Дао: Золотые Врата. Беседы о «Классике чистоты» Ко Суана. Ч. 2 - Ошо

Но и джайны правы. Они говорят так: как только вы согласитесь, что в мясоедении нет ничего предосудительного, кто будет решать, умерло животное своей смертью или нет?

Именно так и произошло. В Китае, в Японии, в Корее, в Бирме, по всей Азии буддисты едят мясо. Не умирает столько животных своей смертью каждый день! Все пятизвездочные отели Азии, откуда они берут мясо? Если животные умирают своей смертью, зачем так много мясников в буддистских странах? Для чего? В каждом отеле буддистской страны висит табличка: «Только здесь подается мясо животных, умерших естественной смертью».

Человек чрезвычайно изобретателен. Он всегда найдет способ выкрутиться. Если вы дадите ему хотя бы небольшую лазейку, он ее тут же использует. Не должно быть никаких лазеек, именно на этом настаивал Махавира.

Ганди не смог никого убедить, но у нас синтез происходит как само собой разумеющееся. Вы можете видеть это. Синтез не является моей целью. Я никогда не говорил о синтезе религий, однако это происходит. Здесь вы обнаружите все религии, людей, принадлежащих к разным конфессиям. И никого не интересует, кто еврей, кто мусульманин, кто индуист, кто джайн, кто буддист, а кто парси. Никто не обращает на это внимания.

Синтез происходит. Его нельзя произвести, он случается из медитации, не из размышлений. Это истинный синтез. Он случается из преодоления. Медитируя, вы выходите за пределы ума. А когда вы выходите за пределы ума, вы больше не христианин, больше не индуист, не джайн, не еврей. Вы сознание, чистое сознание, ясность, подобная зеркалу. Эта ясность и есть истинный синтез.

Ты спрашиваешь: «Является ли Дао синтезом любви и осознанности?»

В определенном смысле да, в определенном — нет.

Четвертый вопрос:

Ошо,

Мне глубоко интересно то, что ты делаешь, но я все еще боюсь принимать саньясу. Почему?

Бавасимхан, сэр, вы ни разу не были здесь. Вопрос пришел по почте. Что вы знаете о том, что я делаю? Вы ни разу не участвовали в том, что здесь происходит, у вас нет непосредственного опыта. А то, что здесь происходит, это не абстрактная философия, это конкретный опыт. Поэтому вас, должно быть, интересуют мои слова, а не мои действия. Вы, наверное, читали мои слова, а в моих словах нет меня, нет того, что я делаю. Они лишь приглашение, больше ничего. Они не способны донести до вас мою истину. Вам нужно побыть со мной, пожить со мной. А вы так ни разу и не приехали.

Я получаю много вопросов от Бавасимхана. И впервые я ему отвечаю. Все его вопросы приходят по почте, он живет где-то в Мадрасе. Это не так уж и далеко.

Должно быть, именно страх мешает вам, страх быть здесь, страх, что если вы сюда приедете, то, скорее всего, примете саньясу. Практически невозможно быть здесь и не стать саньясином. Если только вы не настолько мертвы, нечувствительны, скучны и посредственны, что ничего не понимаете; если только вы не полны всяческих предрассудков и приезжаете сюда с уже готовыми умозаключениями; если только вы не настолько знающий человек, что думаете, что в целом мире не осталось ничего, чему бы вы могли научиться, то просто невозможно не стать саньясином. Именно этот страх мешает вам сюда приехать.

И в этом вопросе слышится страх. Это хорошо, что вы его признаете, потому что в других вопросах вы пытались избежать страха, и не только пытались избежать, но еще и пытались логически обосновать его. В одном из писем вы говорите: «Зачем нужна внешняя саньяса? Я и так уже внутренний саньясин». Тогда зачем писать внешнее письмо? Пишите себе внутренние письма, и этого достаточно. Тогда зачем читать мои книги? Ведь они тоже внешние атрибуты. Это все хитрые логические ходы.

В другом вопросе, Бавасимхан, вы написали, что хотите принять саньясу, но только из моих рук. Вы написали: «Я слышал, что теперь индусы получают саньясу от ваших учеников. Я же могу принять саньясу только от вас».

Я посвящал людей в саньясу десять лет. До этого вы мне не писали. И теперь, услышав, что индусы получают саньясу от моих учеников, вы, должно быть, подумали: «Отличная стратегия, прекрасная защита — поставить условие». Приезжайте. Я посвящу вас в саньясу. Не переживайте.

Теперь вы спрашиваете... и в вашем вопросе больше искренности. Именно поэтому я и отвечаю. Вы пишете: «Мне глубоко интересно то, что ты делаешь» (читайте: «в словах»), — «но я все еще боюсь принимать саньясу. Почему?»

