Очерки истории российской внешней разведки. Том 2 - Евгений Примаков

Разновидностей активных мероприятий — великое множество. Это и строчки в газетной публикации, и «нечаянно» оброненное слово в комнате, где установлено подслушивающее устройство, и специальный «документ», подброшенный «нужному» человеку в «нужное» время, и материалы разоблачительного характера о неприглядной деятельности того или иного политического деятеля…

История российской внешней разведки тоже богата интересными и крупными активными мероприятиями, принесшими нашей стране большой экономический, военный и политический эффект. С некоторыми из них читатель уже ознакомился в первом томе очерков.

Знакомство с материалами Президентского архива РФ, где хранятся направлявшиеся в разное время на имя И.В. Сталина особо секретные документы, позволило сделать ряд интересных открытий, проливших дополнительный свет на историю советских дезинформационных акций, прежде всего в организационном плане. К числу таких документов следует в первую очередь отнести упоминавшееся ранее постановление Политбюро ЦК РКП(б) от 11 января 1923 г. о создании при ВЧК-ГПУ специального межведомственного Бюро по дезинформации. В Дезинфбюро (так указывалось в документе) кроме ГПУ вошли представители от ЦК РКП(б), Народного комиссариата по иностранным делам, Революционного военного совета республики (РВСР), Разведупра штаба РККА.

Обращает на себя внимание диапазон задач, которые руководство страны ставило перед Бюро по дезинформации в порядке оперативной необходимости.

Перечислим их так, как зафиксировано в документе:

— учет поступающих как в ГПУ, так и Разведупр и другие учреждения сведений о степени осведомленности иностранных разведок о России;

— учет и характеристика сведений, интересующих противника;

— выявление степени осведомленности противника о нас;

— составление и техническое изготовление целого ряда ложных сведений и документов, дающих неправильное представление противнику о внутреннем положении России, об организации и состоянии Красной Армии, о политической работе руководящих партийных и советских органов, о работе НКИД и т. д.;

— снабжение противника вышеуказанными материалами и документами проводить через соответствующие органы ГПУ и Разведу-правления;

— разработка ряда статей и заметок для периодической прессы; подготавливать почву для выпуска в обращение разного рода фиктивных материалов и представлять их в каждом отдельном случае на рассмотрение одного из секретарей ЦК.

Как явствует из приведенного выше документа, руководство ставило перед ведомствами, имевшими постоянный служебный выход за границу, две главные задачи: следить за враждебными действиями недружественных спецслужб против СССР и готовить ответные дезинформационные акции, призванные «спутать карты» противника и оградить советских граждан от грозящей им военно-политической опасности.

В начале 20-х годов группировки воинственно настроенных российских эмигрантов активно использовались иностранными спецслужбами для подготовки и проведения различных дезинформационных акций против СССР. Эти взрывоопасные подделки, различные по качеству исполнения и характеру словотворчества, нередко вводили в заблуждение и ставили в неловкое положение дипломатов и иных правительственных чиновников тех стран, на территории которых фальшивки пускались в обращение. В сентябре 1921 года, например, Министерство иностранных дел Великобритании попало в такое положение, когда в официальной ноте протеста российскому правительству слово в слово процитировало ряд «советских» документов, изготовленных белогвардейцами в Германии и на берегах самого «туманного Альбиона». Подобный конфуз, по мнению британских политиков, явился «нетерпимым безобразием», поскольку позволил русским кричать «Фальшивка!» каждый раз, когда на свет появлялся какой-нибудь даже подлинный, полученный агентурным путем советский документ.

Зарубежные спецслужбы использовали тактику фальшивок не только для компрометации советской внешней и внутренней политики, но и для решения своих собственных политических проблем. Одним из наиболее известных, нашумевших на весь мир, примеров такого рода стало «письмо Зиновьева», датированное 15 сентября 1924 г. Это письмо, якобы перехваченное британскими агентами «Сикрет интеллидженс сервис» (СИС), содержало ряд рекомендаций британским коммунистам по оказанию соответствующего давления на «своих» сторонников в лейбористской партии, а также «полезные» инструкции по «усилению агитационно-пропагандистской работы» в вооруженных силах Великобритании. Документ был явно приурочен к разгару предвыборной кампании. Он повлиял на настроения британских избирателей, и не в последнюю очередь из-за этого находившееся тогда у власти правительство лейбористов было сметено консерваторами. «Документ» сделал свое дело и, естественно, должен был исчезнуть. Так оно и произошло на самом деле. Оригинал «письма Зиновьева», переданный СИС для опубликования в британской прессе, «не разыскан» и по сей день.

