Кровь. Закат - Эльдар Салаватов

Кровник еще раз покачал головой.

У него гораздо больше проблем, чем он думал пять минут назад.

Нужно врать дальше. Врать как можно убедительнее. Это важно. И почти бесполезно. Они с Пилоткой выиграли плюс-минус пару часов. Судя по всему, жить им осталось ровно до того момента, когда вся эта гоп-стоп экспедиция ничего не найдет в указанном Пилоткой месте. Тогда конец и ему, и ей. И девочке.

Нужно врать.

Врать как можно убедительнее.

Он посидел какое-то время и встал на ноги. Осмотрелся.

Прошелся от стены к стене.

Опять сел, ощущая задницей твердость сидения. Понял, что пятна на полу – это кровь. Впитавшаяся в бетон. Затертая влажной тряпкой.

Он запрокинул голову и зашипел: болит все тело, и шея не исключение. В будущем на такие задания будут отправлять роботов. Пока не отправляют.

Он прищурился: на потолке выцарапано что-то. Какие-то символы. Цифры? Подошел поближе.

«Солнце прощай, люблю тебя».

Надпись, сделанная… когда? Месяц назад? Год?

Он еще раз прошелся по камере от стены к стене.

Ноги почти не держат.

Сел на стул. Устроил руки на коленях: как же хочется спать…

В следующий раз, когда окажется в постели, он обязательно…

Дверь распахнулась.

Гаман и Алеша.

Кровник тяжело поднялся со стула.

– Пойдем, мутила… – сказал Гаман. – Будешь за базар отвечать…

Он покачал головой:

– На что надеялся? С Осмием восьмерить долго ни у кого не получится. Лучше б молчал ты за свою приблуду на батарейках…

Опять перецепили браслеты, защелкнув ему руки за спиной, вывели в коридор. Кровник услышал приближающиеся шаги. Несколько человек. Алеша крепко схватил его за плечо и повернул лицом в стену. Гаман вставил ключ в замочную скважину.

– Пассажир идет с нами, – хриплый низкий голос. – Его Игнат хочет видеть.

– Пассажира хочет видеть Осмий, – важно сказал Алеша.

Кровник услышал хриплый смех:

– Ну так пойдем, сам об этом Игнату расскажешь, клоун.

Кровник почувствовал, как рука отпустила его плечо. Он обернулся.

Четверо в кожаных куртках. Матерые. Лица словно вырублены из камня. Один из них, с железными зубами во рту, в упор рассматривал Гамана и Алешу.

– Браслеты с него сними… – сказал он, недобро улыбаясь. – Игнат его не боится…

Наручники сняли. И Гаман, и Алеша выглядели притухшими.

– Ладно, Ворон – примирительно сказал Гаман. – Пусть с вами идет…

– Ты не одупляешь? – Ворон ухмыльнулся. – Ты тоже с нами идешь…

Он посмотрел на Алешу:

– И ты.

Ворон мазнул по Кровнику взглядом.

– Шевели поршнями! – процедил он сквозь свои железные зубы.

Они двинулись молчаливой группой по коридору. Не той же дорогой, какой его вели сюда, не обратно на улицу, а еще глубже в дом. Коридор, переходящий в еще один коридор. Закрытые двери по обеим сторонам. Кровник осторожно посматривал, пытаясь запомнить дорогу и считая повороты. Чихнул неожиданно. Сбился. Вывалились гурьбой на лестничную клетку, поднялись на этаж выше, свернули в большие распахнутые двери, в какой-то полумрак. Странный запах. Знакомый. Запахло пылью и старым сухим деревом. Еще чем-то… гуашью?

И звук шагов изменился. Он больше не метался эхом по узкому сплюснутому пространству. Кровник посмотрел под ноги: полы здесь не мраморная полированная крошка, а древесина. Деревянные некрашеные доски, подогнанные когда-то стык в стык. Старые, продавленные, скрипящие под весом тех, кто топает по ним. Кровник увидел, как шевельнулась темная стена, рядом с которой только что прошел один из сопровождающих. Он всмотрелся и понял, что это ткань. Бархат. Портьера, уходящая в неосвещенную высь. Еще пару шагов – и брови его полезли на лоб: избушка на курьих ножках. Самая натуральная – бревнышко к бревнышку. Курьи ноги из проволоки, арматуры и папье-маше. Несколько фанерных облаков прислонено к ее стене. Кровник понял, что его ведут по задворкам старой театральной сцены, среди полуразобранных и недокрашенных декораций: круглый двухэтажный циферблат с нарисованными глазами, со стрелками-усами. Гора деревянных мечей и щитов, оклеенных фольгой. Детский безлицый манекен, с надетым на него зеленым кафтанчиком, расшитым золотыми нитками.

Они прошли мимо двух одинаковых роялей, нырнули в боковую дверь и оказались в большом, ярко освещенном холле. Когда-то здесь, видимо, гуляли зрители, ожидая спектакля. А до этого здесь, возможно, устраивал приемы градоначальник.

