Там, где начинается синева - Кристофер Морлей

ему, чтобы он пришел сюда.

Вскоре появился мистер Пойнтер в плаще, отдал честь и пристально посмотрел на своего начальника, поставив одну ногу на медный подоконник.

– Мистер Пойнтер, – сказал капитан Скотти, – я назначил капитана Гиссинга штабс-капитаном. Выполняйте его приказы так же, как и мои. Он будет полностью отвечать за дисциплину на корабле.

– Есть, сэр, – сказал мистер Пойнтер, постоял с минуту, внимательно ожидая дальнейших приказаний, снова отдал честь и удалился.

– А теперь вам лучше лечь спать, – сказал шкипер. – Конечно, вы должны носить форму. Я сейчас же пришлю к вам портного. Он может переделать один из моих костюмов за ночь. Брюки придется удлинить.

На диване в штурманской рубке Гиссинг дремал, просыпался и снова дремал. На мостике неподалеку он услышал ровный топот ног, таинственные слова вахтенного офицера, который, к его облегчению, прошел курс. Колокольчики зазвенели с резким двойным звоном. Через открытый иллюминатор он слышал попеременный гул и шипение моря под носом. К величавому подъему и наклону корабля примешивалась слабая движущая вибрация.

Глава 14

Первое утро в любой новой обстановке всегда самое волнующее. Гиссинг уже проснулся и наблюдал за новым зрелищем солнечного пятна, скользящего взад и вперед по палубе штурманской рубки, когда раздался тихий стук в дверь. Вошел стюард капитана в красивом мундире.

– Шесть склянок, сэр, – сказал он. – Ваша ванна готова.

Гиссинг не был уверен, который час, но стюард протянул ему халат, чтобы он мог надеть его, поэтому он понял намек и последовал за ним в личную ванную капитана, где он весело погрузился в теплую соленую воду. Едва он успел одеться, как в штурманской рубке для него накрыли завтрак. Завтрак пришелся ему по вкусу: овсянка, яичница-болтунья, жареные почки с беконом, кофе, тосты и джем. Очевидно, трудности морской жизни были сильно преувеличены писателями-фантастами.

Он немного стеснялся появляться на мостике в своей синей с медью форме и некоторое время ждал, думая, что капитан Скотти может прийти. Но его никто не потревожил, так что вскоре он вышел. Утро выдалось бодрым, дул свежий ветерок, и было много белых шапок. Танцующие радуги парили вокруг носа, когда время от времени взрыв брызг вырывался на солнечный свет. Мистер Пойнтер был на мостике, все еще пристально глядя вдаль. Он отдал честь Гиссингу, но ничего не сказал. Стюарт за штурвалом тоже молча отдал честь. Матрос, вытиравший краску на палубе, отдал честь. Гиссинг скрупулезно ответил на эти жесты и принялся расхаживать по мостику из стороны в сторону. Вскоре он привык к переменному наклону палубы и почувствовал, что его опора свидетельствует о морской уверенности.

Теперь он впервые наслаждался беспрепятственным горизонтом со всех сторон. Море, как он заметил, на самом деле не было голубым, во всяком случае, не таким голубым, как он предполагал. Там, где оно бурлило вдоль корпуса, покрытое завитками молочной пены, оно было почти черным. Дальше оно было зеленым или темно-фиолетовым. Лестница вела на верхнюю палубу, и с этой внушительной высоты под ним лежал весь корпус корабля. Каким живым он казался, каким полным индивидуальности! Мощные трубы, высокие мачты, которые так изящно двигались на фоне бледного открытого неба, далекая корма, которая, то опускалась низко в уютную впадину, то взмывала вверх и молотила вперед плавательным толчком. В центре этого огромного круга двигался он, царственный и безмятежный. Он был красивее, чем стихия, по которой он двигался, потому что, возможно, было что-то бессмысленное в этом чистом пустом круге моря и неба. Как только вся необъятная лазурь была схвачена и отмечена, она ничего не принесла в ум. Разум возмутился, поняв это, бесконечно отклоняясь в сторону.

Спокойная, прекрасно спланированная рутина на борту корабля шла своим привычным курсом, и он начал подозревать, что его должность штабс-капитана была синекурой. Внизу он мог видеть пассажиров, оживленно прогуливающихся или дремлющих под своими пледами. На корме корабля, матрос рисовал мелом площадку для игры в шаффлборд. Ему пришло в голову, что все это может стать однообразным, если он не найдет в этом какую-то реальную роль. В этот момент на мостике появился капитан Скотти, быстро огляделся и присоединился к нему.

– Доброе утро! – Сказал он. – Вы не сочтете меня грубым, если не будете часто меня видеть? Размышляя об этих ваших идеях, я наткнулся на некоторые довольно загадочные вещи. Я должен разобраться во всем более четко. Ваше предположение о том, что Совесть указывает путь к интеграции личности в высший тип божественности, кажется мне сбитым с пути, но я еще не совсем его опроверг. Сегодня я собираюсь запереться и обдумать это дело. Я оставляю вас за главного.

– Я буду совершенно счастлив, – сказал Гиссинг. – Пожалуйста, не беспокойтесь обо мне.

– Вы предполагаете, что все условия жизни на море, наше господство над силами природы и так далее, по-видимому, показывают, что мы обладаем совершенной свободой воли и приспосабливаем все к нашим желаниям. Я верю как раз в обратное. Силы Природы заставляют нас подходить к ним по-своему, иначе мы потерпим кораблекрушение. В естественных условиях этот корабль должен прибыть в порт через восемь дней, иначе мы никуда не доберемся. Мы делаем это, потому что это наша судьба.

– Я в этом не уверен, – сказал Гиссинг. Но Капитан уже ушел, нахмурив брови.

На крыше штурманской рубки Гиссинг обнаружил заманчивый инструмент, точного применения которого он не знал. Похоже, это было что-то вроде рулевого управления. На циферблате слева направо было написано: ЖЕСТКИЙ КУРС, ПОРТ. В настоящее время рукоятка стояла на участке, отмеченном КУРС. После тщательного изучения всего морского пейзажа Гиссингу показалось, что на юге океан выглядит более синим и более интересным. После некоторого колебания он передвинул ручку к отметке левого борта и стал ждать, что произойдет. К своему удовольствию, он увидел, как нос корабля медленно развернулся, и сверкающий след "Померании" растекся за ней по побелевшему изгибу. Он спустился на мостик, немного нервничая из-за того, что может сказать мистер Пойнтер, но обнаружил, что Помощник смотрит на воду с тем же яростным и неослабевающим вниманием.

– Я изменил курс, – сказал он.

Мистер Пойнтер отдал честь, но ничего не сказал.

Преуспев до сих пор, Гиссинг отважился на еще одно новшество. Он испытывал сильное искушение от штурвала и завидовал флегматичному интенданту, который управлял кораблем. Поэтому, приняв вид спокойной уверенности, он вошел в рулевую рубку.

– Я возьму управление на некоторое время, – сказал он.

– Есть, сэр, – сказал стюарт и передал ему штурвал.

– Вы могли бы вывесить несколько флагов, – сказал Гиссинг. Он заметил