Инкассатор: Всадники апокалипсиса - Андрей Воронин

– Зимин, продолжайте! – приказал капитану генерал.

– Так вот, я, нарушив приказ, вел наблюдение за домом Сапоженко. Вчера в районе 20.00 появился объект наблюдения, он следовал домой. Еще через пять минут люди Бугрова воспрепятствовали ему в этом и насильно доставили на прогулочный катер-ресторан «Ночной баркас». Там состоялась встреча Бугрова с Сапоженко. Предмет разговора мне пока неизвестен, но известно то, что люди чиновника применили физическое воздействие против Сапоженко.

– Кто вытащил оттуда старика?

– Филатов. Я его подвез на машине, он преследовал «БМВ» людей Бугрова.

– Это интересно, – удовлетворенно отметил генерал.

– Но самое интересное было позже, товарищ генерал-майор.

– Хорошо, капитан, продолжай.

– По пути следования на конспиративную квартиру нас остановили сотрудники милиции. Был задействован план «Перехват». Хотя от кого конкретно он исходил, установить не удалось. Без сомнения, милиция действовала в нарушение закона. Моя машина была остановлена, проведен досмотр. Нас хотели доставить в участок. Но мне пришлось применить спецсредства.

– Понятно, – сделал короткое резюме Посошков. – Где сейчас эти люди?

– На конспиративной квартире номер 37.

– А не сбегут твои друзья?

– Не сбегут, товарищ генерал-майор, – впервые за все время разговора улыбнулся Зимин. – Им некуда деваться. За квартирой Филатова и Сапоженко, скорей всего, установлено наблюдение. После того, что произошло, их жизнь в опасности.

– Так, интересно, интересно, – Посошков встал с кресла и несколько раз прошелся вокруг огромного стола, за которым сидели Зимин и Осинцев, ожидая вердикта своего начальника.

Однако генерал почему-то не спешил с выводами. Он расстегнул ворот рубахи, налил в граненый стакан воды и жадно выпил ее до самого дна.

– Что думаешь, капитан, мы из этого можем извлечь?

– В наших руках два основных свидетеля злодеяний Бугрова. Я думаю, Филатов еще много чего может рассказать, не говоря о старшем Сапоженко, которого, скорее по финансовым причинам, хотел устранить Бугров.

– По финансовым? – переспросил генерал.

– По имущественным или финансовым. Дело в том, что у его убитого брата оставалась кое-какая недвижимость в Москве. И, что самое интересное, она находится как раз по соседству с базой Артюшина. Я предполагаю, что покойного Сапоженко интересовала земля на гребной базе. И он, по всей видимости, договорился об этом с Артюшиным. Не исключено, что между младшим Сапоженко и Бугровым возник конфликт. Возможно, младший Сапоженко решил делать бизнес сам. Даже если это не так, вопрос этот второстепенный. Его можно уточнить по ходу дела.

– Можно, – вздохнул Посошков, – только вы это дело затянули.

На сей раз выпад генерала был адресован не только к капитану, но и к сидевшему молча Осинцеву.

– Ну, и что вы дальше намерены делать?

– Я бы настаивал на форсировании операции по обезвреживанию Бугрова. Этот чиновник зашел слишком далеко, и его действия опасны для общества. Мы имеем дело с разветвленной преступной сетью, в которую вовлечены чиновники правительства Москвы, а также финансовые и правоохранительные структуры. Еще бы я просил снять запрет в отношении меня.

Последние слова Зимин произнес на одном выдохе. Было видно, что для него это – главная просьба. Впрочем, сидящие понимали это не хуже его. Получалось, что основные козыри в этой игре добыл он, Зимин. И отстранять его теперь от работы неосмотрительно.

Понимая важность момента, Посошков обратился к Осинцеву:

– Ну что, майор, капитан неплохо проявил себя в этой истории, хоть и был отстранен от дела. Что скажешь. Дадим ему еще шанс?

– Почему бы нет? – выдавил из себя Осинцев. Было видно, что он подчинился мнению генерала. – Но у меня есть свои условия.

– Какие же? – спросил Посошков.

– Никакой самодеятельности. Подчинение общему руководству и подчинение уставу нашей службы.

– Что скажешь, Зимин? – лукаво улыбнулся генерал. – Можешь ничего не говорить. Это карт-бланш для тебя. Надеюсь, это ты понимаешь? А если понимаешь, то действуй. Учти только: подведешь на этот раз – больше ничего не проси.

После некоторой паузы генерал добавил:

– Собирайте оперативную группу. Бугрова надо брать в ближайшие дни. Я похлопочу насчет прокуратуры и возможных последствий нашего шага. Все должно быть в строжайшей секретности.

