Заложница. Сделка - Вера Чиркова

– Обещаю не входить в твой кабинет, – заявила Таэльмина с промелькнувшей в голосе насмешкой.

Тени никогда не берут ничего чужого, кроме особых случаев, когда эти вещи принадлежали раньше напавшим на них преступникам либо были найдены случайно и хозяева не появились. И хотя тень успела взять с собой только самое ценное из своих запасов, а в кабинете Ительса наверняка было несколько зелий, которые не помешали бы ей в пути, девушка никогда бы без спросу не отсыпала из запасов лекаря даже щепотку соли.

Некоторое время тень провела на кухне, прибирая после обеда, но мыть посуду не стала, наверняка за эту работу кто-нибудь получает деньги или еще какие-то ценности. Хотя вряд ли посудомойкам дают неведомый солнечный жемчуг, судя по всему, это невероятно дорогая редкость. Тень не имела ни малейшего представления, где его берут и чем еще поселенцы зарабатывают на жизнь, и потому решила как можно меньше проявлять неуместного рвения, пока не выяснит все эти тонкости.

После кухни девушка внимательно осмотрела выбранную для себя комнатку, хотя очень сомневалась, что ей придется жить тут долго. Как только поселенцы выпустят Харна на свободу, тень постарается сделать все, чтобы быть рядом с ним, условия их сделки она намеревалась выполнять так, как предписывают законы теней.

Изучение неприхотливой обстановки небольшой спаленки не заняло много времени, и Таэль вернулась в большую комнату, вспомнив, что заметила там какую-то карту, нарисованную на глухой стене под лестницей. Некоторое время тень изучала знакомые обозначения, скупо разбавленные совершенно непонятными знаками, и в ее голове уже начала понемногу рождаться и крепнуть будоражащая своей новизной и необычностью догадка, когда в дом без стука пожаловали необычные гости.

Вернее, гостьи. Две женщины, одна постарше, вторая совсем еще девчонка, явились уверенно, как к себе домой. Не торопясь сняли у порога длинные, ниже колен, замшевые накидки, щедро расшитые яркими бусами и гарусом, бросили их на лавку и, пройдя в центр комнаты, принялись разглядывать новенькую так придирчиво, словно собирались покупать. Особенно пристально рассматривали они лицо чужачки, и Таэльмине, смирно сидевшей на лавке под картой, было предельно понятно, почему оно их так волнует. В маленьких поселках все новости и подробности происшествий обычно становятся известны с невероятной скоростью. А особенно обожают жители таких мест копаться в чужих бедах и неурядицах, и можно не сомневаться, этим женщинам уже в подробностях известна история прохода чужачки по поселку.

– Отчего дылда выбрал тебя в ученицы? – изучив внешность и неказистую одежду Таэльмины, с затаенной обидой спросила младшая поселянка.

– Пусть сам скажет, – ответила тень с самым кротким выражением лица, какое только сумела сделать, и добавила: – Он наверху.

– А ты будто бы не знаешь? – прищурилась старшая, недоверчиво уставившись на девицу, умудрившуюся отвертеться от всех неприятностей, через которые в свое время прошли все они.

– Догадываюсь, – так же кротко сообщила новенькая.

– И не можешь сама нам сказать?

– Боюсь ошибиться. – Таэль больше не сомневалась – женщины прибежали сюда вовсе не с добром, их терзали какие-то старые обиды или подозрения, и потому откровенничать с ними не собиралась.

Пусть Ительс сам отвечает за свои поступки, судя по поведению, человек он в селе далеко не последний, да и нерешительным его тоже не назовешь. Тем более она уже расслышала над головой легкий скрип ступенек под неторопливыми и осторожными, словно крадущимися, шагами лекаря.

– Оказывается, у меня гости! – Хозяин дома вышел наконец из-под защиты сплошных перил и невозмутимо стоял теперь перед женщинами, скрестив на груди руки. – Жаль, угостить вас нечем, Пусса еще ничего не приносила.

– Не виляй хвостом, Ит! – мигом вспыхнула неприязнью старшая гостья. – Ты прекрасно знаешь, мы не в гости шли! А спросить… Как у тебя хватило совести привести в дом другую женщину, когда ты давно обещал взять ученицей Женни?

– Тебе неведомо, кто первый нарушил уговор? – холодно усмехнулся лекарь, но внимательно следившая за ним тень заметила и яростно сжавшиеся кулаки мужчины, и дернувшийся на загорелой скуле желвак.

– Все вы милые, – едва не рычала старшая, – когда вам чего-то нужно! А едва повернет не по-вашему, так сразу только женщины и виновны!

– Бесполезный разговор, – почти неслышно скрипнув зубами, отрезал Ительс, – идите-ка отсюда, Зорья! Все равно никто не позволит двум женщинам жить в одном доме!

