Зеркало мира - Александр Анфилатов

Взглянул на Юлю. Девушка была пьяна не менее других. Злобно скомандовал:

— Марш в каюту!

Затем обратился к команде:

— Кто мне объяснит, что произошло? Подрались или кого‑то ограбили?

Бомба отрицательно замотал головой.

— Подрались, — сокрушенно согласился Анатолий.

— Никого не убили?

— А кто его знает? — махнул он рукой.

— Так! — решительно подвел черту Ярослав. — Все знают, что бывает за пьянство?

Провинившиеся обречено закивали головами. Ехидно уточнил:

— Экзекуция завтра поутру, когда протрезвеете! Сечь под допингом — впустую переводить труд палача и нервы капитана…

Глава 92

Море встретило «Палладу» свежим встречным ветром. Она, отчаянно маневрируя, пыталась пробиться сквозь набегающие потоки теплого воздуха. Наступало время южного муссона и ожидать попутного ветра не приходилось. Если не принять экстраординарных мер, можно стоять, ожидая погоды в устье Кандо до середины лета, когда с севера пойдут караваны с зерном. Понимая бесперспективность ожидания, Ярослав принял решение продвигаться вперед короткими галсами максимально круто к ветру, как это позволяла конструкция корабля. К сожалению, за первый день пути продвинулись вперед от силы на пятьдесят километров, но и это, по мнению Ярослава, было лучше, чем совсем ничего. Уже к вечеру следующего дня выяснилось обстоятельство бесперспективности коротких маневров, хоть и не сильно утомляющих команду, но неприятно. Уже в первую ночь Ибирин предложил встать на якорь в знакомой бухте. Ярослав возразил:

— Какой смысл тратить наше время на бесцельное стояние у берега по ночам?

Их разговор слышала вся команда.

— Я понимаю, движение ночью опасно к северу от мыса Матапан, где море усеяно скалами и рифами. Здесь я их не вижу, а ты и сам утверждаешь, что море чисто до самого Риналя. Что мешает нам идти ночью? Сейчас мы уже умеем ходить по азимуту и знаем, в каком направлении проходит берег. Даже если ветер сменится, мы не приблизимся к нему в кромешной темноте, я все рассчитаю.

Скрепя сердце кормчие согласились на эксперимент, но остались при своем мнении, то есть, категорически против.

Всю ночь Ярослав вел «Палладу» в открытое море правым галсом под пятнадцать–двадцать градусов лагом к ветру и берегу, конструкция не допускала большой угол, корабль начинал дрейфовать. Когда рассвело, команда схватилась за голову, берега нигде не было видно. Они находились в открытом море. И хотя в бинокль просматривалась тонкая его полоса, чувство у всех, даже у Ярослава, оставалось неприятное. Никто из них никогда не удалялся от берега, даже Ибирин ходил на Рох от видимого на горизонте острова к другому, и ни в коем случае ночью.

Такие опытные кормчие, как Ибирин и Зенон, понимали, в каком направлении плыть, чтобы берег стал осязаемо ближе. Остальная команда, да и большая часть землян по неопытности находилась в смятении пока он вновь не стал виден невооруженным глазом. Тогда все вздохнули с облегчением. К концу дня берег приблизился настолько, что «Паллада» вернулась на вечрний курс, и Ярослав смог произвести счисления, а Ибирин определиться, где находятся. Оказалось, за сутки прошли семьдесят пять километров по прямой, что значительно больше, чем в первый день. Ярослав высказал мнение, что когда будет преобретен больший опыт, то смогут проходить значительное расстояние. Во всяком случае, опыт удался, и движение в открытом море более не вызывало сдержанный ропот команды, способный перерасти в открытый бунт.

* * *

Двое суток они последовательно удалялись и приближались к берегу в медленном, но неуклонном стремлении на юг. Погода стояла великолепная, ветер свежел, но в меру. «Паллада» скользила по изумрудной глади моря, взбивая килем пенные буруны. Команда оставалась в бодром состоянии, хотя значительную часть припасов уже приели, но рыбная ловля пополняла рацион. Все понимали большую перспективность хоть и медленного, но движения, чем бессмысленное стояние на якоре. Между тем, несчастье пришло не с той стороны, с которой могли предполагать. На третий день заболел матрос–агеронец. Врача на корабле не было, и его роль занимал в меру сил любой член команды. Если быть точнее, то Горх — так звали моряка — стал недомогать накануне, но никто не обратил на это внимания. Мало ли что с человеком. Утром третьего дня по выходе из устья Кандо ему стало плохо, поднялся жар, и он потерял сознание. Ярослав, не будучи медиком ни по профессии, ни даже по натуре, как это водится, измерил температуру и приказал выделить ему отдельное место на палубе подальше от других. Быстро выяснилось, что симптомы болезни очень похожи на признаки уже виденной им полгода назад эпидемии в Изумрудной долине.

Скрыть факт страшной болезни не представлялось возможным, да и не было смысла. Наоборот, следовало провести все необходимые меры предосторожности. В первую очередь следовало выделить место для карантина, что на корабле подобном «Палладе» затруднительно, особенно при той скученности, которая царила у них на борту. Обращаясь к команде, Ярослав потребовал:

— Если это та зараза, о которой мы предполагаем, следует отделить больного от здоровых, чтобы болезнь не передалась остальным. Для этого следует создать карантин, как это сделала Ольга Николаевна в Изумрудной долине. Места у нас мало, но больные не должны лежать вперемешку со здоровыми. Для этого ты, Зенон, — он указал на товарища рукой, — изберешь себе помощников из команды. Пойдете возьмете из запаса доски, брусья, соорудите на носовой надстройке за фок–мачтой будку. В ней больным, а я предполагаю, болезнь не ограничится одной жертвой, будет удобнее. Свежий ветер станет продувать помещение, и находиться больные будут на максимальном удалении от остальных.

— Прошу слова, Ногата Дхоу, — перебил его речь известный бузотер и любитель перечить Банула Наростяшно, — Зачем нам больной на борту? — резко выкрикнул он. — Мы что, его можем вылечить? Да он заразит нас всех! Мы помрем!

После этих слов, брошенных в самый неподходящий момент, когда нервное напряжение достигло максимума, эмоции команды прорвали незримые барьеры.

Люди буквально взорвались, совершенно не обращая внимания на командиров. Все закричали, стараясь переорать один другого. Одни кричали:

— За борт его!

Агеронцы отвечали:

— Хочешь жить — прыгай сам!

Ибирин предложил своим громоподобным басом:

— Берег рядом, никого за борт бросать не будем. Высадим!

Земляне, даже такие ушлые, как Жиган, опешили перед напором аборигенов. Шведов подкрался со спины и прошептал почти на ухо Ярославу:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});