Остров Буян: Пушкин и география - Лев Трубе

А. С. Пушкин выбирает факты, говорящие о том, что особое внимание Петр I уделяет своему детищу — новой столице Петербургу, для которого сам чертил планы и рисунки. Было «отведено место для гостиного двора, пристани, присутственных мест, адмиралтейства, государева дворца, саду и домов знатных господ». В 1714 году был принят указ «О строении каменном на городском и адмиралтейском острове (в Петербурге), а в прочих местах деревянном по плану архитектора Трезина etc.» и указ «О строении на каменном фундаменте». В 1718 году из Москвы в Петербург Петр прибыл прямо на Васильевский остров, который должен был быть обстроен на манер Амстердама. Заметя, что каналы у́же амстердамских, и справясь о том у резидента Вильда, он жестоко пенял за то Меншикову.

Для ускорения роста столицы в 1712 году «по окончании шведской войны повелено переселиться в Петербург и Кронштадт и строить дома. Дворянских 1000, купеческих 500 (лучшим), средних 500, ремесленных 1000».

А. С. Пушкин приводит также указы Петра «О чистоте улиц, о мостовой, о избрании на то десятских» (1709 г.) и учреждении фонарей на улицах (1723 г.).

Петр I произвел реформу административно-территориального устройства России, о чем А. С. Пушкин при перечислении указов за 1708 год двумя знаками NB NB («хорошо заметь») отмечает: «Об учинении восьми губерний etc.». А выше, во введении, конспективно записал:

«Россия разделена на воеводства, управляемые боярами.

Бояре беспечные.Их дьяки алчные.Народ, taillable à merci et miséricorde[69].

Правосудие отдаленное, в руках дьяков.

Подати многосложные и неопределенные.

Беспорядок в сборе оных».

Вместо прежних многочисленных уездов (всего 21510) с их неопределенным внутренним делением (волости, станы, пятины, погосты — где как назывались) Петр учредил 8 губерний (с разделением их на провинции и уезды), число которых к 1719 году было увеличено до 11 (Петербургская, Московская, Киевская, Азовская, Ревельская, Рижская, Архангелогородская, Нижегородская, Казанская, Астраханская и Сибирская). Эти петровские губернии просуществовали до реформы 1775 года.

А. С. Пушкин обращает внимание на то, что в 1722 году главная мысль и занятие Петра «была перепись народу и расположение по оной своему войску», вернее, подведение итогов первой ревизии (подушной переписи 1719—1721 гг.), проведенной по указу 1718 года (этот указ «О введении ревизии и о распределении содержания войск по числу ревизских душ», очевидно, был отмечен поэтом в несохранившейся части «Истории Петра I», ведь из 31 тетради были найдены только 22).

«Для положения в подушный оклад оказалось всего 5 794 928 мужских душ — по 80 коп. NBNBNB». Как видно, если приплюсовать женскую половину, то получается около 12 миллионов человек. Всего же население России по первой ревизии с учетом неподатных («В сии пять миллионов и проч. не включены ямщики, купцы, однодворцы, дворовые, вся Малороссия, завоеванные провинции, иноверческие народы и дворцовые и церковные крестьяне») и регулярной армии составляло около 7,9 миллиона человек мужского пола11, а вместе с женщинами около 16 миллионов.

Таковы основные географические аспекты «Истории Петра I» А. С. Пушкина.

«Моя библиотека растет и теснится»

Александр Сергеевич Пушкин был страстным книголюбом. Он с нетерпением ожидал заказанные книжные новинки и с жадностью с ними знакомился. За свою короткую жизнь поэт составил прекрасное собрание книг по различным отраслям знаний, начало чему было положено во время Михайловской ссылки (из Михайловского книги «на двенадцати подводах везли; двадцать четыре ящика было»1). А. С. Пушкин очень дорожил своей библиотекой и считал книги своими друзьями. Узнав после дуэли, что жизнь его в опасности, он обвел взглядом свою библиотеку и, обращаясь к книгам, тихо сказал: «Прощайте, друзья!»

Тогда «его личная библиотека представляла собой обширное собрание, в котором было больше трех с половиной тысяч томов»2. Далеко не все книги сохранились. «…Во время многократных перевозок библиотеки с места на место, — читаем в библиографическом описании библиотеки поэта, — часть книг могла просто затеряться; несомненно, что после смерти поэта его друзья и знакомые получили «на память» некоторые книги (даже рукописи его, как известно, широко раздавались); многочисленное потомство и родня поэта также, без сомнения, оставили себе что-нибудь из его книг…»3.