Колонны, балконы полукругом. Огромная люстра под потолком на цепях. Круглые шары-светильники на стенах. Широкая лестница, уходящая вверх. Прямо у подножия – там, где начиналась красная ковровая дорожка, придавленная к ступеням блестящими медными штангами – Кровник увидел нескольких угрюмых бандитов. Они явно собирались подняться наверх но, увидев Ворона и всех остальных, остановились, поджидая. Лица и одежда их были в грязи.

Потопали вверх все вместе.

– Ну че, Череп, как у вас? – спросил Ворон. Одна из небритых грязных рож скривилась:

– Поздняк метаться. Как их догонишь? За ними земля зарастает… По ходу вилы… Утащили и бабу Игнатову, и сына… Держат у себя… Предъявы Игнату кидают…

– Видели их? – сверкнул глазами Ворон.

– Не… – покачал головой унылый Череп, – не видели… Куда? Говорю же – земля за ними зарастает… аж дымится…

Они, запыхавшись, добрались до верха лестницы, пошли по балюстраде к большой двустворчатой двери. Двое в бронежилетах с автоматами преградили им путь. Блондин и брюнет.

– Стволы! – сказал брюнет и ногой выдвинул из-под стоящего рядом стола пустое десятилитровое ведро.

Все молча достали свои пистолеты и один за другим сложили их в емкость. Блондин задвинул полное, тяжелое ведро под стол.

– Давай! – скомандовал он и, схватившись за большую отполированную дверную ручку, с усилием потянул на себя одну из створок – правую.

– Давай! – толкнули Кровника в спину, и он переступил порог.

Игнат был большим. Очень большим. Ни одна фотография не смогла бы передать этого. Кровник не помнил, чтобы ему доводилось когда-нибудь видеть такого большого человека. Надбровные дуги Игната отбрасывали заметные тени на крылья его крупного носа. И если лица его людей были вырублены из камня, то его – из скалы.

Он повернулся в сторону двери.

Все повернулись в сторону двери.

Все они смотрели на Кровника.

Игнат и еще человек двадцать.

Глаза – ружейные стволы. У Кровника было ощущение, что шевельнись он – и его изорвут в клочья. Волки.

Он ощутил легкий сквозняк и услышал, как за его спиной открывается дверь, в которую он только что вошел.

Пилотка. Ее ввели и поставили рядом, по правую руку от Кровника. Глаза красные. Или плакала, или разрыдается с минуты на минуту.

И сразу же дверь распахнулась снова: Осмий, Кузьма. Два раскаченных амбала следовали за ними по пятам. Кто из них Андрюша? Кажется, тот, что справа, у которого в руках кейс.

– О! – сказал Осмий радостно, – Вот они!

Голос Игната густой и низкий. Он заполняет собой всю эту комнату:

– Кто «они»?

– Олени, которые собирались кинуть тебя через болт, Игнат! – сказал Осмий. Он остановился перед Пилоткой:

– Эта лярва груз угробила. Весь. Саня Черт и Геша Паровоз с братвой все там обнюхали. Груза нет. Зато вместо него самолет военный в тайге валяется. А этот…

Осмий подошел к Кровнику:

– Этот с ней был. И он – какое совпадение – тоже военный. Чемоданчик таранил вот этот… Не простой чемоданчик… Впаривал мне про ключики которыми этот чемоданчик открывается… Что Седому их отдал. А ни Седого, ни ключиков там нету.

Осмий приблизил свое лицо вплотную к лицу Кровника, так что можно было почувствовать запах из его рта, рассмотреть волосы в его ноздрях, каждую пору на его коже.

– Ай-яй-яй, – сказал Осмий, радостно глядя в зрачки Кровника. – Ай-яй-яй. Столько людей вхолостую из-за вас гонял на полтыщи километров…

– Вот, – сказал Игнат. – Именно. Полтыщи туда и полтыщи обратно. Вхолостую. Ты гонял. Когда мне тут сейчас каждый боец нужен.

Кровник увидел, как изменилось выражение глаз за стеклами очков. Осмий шевельнул бровью и повернулся к Игнату.

– Игнат, – сказал Осмий, – Братуха. Ты забыл, какой важный груз таранила эта шмонька? А этот чемоданчик еще поважнее будет. Ты…

– Я, – сказал Игнат. – Вот именно – Я. Мне виднее, что важно. Так?

– Так??? – Игнат повысил голос, и Кровнику показалось, что задребезжали стекла в окнах.

Осмий снял очки и спрятал их в футляр.

– Так, – сказал он, глядя в глаза Игнату.

«Вот он борзый» – подумал Кровник.

– Братуха, – Осмий взял кейс из рук амбала, – ты знаешь, что это?

– Ну? – Игнат даже не смотрел на чемоданчик. – Что это?

– А вот пусть этот… – Осмий повернулся к Кровнику. – Давай, снегирь, лепи… рассказывай…