Громовая стрела. Забытая палеонтологическая фантастика. Том VII - М Фоменко

Хрустнула раковина, как скорлупа, и исчезла в пасти чудовища.

Только острый конец белемнита откололся и медленно стал погружаться на дно.

А хищный ихтиозавр поплыл прочь, наводя ужас и панику на мелких морских обитателей.

Обломок белемнита стукнулся о морское дно, усеянное живыми и мертвыми раковинами, и остался лежать неподвижно.

Проходили годы, века и тысячелетия.

Белемнит все лежал на прежнем месте.

Только сверху засыпали его толстым слоем песок, ил и раковины.

Каждый год этот слой становился все толще и тяжелее.

Умрет ли рыба или раковина — все падает на дно.

Понемногу вырастали целые горы из остатков морских животных.

Они плющились и сжимались под своей собственной тяжестью и превращались понемногу в серый камень-известняк, каким кроются панели в наших городах.

Так постепенно вырастали на морском дне известковые горы.

С каждым тысячелетием все выше и выше поднималось дно, мелело море, отступало в стороны и заливало острова.

А тут еще грозные, подземные силы выпирали морское дно снизу.

Выпучивали его вверх, как пузырь.

Дрожала первобытная земля от беспрерывных подземных толчков.

Клокотало, волновалось море и медленно уступало место будущему материку.

Наконец он поднялся и его встретили горячие лучи солнца.

Они высушили мелкие соленые лужи морской воды.

А самые большие и глубокие остались и до сих пор под названием Каспийского и Аральского морей.

Внутри одной известковой горы нового материка затерялся маленький осколок белемнита, сдавленный со всех сторон плотным камнем.

Он пропитался известью и окаменел. Шли века бесконечной чередой и сменялись тысячелетиями. Выпадали на новый материк дожди из туч, занесенных ветром с моря.

Скоплялись озера и реки пресной воды.

Они не высыхали потому, что все время пополнялись проливными дождями.

А где появлялись реки и озера — там начинали расти трава и деревья. Их семена приносились ветром из отдаленных стран.

Прилетели птицы, но не те первоптицы, что охотились на белемнитов, а настоящие, покрытые перьями.

Первоптицы, ихтиозавры и белемниты давным-давно все вымерли. От них и следа не осталось. Только кое-где, изредка, находят люди окаменелые кости и дивятся чудовищной их величине.

А суеверные дикари слагают сказки про великанов, живших в древние времена.

Широкая могучая река медленно катила свои воды в соленое море.

Ее берега заросли дремучими лесами, а в них поселились птицы и разный дикий зверь.

Огромный лось с зубчатыми рогами пробирался сквозь чащу на водопой.

На берегу, в каменной расщелине известковой горы, что когда то была на дне моря, поселился пещерный медведь.

В прибрежных камышах, хлюпая в вязкой трясине, переваливался с боку на бок свирепый носорог.

А в хвойных безбрежных лесах бродил могучий, косматый мамонт.

Он прочищал перед собой тропу к реке. С корнем выворачивал хоботом деревья и проламывал кривыми клыками заросли.

Вслед за мамонтом, озираясь на каждом шагу, крался человек, а рядом с ним его сын — мальчик.

За поясом человека торчало несколько каменных ножей, а в руке он сжимал деревянную рукоятку каменного топора.

Его бронзовое тело было прикрыто звериной шкурой.

Всклокоченные волосы связаны на затылке в пучок.

Длинная, спутанная борода, белые острые зубы и горящие, как уголья, глаза жадно и настойчиво смотрели вдаль из-под нависших, густых бровей.

Откуда взялся этот дикий, первобытный человек — нам неизвестно.

Уже несколько дней он шел по следу мамонта.

Питался по пути чем попало: лягушками, ящерицами и земляными червями.

Выкапывал съедобные корни.

Если же и этого не попадалось, то подтягивал живот покрепче сыромятным ремнем, чтоб как-нибудь обмануть голод и упорно шел вслед за зверем.

Это был первобытный, дикий человек, не умевший добывать огня.

Оружие его было сделано из камня и едва отесано.

Он вовсе не думал одолеть один на один грозного великана-мамонта, а просто выслеживал его, чтоб донести потом своему племени и сообща начать охоту за зверем.

Таков был план первобытного человека и он настойчиво шел по следу.

Он держался на таком расстоянии, чтоб зверь его не учуял.

Изредка останавливался и чутко прислушивался.

Глубоко втягивал ноздрями воздух и зорко всматривался вперед.

Мальчик следовал примеру отца и учился на деле охотничьему искусству.

Влажный ветерок пахнул в лицо человека и принес ему радостную весть.

В глазах дикаря промелькнул огонек торжества.

Наконец-то кончился его опасный длинный путь.

Влажный воздух предвещает близость воды и мамонт, конечно, поселится невдалеке от нее.

К тому же кругом хвойный лес.

Молодая хвоя — любимое лакомство зверя.

Человек, крадучись, свернул с тропы.

Сделал большой обход и вышел на реку, около крутого, скалистого обрыва.

Красным заревом вечерней зари была залита западная сторона горизонта.

Верстах в полутора, на берегу реки, человек увидел едва заметную черную точку.

Она слегла колыхалась и двигалась.

Крепко стиснул дикарь рукоятку каменного топора.

Он радовался, что мамонт остался на берегу реки и наверное надолго.

Теперь он не уйдет от охотников.

Человек осторожно спустился с крутого обрыва известковой горы.

Отыскал небольшую расщелину и забрался в нее.

Здесь он решил переночевать, чтобы завтра, чуть свет, тронуться в обратный путь к своему племени и сообщить радостную весть о находке мамонта.

В расщелине было тесно для двоих, но зато сухо и никто не мог напасть врасплох.

Человек подобрал под себя ноги и укрылся шкурой.

Под голову положил каменный топор и заснул.

Ему снилось, как он приведет сюда воинов своего племени.

Они выроют глубокую яму на тропе, расчищенной мамонтом.

Ничего не чуя, зверь пойдет по ней на водопой и провалится в яму.

А, может быть, его нарочно пугнут, если захочет старшина племени, самый старый и опытный охотник.

Самое важное, чтоб мамонт попался в яму.

Тут уж его одолеют люди.

С гамом и гиканьем налетят они на яму. Окружат ее со всех сторон.

Градом посыпятся в мамонта глыбы камней, колья и что попало.

Когда вырвется из груди великана предсмертный рев и беспомощно осядет туша в глубь ямы, тогда начнется пир.

Заработают каменные топоры и ножи.

Лучшие куски съест старшина племени. Затем воины наедятся до одурения сырого, теплого мяса. Напьются горячей крови.