Эффективность советской дезинформационной работы была довольно высокой. Она приносила не только ощутимый политический, но порой и материальный успех. Известен случай, когда советские разведчики ухитрились получить на организацию работы несуществующего антисоветского центра в России от агента «Сикрет интел-лидженс сервис» Сиднея Рейли один миллион двести тысяч золотых рублей и одновременно навести руководство британских спецслужб на мысль о необходимости поощрить государственными наградами Великобритании наиболее активных членов «антисоветских организаций», состоявших к тому времени сплошь из кадровых чекистов и их надежной агентуры.

В дезинформации западных спецслужб особую роль сыграли известные читателю операции «Трест» и «Синдикат». И не только…

В начале 30-х годов в Румынию под видом бежавшего от преследований советских властей был выведен для участия в оперативной игре с румынскими спецслужбами сотрудник ИНО ОГПУ, назовем его Мартовец. Он рассказал румынским властям, что был активным участником якобы существовавшей в Одессе подпольной группы из числа инженерно-технических работников, оппозиционно настроенных к советской власти. Мартовец поведал румынским следователям, что ЧК напала на след этой группы и со дня на день должны были начаться аресты. Румыны долго и с пристрастием допрашивали Мартовца, поскольку не доверяли ему и искали подтверждений его показаниям. И они нашли их. В одесских газетах появилось сообщение, что органы ОГПУ арестовали большую группу «подлых вредителей и диверсантов», которые «свили свои гнезда» на некоторых промышленных предприятиях Одессы. Эта заметка сняла с Мартовца подозрения, и он превратился из потенциального врага в друга.

Свежий человек из большевистской России сразу же привлек внимание западных спецслужб, активно действовавших в послевоенной Румынии. Резидент английской разведки в Бухаресте Мюллер пригласил советского разведчика для дружеской частной беседы в один из лучших ресторанов города. Выяснив некоторые формальные сведения о Мартовце (было совершенно очевидно, что он был знаком с протоколами допросов румынской полиции), Мюллер приступил к делу. Намекнув, что опыт и знания одесского инженера могли бы очень пригодиться правительству Его Величества, Мюллер «взял быка за рога». Уже на второй встрече Мартовец, не успевший еще сказать ни да ни нет, получил от британского резидента задание для сбора информации, интересующей любознательное «правительство Его Величества». Вот его содержание:

— какова дислокация советских военных кораблей в районе Севастопольской бухты и на внешнем рейде;

— число и типы советских подводных лодок в Черноморском бассейне;

— сколько подводных лодок построено на верфях Николаевского завода за последние три года;

— какова схема оборонительных сооружений, построенных в последнее время в районе Одессы.

Не успел Мартовец составить с помощью Центра свой доклад английскому разведчику, как в дело вступили российские белогвардейцы, получившие приют в Румынии. По заданию румынской службы безопасности «Сигуранца» они передали Мартовцу свой перечень интересующих вопросов, который в чем-то перекликался с заданием Мюллера.

Сфера интересов спецслужб, казалось, не имела предела. На Мар-товца буквально свалилась лавина самых неожиданных вопросов, ответы на которые готовились тщательно, дозированно, с той или иной степенью «достоверности», согласно растущему аппетиту «клиентуры»…

Как ни парадоксально это звучит, но созданное 11 января 1923 г. при ВЧК-ГПУ Бюро дезинформации, несмотря на множество проведенных весьма успешных и менее успешных операций, не только почти не оставило в архивах разведки никаких следов с описаниями мероприятий, но даже косвенных упоминаний о тех, кто в той или иной степени был причастен к их разработке. Быть может, Бюро, храня свои секреты, своевременно избавлялось с помощью огнедышащей печи от «взрывоопасных» документов? Прошло почти четверть века, прежде чем возникло новое специализированное подразделение разведки, названное отделом «Д».