«Едва ли кто из наших литераторов успел собрать такую библиотеку, как он, — отмечал П. А. Плетнев. — Не выходило издания по чему-либо любопытного, которого бы он не приобретал. Издерживая последние деньги на книги, он сравнивал себя со стекольщиком, которого ремесло заставляет покупать алмазы, хотя на их покупку и богач не всякий решится»4. Поэтому, будучи в стесненных материальных условиях, А. С. Пушкин в своих затратах на книги часто залезал в долги. Зато как он гордился своей библиотекой с тщательно, целенаправленно подобранными книгами! И в общении с ними он получал истинное наслаждение. Не случайно в его произведениях много говорится о книгах, герои часто обращаются к ним, а сказанное о книгах Онегина:

Хранили многие страницыОтметку резкую ногтей…

может быть отнесено и к самому автору, который до книг был настолько охоч, что, как признавался в одном из писем, «продолжает посещать книжную лавку Смирдина ежедневно…» (14 февраля 1835 г. И. И. Дмитриеву). А жене писал: «Книги из Парижа приехали, и моя библиотека растет и теснится».

В библиографическое описание библиотеки А. С. Пушкина, которое было сделано Б. Л. Модзалевским, вошло более полутора тысяч названий книг, разнесенных по двадцати рубрикам. Из этих книг 127, то есть почти каждая десятая, географического содержания.

Они в описании библиотеки поэта отнесены к пяти рубрикам: география (42 книги), путешествия (58), описания государств (17), статистика (напомним, что так раньше называли экономическую географию (5) и этнография (5).

Из географических книг почти половину составляют книги на русском языке, тогда как в целом библиотека насчитывает русских книг около 1/3 от их общего количества. Для своего времени это было довольно богатое собрание специальных книг, особенно по путешествиям, которыми очень интересовался поэт.

Сами по себе 127 вошедших в опись географических книг библиотеки А. С. Пушкина свидетельствуют о его большом интересе к географии. «Даже в пылу жаркого спора, очень темпераментный по натуре, он, — как пишет В. А. Мануйлов, — смирялся, когда шел разговор о каких-либо науках, в особенности географии и истории, и легким, ловким спором как бы вызывал противника на обогащение себя сведениями…» и «всегда после спора о каком-либо предмете, мало ему известном, искал книг, говорящих об оном»5. Находясь в Кишиневе, А. С. Пушкин «интересовался многими сочинениями», и среди них его привлекали книги, «особенно относящиеся до истории и географии»6.

Будучи в Михайловском, поэт, можно сказать, как своей, пользовался библиотекой П. А. Осиповой в Тригорском, в которой среди сотен книг были и географические, в том числе редкие, как, например, «Дневные записки путешествия из Архипелагского, России принадлежащего, острова Пароса[70] в Сирию и проч. Сергея Плищеева в исходе 1772 г. СПб, 1773». Он писал жене 29 сентября 1835 года: «Вечером езжу в Тригорское, роюсь в старых книгах да орехи грызу». Можно предполагать, что некоторые из них подарены ему нежно любившей поэта хозяйкой этой библиотеки П. А. Осиповой.

Как известно, не все книги в библиотеке А. С. Пушкина сохранились. В письме жене 11 мая 1836 года поэт писал: «Недавно сказывают мне, что приехал ко мне Чертков. Отроду мы друг к другу не езжали. Но при сей верной оказии вспомнил он, что жена его мне родня, и потому привез мне экземпляр своего «Путешествия в Сицилию». Но в описи пушкинской библиотеки этой книги нет, как нет и, например, «Ледяного дома» И. И. Лажечникова, который по выходе своих романов «Последний Новик» и «Ледяной дом» поспешил послать их А. С. Пушкину в знак особого уважения к его высокому таланту7.

По всей вероятности, у А. С. Пушкина был и известный «Лексикон» В. Татищева, выдающегося географа и общественного деятеля XVIII века. К этому «Лексикону», который, по замечанию поэта, «содержит много любопытного», он не раз обращался, как к единственному, по существу, энциклопедическому изданию того времени, как обращался и к другим словарям.

Хоть и заглядывал я встарьВ Академический словарь,

который был в библиотеке поэта.

Сохранившиеся в библиотеке четыре тома «Энциклопедического лексикона» (издания 1835 г.) — немногие книги, оставшиеся неразрезанными, за исключением части четвертого тома (страницы, касающиеся Байрона и Баратынского).