Прапор и его группа - Анатолий Гончар

— Старшина, полотенце дать? — чуть раньше вылезший и уже успевший вытереться Поветьев, прыгая на одной ноге, размахивал зелёным махровым полотенцем, по всей видимости, принесённом в той самой коричневой сумке. Только сейчас Ефимов сообразил, что своё полотенце он взять забыл, но тем не менее решив отказаться от предложенного, беззаботно махнул рукой:

— Не надо, пара минут и обсохну.

Контрактник пожал плечами, но настаивать не стал. Попрыгав ещё какое-то время на одной ножке, он наконец-то добрался до второго ботинка и, начав его натягивать на ногу, едва не плюхнулся в воду.

— Вот зараза, — непонятно к чей адрес выругавшись, Поветьев положил полотенце на камни и, не спеша достав из сумки какие-то продуктовые припасы, (почти постоянно жившие в Чечне контрабасы, народ ушлый, запасливый) и махнул рукой, подзывая к себе всё ещё обсыхающего Ефимова.

— Товарищ старший прапорщик, присоединяйтесь, — Ефимов хотел было отказаться, но подумав, решил что второй раз подряд отказываться просто неудобно и согласно кивнул.

— Сейчас приду.

Таким образом, купание плавно перетекло в пикник на свежем воздухе. А уже через сорок минут старшина роты связи и его бойцы были в базовом лагере.

Купание на реке было хорошо всем, но имело два существенных недостатка: в жаркую погоду после подъема наверх все запотевали настолько, что можно было со спокойной совестью идти купаться вновь, а в холодную лезть в речку не хотелось вовсе, но выбирать не приходилось…

Измаявшиеся бездельем замы готовили ужин на весь офицерско-прапорский состав новоявленного отряда. Водопьянов собственноручно наколол дров из гранатных ящиков, Пташек установил котёл и приказал рядовому Симонцеву принести воды. Купленную на местном рынке картошку, сидя на небольших чурбачках, чистили вместе. Симонцев стоял рядом в ожидании команд.

— Симонцев, — Пташек чуть повысил голос, — дуй в палатку и принеси банку перловки, нет две банки, и три, да пожалуй четыре банки тушёнки. И кетчуп, обязательно кетчуп.

Боец развернулся и потопал в офицерскую палатку, а майор продолжал прерванный для отдания приказания рассказ:

— И вот приехали мы на соревнования…

Делавший импровизированный стол старший прапорщик улыбнулся: эту историю Пташек рассказывал уже не в первый раз, каждый раз слегка путаясь в подробностях. Впрочем, иногда в голову закрадывалась мысль, что делает он это специально, дабы разнообразить сказанное.

Под гулкое бухтение замкомбата Ефимов врыл в землю четыре столбика, утрамбовал грунт, для надежности ещё пару раз стукнув по каждому обухом и принялся сооружать крышку. Перво-наперво он напилил из срубленных в редколесье и принесённых ещё днем ветвей, каждая из которых была толщиной в два с половиной — три сантиметра, палки одинаковой длины, затем взял две палки покороче, по длине чуть превышающей расстояние между вбитыми столбиками, уложил на них в ряд те, что подлиннее и аккуратно примотал медной проволокой. Получилась пусть и не совсем ровная, с небольшими щелями, но вполне приличная столешница. Положить её на уже вбитые колышки и закрепить было делом техники. Всё сложилось удачно: стол и ужин были готовы практически одновременно.

А приготовленный общими стараниями двух замов суп удался, действительно удался. Пожалуй, он был гораздо лучше, чем изготовленный Ефимовым стол, но просуществовал меньше…

Боевое распоряжение на этот раз пришло только на две группы. Кроме того, майору Пташеку оно не понравилось сразу. И если зона основных действий второй роты итак была в основном «в краю непуганых идиотов», то район, в котором предстояло работать группе Лыкова и Простова, мог запросто называться «краем непуганых идиотов в квадрате».

— Местность, определённая вам как районы разведки, входит в зону ответственности соседнего отряда, — тыкая пальцем в карту, Пташек доводил обстановку. — Вот здесь, вот здесь и вот здесь — старые базы. Минные поля у вас на карте отмечены. Тебя, — он посмотрел на стоявшего напротив Лыкова, — буду десантировать здесь, тебя — взгляд уперся в лейтенанта Простова — здесь. Место эвакуации намечаем здесь.

— Что надо найти? — Лыков попробовал изобразить беззаботную улыбку.

— Как всегда, — стоявший тут же Водопьянов улыбался не менее радостно, — ищем чехов, базы, схроны, тайники. Только желательно не искать ногами мины.

