Пилот МИГа - последний полет лейтенанта Беленко - Джон Бэррон

Поскольку Беленко письменно запросил политическое убежище, не могло быть вроде бы никакого сомнения в готовности Америки предоставить таковое. Директор ЦРУ после консультации с генеральным прокурором и начальником Управления иммиграции и натурализации может, независимо от иммиграционной квоты и других установлений предоставлять политическое убежище в Соединенных Штатах до ста иностранцам ежегодно. Однако в случае с Беленко решение было принято лично президентом Фордом.

О бегстве Беленко ему сообщили перед завтраком.

Президент сразу оценил значение такого события и очень им заинтересовался.

В это утро еще невозможно было предвидеть, к каким результатам приведет свирепое советское давление на японцев. Что, если их удастся запугать и добиться выдачи летчика и самолета?

Вскоре после приземления Беленко в Хакодатэ советское посольство в Токио резко заявило, что Советский Союз обладает „неотъемлемым правом добиваться сохранения своих военных тайн”. МИГ-25, безусловно, секретный боевой самолет. Следовательно, японцы должны немедленно возвратить машину и не допускать, чтобы кто бы то ни было мог осмотреть ее. Посольство заявило также, как будто речь шла о советской колонии, а не о суверенном государстве, что предоставление политического убежища Беленко, не может быть допущено”. Советское правительство подтвердило все протесты посольства и со своей стороны потребовало немедленного возвращения летчика и самолета. Один из протестов был составлен в таких выражениях, что японцы охарактеризовали его как неслыханный в истории дипломатических отношений с Советским Союзом.

Советская военная авиация начала облеты Японии — это была подчеркнутая и оскорбительная демонстрация силы. Б море советские военные корабли начали захватывать японские рыболовные суда. Эти пиратские акции должны были показать Японии, как легко советские военно-морские силы могут подорвать японское рыболовство — важную составную часть национальной экономики.

Одновременно советские представители разного ранга старались получить непосредственный доступ к самолету. Вечером 6-го сентября один из них появился в управлении аэропорта Хакодатэ, представившись „членом команды советского торгового судна, стоящего на ремонте в порту Хакодатэ”. Он сказал, что хотел бы побеседовать со своим соотечественником Беленко.

Ему было предложено покинуть аэропорт.

На следующий день сразу трое появились в управлении аэропорта. Один из них назвался „руководителем корпункта ТАСС в Токио”, двое других — инженерами „Аэрофлота”.

„Нам поручено организовать доставку самолета на советское судно, но, по-видимому, шасси при посадке сломалось, — словоохотливо пояснил „журналист”. — Мы хотели бы на месте установить характер повреждения, чтобы подвезти необходимые запчасти. Поэтому нам нужно осмотреть самолет и сфотографировать его”.

Начальник аэропорта Macao Кадзеока вежливо улыбался: „К сожалению, самолет находится под контролем полиции, и я не имею права удовлетворить вашу просьбу. Между прочим, я не совсем понял, в каком качестве вы сюда прибыли”.

„О я здесь просто как частное лицо”, — ответил „тассовец”.

На следующее утро он заглянул в окружное управление полиции и заявил там, что хотел бы получить информацию о самолете и пилоте для агентства ТАСС. Ему сказали: „Мы не можем дать вам никакой информации. Пожалуйста, уходите”.

7-го сентября Белый дом сообщил, что президент Форд лично принял решение предоставить Беленко политическое убежище в Соединенных Штатах. „Если Беленко попросит политическое убежище, его просьба будет удовлетворена”, — сказал пресс-секретарь Рон Нессен. К сожалению, неудачно составленная фраза создавала впечатление, что Беленко все еще не обратился с такой просьбой.

Однако, официальное сообщение Госдепартамента, последовавшее одновременно, не оставляло сомнений в том, как обстоит дело: „Японское правительство вчера сообщило нам о запросе летчика относительно предоставления политического убежища. Мы информировали правительство Японии, что готовы принять пилота в Соединенных Штатах. Мы исходим из того, что именно таково его желание. Сообщение этого же содержания только что сделано Белым домом”.

Сообщения из Вашингтона, а также слухи из кругов, близких к японскому правительству, о том, что Беленко скоро будет передан американцам, толкнуло Москву на новые отчаянные попытки задержать ход событий. Советский посол Дмитрий Полянский зачитал заместителю министра иностранных дел Японии заявление, грубость которого перешла все границы дипломатического этикета. В заявлении утверждалось, что Беленко совершил вынужденную посадку; японская сторона обвинялась в „фабрикации лжи”, чтобы скрыть „физическое насилие и другие недопустимые меры”, примененные-де к летчику, чтобы похитить его.

После встречи Беленко с офицером КГБ представитель советского посольства Александр Шишаев назвал эту встречу „фарсом, позорящим японское правительство”. Он утверждал, что „Беленко не мог даже внятно отвечать на вопросы. Он находился под действием наркотиков. Перед советскими представителями сидел манекен”.

С перелетом Беленко в Соединенные Штаты советское давление на Японию не ослабло. Но цель была теперь уже другая, более скромная: добиться возвращения МИГа до того, как американцы смогут его обследовать. Разведывательные полеты советских самолетов и захват японских рыболовных судов продолжались. Москва угрожала экономическими санкциями и намекала на всяческие страшные, хотя и не называемые конкретно, последствия, если Япония не уступит.

Пентагон хотел перевезти самолет в Соединенные Штаты, испытать его на земле и в воздухе и сохранить за собой. „Мы настаивали на этом, — вспоминает Дональд Румсфелд, тогдашний министр обороны. — Нам нужен был самолет. Нам нужно было установить, из какого металла он построен, испытать его в полете, разобрать его, снова собрать и снова испытать в воздухе”.

В Госдепартаменте кое-кто возражал, что все это крайне скверно отразится на разрядке и осложнит решение других вопросов, связанных с СССР. Кроме того, госдепартамент не хотел оказывать давление на японцев, которые сначала склонялись к тому, чтобы поскорее возвратить самолет Советскому Союзу и „позволить русским сохранить лицо”.

Был, однако, найден компромисс. Самолет будет задержан в Японии на месяц. Такой срок необходим, по мнению Пентагона, ученым и инженерам для получения всех интересующих их сведений. Они разберут самолет и обследуют все его детали на земле. На это уйдет минимум тридцать дней.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});