажор? Или модель?

— Почему? Потому что я, такая страхолюдина, отчаянно хочу знать, каково это — быть красивой? — раздраженно спросила я.

— Вспоминай все надуманные обиды, если хочешь. Вопроса это не изменит.

Я вздохнула.

— Девушка, которую я нашла на форуме. У нее два года назад умер папа.

— Боже, — пробормотал он. — Я думал, ты выберешь того, кто работает в контактном зоопарке или что-то вроде того.

— Зачем? Если мне захочется посмотреть на милых зверюшек, я справлюсь сама. В интернете полно картинок.

Он не озвучил очевидного ответа: если бы я подождала несколько месяцев, то сама смогла бы испытать тяжелую утрату. Вместо этого он задал вопрос, который задала бы я. Единственный важный вопрос.

— Это всегда так? — от мольбы в его голосе у меня сжалось сердце. — Лучше не будет?

На мгновение я подумала о том, чтобы солгать ему и использовать его доверчивость во благо.

— В ее случае — нет, не будет, — призналась я. — Она предупреждала меня до того, как я подключилась.

— Тогда зачем?

Я взвесила вопрос, прежде чем ответить на него.

— Чтобы знать, что это нормально. Бояться. Что я не слабая, потому что мне страшно.

Он вздохнул, тепло его дыхания коснулось моего запястья.

— Ненавижу, когда так говорят о тебе, понимаешь?

В памяти тут же всплыла утренняя перепалка: небольшой поток гнева от кучки папаш-придурков, которые жаловались, что я превращаю их сыновей в долбоебов (долбоеб — фантастически полезное слово в интернете, любой, кто использует его, мгновенно отправляется в игнор).

После этого горстка анонимных троллей с криками обвинила меня в том, что я уничтожила общество, каким мы его знаем, и скинула мне ссылку на статью о четырех мальчиках, которые оказались в больнице после взлома настроек безопасности и наблюдения за стримом в течение тридцати шести часов, без сна и еды, кроме чипсов. По всей видимости, они следили только за тем, что мы называем «поток плохих новостей»: репортер стримит из зон боевых действий, сторонники теорий заговора и парочка более эмоциональных стримов, включая мой. Официальная точка зрения представителей Heartstream состояла в том, что настройки безопасности были установлены неспроста, и обвинять их — все равно что винить гель для рук за то, что его пьет алкоголик. Я не разделяла этой уверенности, и после прочтения отчета у меня внутри словно осталась дыра. Тем не менее на каждую историю, подобную этой, приходила сотня личных сообщений от подписчиков про то, что они больше не чувствуют себя одинокими, так что же мне было делать?