У Беды зеленые глаза - Василий Зеленкин

«химией». (11)

Услышав такое, Татьяна Васильевна обрадовалась. Тем самым, она почувствовала хоть какое — то понимание ситуации со стороны представителя прокуратуры. А это дорогого стоит.

«Неужели, лед тронулся! Пока хотя бы с одной стороны. Надеюсь, что этой позиции он будет придерживаться и далее. Не известно же, каков будет приговор. Хотя…. Судя по настроению судьи, зная его жесткий характер по другим делам, можно с уверенностью сказать, что осудит он его к лишению свободы».

И все — таки, вдохновленная позицией государственного обвинителя, Суворова в своей речи постаралась опровергнуть утверждения обвинения, опираясь на спорные моменты в обвинении, а также на показания свидетелей, совпадающие с показаниями ее подзащитного. При этом она поставила под сомнение показания потерпевших и опознание ими Петровича, исходя из того, что такого просто не могло быть.

Реплик не последовало.

Суд удалился в совещательную комнату для вынесения вердикта по делу. Оглашение приговора судья назначил на следующий день.

Выйдя из зала для судебных заседаний, Татьяна Васильевна переговорила со Светланой и родителями Петровича. Постаралась, как могла успокоить их. Обратила их внимание на мнение представителя прокуратуры.

Хотя в глубине души она прекрасно понимала, что приговор будет обвинительным. Но была надежда, что Петрович будет освобожден из-под стражи по прибытии в спецкомендатуру. Это уже много на данном этапе. «Химия» все — такие не колония со всеми вытекающими и втекающими последствиями и ограничениями.

Тем более, что, и это она прекрасно знала не понаслышке, хотя колонии у нас называются исправительными, исправляются в них единицы. Чаще это те, кого и исправлять — то не нужно было. Такова реальная действительность.

***

На следующий день все участники процесса собрались вновь в том же зале для судебных заседаний.

Иван Александрович и Светлана пытались уговорить Клавдию Николаевну не ехать в суд. Они опасались, что там ей станет плохо и скорая помощь уже не понадобиться.

Но женщина настояла на своем. Не могла она в такой момент быть вдалеке от единственного сына — кровиночки ее. Приехала со всеми вместе в суд.

Для большей уверенности в то, что она выдержит оглашение приговора стоя, еще в машине она выпила необходимые таблетки. И делала вид, что чувствует себя хорошо.

По лицам, разговорам и поведению родителей Петровича и Светланы Суворова отчетливо видела, как они волнуются. А, когда в зал охрана ввела обвиняемого, Клавдии Николаевне стало плохо. Но она отказалась выйти из зала. Отказалась и от вызова скорой помощи.

Инцидент с мамой больно ударил и по ее сыну, который наблюдал все это из-за решетки в огороженной кабине. На него самого — то тяжело было смотреть. Особенно по сравнению с тем молодым человеком, которым он был до ареста. Мрачный, осунувшийся молодой человек.

Чтобы не смущать и не расстраивать его еще больше, защитник до прихода суда занялась своими бумагами, делая вид, что сейчас это самое важное для нее дело.

Но вот знаменитое:

«Встать! Суд идет!»

Взоры всех присутствовавших в зале обратились прямо на Скобцева. Казалось, что они все затаили дыхание, ожидая его вердикт.

«Кивалы» стояли с отрешенными лицами рядом с председательствующим и никак не реагировали на слова последнего.

По внешнем виду самого Скобцева также нельзя было предугадать, каков будет приговор. Точнее не он сам по описательной части, а наказание, к которому присудит суд Петровича.

Ровным голосом, без каких — либо интонаций практически без остановок председательствующий зачитывал и зачитывал текст приговора. Обвинительного приговора.

Наконец Скобцев дошел до самого главного, что от него хотели услышать присутствовавшие, как потерпевшая Жукова, так и родные обвиняемого.

Приговор гласил: «… признать Петровича Вячеслава Ивановича виновным в разбое, совершенном с проникновением в жилище, группой лиц, с целью завладения имуществом в крупном размере, и на основании части 2 статьи 207 Уголовного кодекса Республики Беларусь назначить ему наказание в виде шести лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии в условиях усиленного режима, с конфискацией имущества».

Окончание приговора Суворова уже не слушала.

«Все — таки осудил! За что?! Ведь обвинение фактически зиждиться только на показаниях потерпевших. И этих опознаниях по зеленым глазам. Опять к лишению свободы. Скинул только один годик. И осудил! Вот тебе и наш суд, самый гуманный суд в мире. Как теперь общаться с родственниками парня? Ума не приложу. Жалобу, конечно, напишу. Постараюсь заложить в нее все, до чего додумаюсь. Но, зная судебную практику, во второй раз отменять по одному и тому же делу новый приговор областняки не станут. Как пить дать не станут».

С такими грустными мыслями она вышла из зала последней.

Она видела, как конвой уводит Петровича, одев ему на руки наручники.

Видела опущенную голову парня, который оказался не в том месте и не в то время.

И все это на глазах его матери, отца и девушки.

А каково им сейчас?! Столько надежд ожидания чуда. И на тебе!

Она видела краем глаза, что после оглашения приговора Клавдия Николаевна тяжело села на стул. И оставалась в таком положении до тех пор, пока конвоиры не вывели обвиняемого из зала, провожая его взглядом глаз, полным слез. Но она сдерживалась. И расплакалась только после того, как сына не стало в зале судебных заседаний.

Татьяна Николаевна подождала, пока Петровичи вместе со Светланой выйдут из зала. И медленно пошла за ними.

Уже на улице она спросила у Петровичей нужно ли готовить кассационную жалобу на приговор. Она могла это сделать и сама. Но лучше все — таки согласовать этот момент с родственниками, которые, в конце концов, оплачивают ее работу. Как говорится, кто платит, то и заказывает музыку.

Но Клавдия Николаевна была непреклонна:

— Конечно, готовьте. Какие разговоры. Мы все оплатим, не беспокойтесь. А вдруг областной суд снова отменит, этот чертов приговор. Может к тому времени что — то измениться. Готовьте. И точка!

Иван Александрович кивнул в знак согласия со словами жены.

Светлана то же молча кивнула. Было заметно, что приговор суда подкосил ее.

— Хорошо. Я получу копию приговора и подготовлю жалобу.

На этом они расстались.

При этом каждый думал об одном и том же, но, не проговаривая это вслух.

Петровичи со Светланой поехали по домам. А Суворова спустилась на первый этаж, где и располагалась ее юридическая консультация.

Через несколько дней кассационная жалоба, подготовленная защитником, от имени родителей Петровича направилась в областной суд.

Государственный обвинитель направил туда же кассационный протест от своего имени.

***

— Но скажу без долгих рассусоливаний (то есть, говорить, излагать слишком долго, излишне подробно, —