– Чужачка могла бы пожить до турнира и в доме невест, – упрямо стояла на своем Зорья, – небось не наивная девица!

– Да понаивнее твоей Женни! – рявкнул выведенный из себя лекарь. – Иди и не забудь – за желтым зельем можешь ко мне не являться.

– Попрошу Кранда, из города привезет! – так же яростно выкрикнула поселянка и выскочила из дома, небрежно прихватив по пути свою нарядную одежду.

Юная Женни молча бросилась за ней, напоследок метнув в Ительса полный ненависти взгляд.

– Хорошенько просите, – с ядовитой угрюмостью кинул вслед им лекарь, тяжело хлопнулся в массивное деревянное кресло, обитое густым бобровым мехом, и хмуро осведомился: – Ну, чего молчишь?

Последние слова относились к ученице, сидевшей с самым безмятежным видом.

– Думаю, – честно ответила тень и снова смолкла.

– Вот это в тебе и странно, – успокаиваясь, усмехнулся Ительс, – ты все время думаешь, причем вовсе не о том, о чем положено думать молодым привлекательным девушкам.

– А о чем положено думать молодым привлекательным девушкам? – живо заинтересовалась тень.

– О любви, о мужчинах, о том, как они выглядят… хм, без одежды.

– Я и так думаю о Харне и отлично знаю, как он выглядит без одежды, – беззаботно пожала плечами Таэльмина. – И о любви думать тоже приходится постоянно… Как видишь, не такая уж я и странная.

– И еще ты не солгала сейчас ни слова, – разочарованно буркнул лекарь, и тень догадалась наконец проследить за направлением его взгляда.

И озадаченно нахмурилась – смотрел ее новый наставник на странного светлячка со стрекозиными крыльями, зависшего вверх пузиком под потолком, зацепившись лапками за крючок.

– Они чувствуют ложь?

– Фейлы любят правду, – поправил Ительс, – и отлично умеют ее различать. Могу открыть секрет основного заработка жителей наших поселков: мы специально берем их в дома совсем маленькими и стараемся говорить при них только правду, лишь тогда они становятся со временем большими и могут вырастить солнечные жемчужинки. Но это очень трудно, некоторые фейлы живут десятки лет, старятся и угасают, так и не принеся ни единой жемчужины.

– Бедные… – искренне расстроилась, посочувствовав дивным созданиям, тень, припомнив, как тревожно мигал светлячок несколько минут назад, когда здесь скандалила Зорья. – Значит, им приходится несладко, если они слышат ложь. А вы не пробовали отдавать тех существ, которые не создают жемчуг, кому-нибудь более честному?

– Пытались… не вышло. Они привязываются к людям, как собаки или кошки.

– Наверное, – огорченно вздохнула Таэльмина, подумав, – я все же не решилась бы взять себе фейла. Иногда просто нельзя сказать правду, это может привести к очень большим бедам.

Светлячок под потолком неожиданно вспыхнул ярко, словно получивший смолистую веточку костерок. Стремительно замахал крылышками и вдруг сорвался с крючка, заметался по комнате, несколько раз замирая то перед побледневшим Ительсом, то рядом с затаившей дыханье тенью, и, наконец, решился. Сел на плечо хозяина дома, поелозил, трепеща крылышками, и вдруг замер, плотно припав к грубой ткани.

– Бокал… – напряженным шепотом потребовал лекарь, – скорее! Да не этот… прозрачный!

Метнувшаяся к полкам с посудой тень сунула на место серебряный кубок, выхватила хрустальный и поспешно подала наставнику.

– Не мне… я не вижу. Подставь ему, ее нельзя брать в руки в первые два дня, пока корочка не окрепла.

– Поняла… – Таэльмина подставила под фейла посуду и замерла в напряженном ожидании.

Несколько минут ей казалось, будто светлячок заснул, но он вдруг встрепенулся, забил крылышками, и бокал в руках девушки осветился дивным сиянием, одновременно искристым и призрачным, исходившим от лежащего на дне сосуда зернышка солнечного света.

– Ох, – восхищенно выдохнула тень, – какая прелесть! А как теперь малыш себя чувствует?

– Хорошо чувствует, – счастливо засмеялся Ительс, глядя, как фейл, беззаботно трепеща крылышками, занимает свое место под потолком, – жемчуг они создают только тогда, когда переполнены жизненной силой. И теперь он как бы помолодел и одновременно стал более сильным, хотя это не совсем точное определение. Но я тебе обязан… у меня он вряд ли создал бы жемчуг так скоро. В поселке считается удачным год, когда образуются две-три жемчужины. Половину вознаграждения, которое дадут эльфы за эту драгоценность, я отдам на нужды поселка, половина остального – твоя.