Теперь хмыкнули почти все, но оставшийся серьёзным Пташек одним жестом остановил развеселившуюся братию и продолжил…

Находившийся тут же в палатке Ефимов ждал удобного момента, что бы обратиться к заместителю комбата и напомнить о его обещании. Но подходящего момента не было. Не вмешиваться же в самом деле в постановку задач? Что ж, времени до выхода было ещё достаточно.

Младший сержант Поветьев, радист со сто сорок второй, заглянул в палатку в тот момент, когда дело уже близилось к завершению.

— Товарищ майор, — все повернулись вошедшему, — Вас в группировку. Срочно.

— Я же только оттуда… — недовольно начал Пташек, но оборвав себя на полуслове, скомандовал: — Поветьев, давай броню на выезд…

— Есть, — голова связиста исчезла за брезентовым пологом, и тотчас же со стороны улицы раздался его зычный голос:

— Маюрников, на выезд.

— Позагорал, ежкин кот, — недовольное бурчание водителя БТРа было слышно аж от противоположного края ограждения. — Сурков, — в свою очередь рявкнул Маюрников, и в ответ ему раздалось такое же недовольное, да ещё к тому же и сонное ворчание башенного стрелка.

— Чё орешь, блин?!

— Чё, чё, — передразнил водитель, — лезь на броню, нам на выезд.

— У чёрт, — выбравшийся из-под колёс БТРа Сурков тащил за собой светло-зелёный армейский коврик, — опять выспаться не дали.

— А что ты всю ночь делал? — запрыгивая на броню, поинтересовался Маюрников.

— Грезил о будущей жизни.

— О бабе ты грезил, а не о жизни. Полночи под ухом ворочался, а полночи храпел.

— Не храпел, а выводил рулады, — возразил башенный, придав голосу, как ему казалось, величественно-поэтический тон.

— Рулады, — водитель хмыкнул и полез в люк. Сурков же подсунул под задницу специальную подушечку и, свесив ноги в командирский люк, остался сидеть на броне. БТР взревел и тронулся с места, выезжая на площадку перед командирской палаткой.

— Поехали, — Пташек приземлился на поролонку и положил свой АКС с по- Афгански спаренными магазинами на колени, больше боеприпасов при нём не было. С другой стороны башни уселись капитан Никишин в разгрузке с АКМСом в руках и лейтенант Простов в новой, покупной горке, в такой же новой, «сплавовской» выше крыши забитой боеприпасами разгрузке, в правой руке АК-74М с ГП — 25, на поясе кобура с АПСБ. Пташек покосился на столь солидно экипированного группника, но ничего не сказал.

О чём шла речь в группировке, Пташек и ходивший вместе с ним Никишин распространяться не стали, только майор приехал злой и слегка ужаленный зелёным змием, а капитан хоть и не выглядел мрачным, но плевался и непрестанно матерился.

— Иваныч, и много там чего довернули? — Водопьянов, только что вылезший из палатки и ещё не привыкший с яркому свету, стоял враскоряку и не видя лица приближающегося командира, весело лыбился.

— А, — отмахнулся Пташек и направился прямиком к кунгу ГАЗ шестьдесят шестого. Майор хоть и проводил весь день в офицерской палатке, на ночь непременно уходил спать в кунг.

— Витальевич, — поняв, что ответа от замкомбата ему не дождаться, старший лейтенант переключился на ротного, — что вам там сказали? Вон Иваныч как ужаленный пролетел.

— Да он и есть ужаленный. Чекушку купил и в одно горло засосал. А насчёт группировки что сказать? Не хрена им делать, вот и дёргают каждые пять минут. Потому Иваныч и злится, что как горные козлы туда поскакали, а зачем, ради чего…

Этот разговор слышали все, но никто, даже ездивший вместе с Пташеком и Никишиным Простов не усомнились в искренности ротного, никто, кроме Ефимова. Каким-то внутренним чутьём старого вояки он понял, что за словами о бесполезной поездке стоит нечто большее и это нечто не слишком приятное. Даже скорей неприятное вовсе.

То, что его мысли текли в верном направлении, Сергей понял, когда ротный вызвал уходивших на БЗ группников и приказал им пополнить боезапас ещё на одно БК.

— Ходить вам много не придётся, — аргументировал свое решение Никишин, — а район духовский. Так что дополнительные патроны лишними не будут.

— Куда ещё набирать, — разведя руками, неслышно пробормотал Лыков, но повторить свой протест чуть громче не решился.

А Ефимов с нетерпением ждал, когда Пташек вылезет из шестьдесят шестого и можно будет обговорить возможность участия в предстоящем боевом задании. Но замкомбата не появился ни через час, ни через два, а время бежало вперёд и, наконец, наступила ночь.