– Есть еще кое-что... – с сомнением произнес Осинцев.

– Что ты имеешь в виду? – спросил генерал, всем видом показывая, что разговор нужно заканчивать.

– Я насчет Филатова и Сапоженко. Один бывший вор, криминальный элемент, так сказать. Почему мы с ним должны ешкаться? Может, он вообще задумал за брата поквитаться? А может, по сговору с Бугровым и устранил своего кровника? Откуда нам знать. Филатов у меня еще больше сомнений вызывает. При его участии происходили последние кровавые события. Его самодеятельность по спасению Артюшина стоила жизни старику в подмосковной деревне.

– А это, майор, ваша работа – быть бдительными. Естественно, этих двух никуда не выпускать. Приставить пост к квартире. За сегодня нужно выжать из них максимум полезной информации. Думаю, что это лучше получится у Зимина. Он, как я понимаю, вошел к ним в доверие. Поэтому, майор, пусть капитан займется этим вопросом. А теперь приступайте к работе! Докладывать мне о результатах через каждые три часа. В ваше распоряжение будут выделены дополнительные силы и спецтехника.

– Слушаюсь! – отрапортовал Осинцев.

– Спасибо! – поблагодарил генерала Зимин, когда тот встал, показав, что разговор окончен.

* * *

Маша Артюшина стояла на остановке в толпе людей. Со стороны можно было бы подумать, что она, как и другие, ждет автобус. Но это было обманчивым ощущением. Если сидящие вокруг нее женщины спокойно ждали автобус, изредка расхваливая товар, который должны доставить на городской рынок, то Маша суетливо и нервно посматривала по сторонам. После звонка неизвестного, который представился знакомым отца и предлагал свою помощь, она не спала всю ночь.

После ее недельного пребывания в рязанской деревушке, вдали от Москвы, этот звонок и в самом деле был для нее как гром среди ясного неба. Маша только сейчас начала задаваться вопросом, откуда незнакомец узнал адрес ее пребывания и почему он не связался с мамой, а вышел прямо на нее. Она пыталась дозвониться Гоше, который очень много помогал ее семье в эти последние дни, но его телефон был недоступен. Сейчас она даже корила себя за то, что была слишком доверчивой и согласилась оставить тот разговор в тайне. Ведь, прощаясь с ней, Гоша упрашивал ее не выходить из дома, а тем паче не отвечать на звонки незнакомцев.

В этой забытой Богом деревне время текло слишком медленно, да и отчаяние матери, которая каждый день прятала слезы от дочери, было невыносимым. Им казалось, что отца не выпустят никогда, а им придется сидеть здесь еще очень долго. Удручало и то, что единственным человеком, который поддерживал связь с ними, был Гоша, но и он не был в безопасности. Маша знала, что он живет у друга на съемной квартире.

Она еще раз оглянулась по сторонам. Кряхтя, подошел старый автобус, и женщины, расталкивая друг друга, ринулись через переднюю дверь в переполненный салон. Автобус долго ожидал, когда пассажирки расплатятся с водителем, и только потом тронулся в путь, оставляя после себя клубы пыли и угарного дыма.

Маша осталась на остановке одна и подумала, что незнакомец уже не придет. Она решила зайти в сельский магазин и купить матери халвы, которую та очень любила. А когда пошел мелкий дождь, ставший частым гостем в последние дни, она прибавила шагу. Чтобы добраться до местного сельпо, осталось повернуть за угол красного кирпичного дома, где находилась почта. За ней, по другой улице, через дом и был продуктовый магазин.

Девушка не могла видеть, что все это время за ней шел молодой человек. Когда Маша прибавила шаг, незнакомец сделал то же самое. Но так как он шел быстрее, он вскоре поравнялся с девушкой.

Если бы она обернулась, то, возможно, увидела бы молодого человека лет двадцати пяти.

Маша вышла на большую улицу и невольно съежилась от холода – сильный ветер с дождем ударил ей прямо в лицо. На улице не было ни души, и только огромные капли дождя с характерным звуком ударяли в лужи.

Почему-то в этот момент ей совсем не хотелось заходить в душное помещение, и она решила, несмотря на холод, немного постоять и подышать на крыльце, посмотреть на дождь и еще раз обдумать обстоятельства того непонятного разговора с незнакомцем.

Прошло всего две-три минуты, а ей казалось, что она мерзнет уже полчаса. Она поняла, что первый ее взрослый поступок оказался неудачным.

В этот момент она очень остро ощутила свое бессилие. Она как никогда поняла свою мать, которая пребывала в таком отчаянии. Внезапный порыв ветра окатил Машу холодной волной, и она шагнула к двери, чтобы зайти в магазин.