Потому что слова есть слова, а саньяса означает реальную трансформацию. Вы, должно быть, разбираетесь в словах. Читая ваши письма и вопросы, я делаю вывод, что вы хорошо знакомы с философской терминологией, с абстрактными идеями, с эзотерической лексикой.

Анджело и его дружок Фрэнк слонялись по Питтсбургу. После долгого молчания Анджело спросил:

— Эй, что с тобой?

— А, — хмуро пробормотал Фрэнк, — это гложет меня уже несколько дней. Возможно, это не мое дело, но мы с тобой старые друзья, и я тебе скажу.

— Ну, давай, выкладывай! — с нетерпением отозвался Анджело.

— В прошлую субботу я был в публичном доме и кого, ты думаешь, я там видел? Твою жену, Бетти. Мне тяжело это говорить, дружище, но Бетти — самая настоящая проститутка!

— Не! Бетти не проститутка! — возразил Анджело. — Она всего лишь сменщица. Она работает там только по выходным!

Люди умные, разбирающиеся в словах, часто теряются в джунглях слов. А вы, по-моему, разбираетесь в словах.

Именно поэтому люди читают Гиту, Веды, Библию, Коран. Ведь Мухаммеда уже нет, вот и опасности никакой. Иисуса нет, и нет опасности его повстречать. Кришна ушел, можно с легкостью играть его словами, можно наполнять их любыми значениями, какими только хочешь. Но я все еще здесь. С моими словами играть нельзя. Если вам интересны мои слова, внутри вас рано или поздно возникает желание сюда приехать. Но вместе с этим желанием возникает и страх — страх, что если вы действительно интересуетесь моими словами, кто знает? — возможно, вы заинтересуетесь и самим человеком. Но тогда пути назад уже не будет.

Словами играть легко, они не нарушают ваш сон, они не беспокоят ваше бессознательное, они не тревожат ваши сны. Но быть рядом с мастером — беспокойство, великое потрясение.

Пьяный мужик пришел на ярмарку. Шатаясь, он подошел к тиру.

— Дайте мне десять пуль, — потребовал он, рыгнув.

— Двадцать пенсов, — сказал служащий, ухмыляясь.

Мужик начал стрелять, и каждый раз в яблочко.

Служащий в изумлении отдал ему приз — большую черепаху.

Некоторое время спустя пьяница вернулся, потребовал еще десять пуль, и каждый выстрел попадал точно в десятку.

— Вы можете выбрать любой приз, — воскликнул удивленный служащий.

— Дайте мне еще один такой же хрустящий мясной пирог, — потребовал пьяница.

Со словами легко — вы легко можете себя обмануть. Но здесь я не дам вам спуску, я собираюсь хорошенько вам врезать. И тогда естественным образом сны исчезнут. Я делаю дырки в человеческом черепе, и сны улетучиваются.

Все обитатели сумасшедшего дома собираются плавать в новом бассейне.

— Прекрасно, — говорит медсестра, — на сегодня достаточно! Завтра встречаемся в то же время здесь же, завтра в бассейне будет вода!

Вы боитесь воды. В пустом бассейне в компании одних лишь слов вы можете получить наслаждение.

Проснитесь! Все боятся саньясы потому, что саньяса означает передачу, саньяса означает любовную связь. Саньяса не из головы, саньяса из сердца. Это погружение в глубокие воды. А вы привыкли сидеть на берегу, размышлять, думать, лелеять свои мечты.

Два пьяницы едут в машине с огромной скоростью. Неожиданно один кричит другому:

— Осторожно, впереди крутой поворот.

— Чего ты кричишь? — отзывается другой, — мне кажется, за рулем ты!

Я человек дела, я не философ, как раз наоборот, я абсолютно экзистенциален, поэтому я и делаю акцент на саньясе, потому что знаю: если не решиться, если не погрузиться в это целиком, если не рискнуть, то невозможно расти.

Можно коллекционировать слова сколько угодно. Очень легко собирать великие слова. Вы, Бавасимхан, живете в Мадрасе. Адьяр совсем недалеко, всего несколько минут езды, на окраине Мадраса. Вы можете туда съездить. В Адьяре находится самая великолепная эзотерическая библиотека в мире, поскольку там находится главное отделение теософского общества, международное отделение. Чего там только нет! Вы нигде больше не найдете столько чепухи, собранной в одном месте.

Когда я был в Мадрасе, люди из Адьяра пригласили меня погостить у них. Я сказал, что приеду.

И я приехал. Мне показали окрестности — это прекрасное место, мне показали замечательную библиотеку.

— Как вам наша библиотека? — спросили они меня потом.

— Это редкость, — сказал я. — Я видел много библиотек, но такой, в которой было бы собрано столько чепухи...

Они были потрясены. Они воскликнули:

— Что?!..

— Да, — сказал я. — Теософия — самое глупое явление нашего столетия.