Георгий Иванов - Ирина Одоевцева - Роман Гуль: Тройственный союз. Переписка 1953-1958 годов - Георгий Иванов

Насчет стихов Вы совершенно правы. В одном номере его и мои — нехорошо. Тем более, что мои стихи сильно проигрывают от такого соседства — впрочем, не только мои, но это уже меня не «кусается».

Кстати, не находите ли Вы, что «Чеховцы» должны были издать Георгия Иванова вместо Мандельштама? Ведь здесь вопрос идет также о продлении жизни, но это их по-видимому тоже не «кусается».

Теперь к Вам особенное предложение — нельзя ли из моей «О<ставь> н<адежду> н<авсегда>» сделать фильм, т. е. не могли бы Вы за это взяться? Ведь его, как я В<ам> писала, чуть был< не взяла в Холливуде фирма, ставившая «Crossfire», забыла как ее зовут.[341] Права принадлежат мне целиком, и мы бы с Вами подели ли бы гонорар пополам. Подумайте об этом, если у Вас имеются связи. Вы ведь умный. Ну, вот и все. Жвиняюсь, что так растрепанно, но я опять слегла, а лежа писать не умею — и в смысле каллиграфическом и в стилистическом, не говоря уже об орфографии.

С нетерпением жду посылку. И еще просьба — пришли мне Ваши фотографии — необходимо.

Кланяйтесь Толстым,[342] пожалуйста. Пусть И. М. [343] сыграет Вам «Размахайчиков» и «Мы объелись ветчины»,[344] Желаю Вам и О<льге> А<ндреевне> всего наилучшего.

И. О.

52. Георгий Иванов - Роману Гулю. 6 сентября 1954. Париж.

<Рис. Размахайчика> 6 сентября <1954>

Дорогой Роман Борисович,

Посылаю вдогонку настоящий текст посланного в письме И. В. стихотворения. Я сдуру, едва его сочинил, воспользовался «оказией» — чего никогда делать не следует. Теперь оно в порядке. Если удастся всунуть в «Дневник» — будет приятно, а нельзя так и плюньте.

Вы, я думаю, «начали догадываться», что со статьей я Вас опять надул. Это правильно. Но если думаете, что статьи нет и не будет — ошибаетесь. И, надеюсь, скоро убедитесь в этом: я ее собираюсь скоро доставить на Ваши светлые очи и получить обратной почтой, хоть скромный, а все-таки чек. Антология опять «вернулась в родной океан» — т. е. слилась со статьей, где говорится о разном, Ульянове — Гуле, главным образом. Т. е. <о> поставленных вами обоими вопросах. Вот увидите, с каким почтением я о Вас пишу. Не ожидал, сознаюсь, что Вы насчет стихов настолько «свой брат» и так все понимаете. В конце концов даже лучше, что я докопался до появления Вашей «Цветаевой» [345] — от столкновения с нею и моя статья «заиграла». Ну, сами будете судить, когда получите «манускрипт», как пишет мой благодетель Буров, о котором — ох! я тоже произвожу некую бескорыстную работу. [346] Не бросайте в меня камнем, хоть и дохну, а «кушать надо». Он, видите ли, т. е. Буров, написал свою эпопею трех поколений в трех же томах а la «Война и Мир».

Вам с Бейроном шипела злобаГремела и правдива лестьОн лорд ты граф поэты обаСе мнится явно сходство есть.[347]

Хорошо. Завидую Вам, что сидите в деревне. На старост лет тянет меня «на солнышко». Прежде презирал. За рубашки тиграх «заранее благодарю», как выражались благовоспитанные аптекарские ученики. Насчет желтых лоферов - хочу ли? - вопрос странный. Как же так не хотеть. Кстати, не сочтите за нахальство - но для сведения, как Вы сами писали: не попадаются ли среди вещей, напр<имер>, портфели - ничего, если сильно держанные, но повместительнее? И поношенные, но американского производства. След. хорошего стиля?

Обнимаю Вас. Целую ручки Ольге Андреевне и благодарю ее очень за ее милые хлопоты. Хотел Вам задать «вопросы», но отложу до когда вернетесь в Нью-Йорк. Обнимаю Вас.

Г. И.

<На полях:> Кланяйтесь и от меня Толстым.

53. Ирина Одоевцева - Роману Гулю. 19 сентября 1954. Париж.

19.9.54.

Дорогой Роман Борисович,

Тысяча восторгов и благодарностей. Одним словом, восторгам нет счета, благодарности — дна. Посылка выполнила норму полезности и удовольствия на 110%. Предметом № 1 оказался халатик — необходимость в нем чувствовалась очень остро. Ведь мне приходится полдня лежать, и халатик, да еще такой милый и веселый, хоть немного скрасит это занятие. № 2 — шерстяные кофточки — у нас холода и дожди, и они чрезвычайно уютны, в особенности зеленая, «как персидская больная бирюза». [348] Остальное тоже все отлично подошло. Платье на желтых пуговицах будет служить передником — и красиво и практично. Платья очень широки, но сузить их легко, и я с этим справлюсь. Все блузки по мерке. Зеленую рубашку, явно предназначавшуюся Жоржу, забрала себе в виде полупижамы. Очень она мне нравится, как и лиловая кофта в цветы. Без употребления остались только три предмета для грудо-брюшной поддержки. За полной ненадобностью. Обхожусь без таковых. Я их подарю хозяйке квартиры, ее роскошная пышность как раз нуждается в такой основательной поддержке. Не люблю, чтобы вещи не служили. Белье мне тоже очень кстати, а шерстяной эскимос будет надеваться в холод, чтобы спать с открытым окном.

Теперь Вы уже не можете сомневаться в том, что действительно угодили мне на 110%. И спасибо Вам еще раз. Это все от­носится и к Ольге Андреевне, но в суперлативной форме [349] и с прибавкой нежности.

Я все ждала от Вас известия о статье — ответе Ширяеву. Меня это беспокоит. Позавчера какой-то анонимный доброжелатель прислал мне уже совершенно площадную ругань того же Ширяева в «Нашей Стране». С подчеркнутыми красным «отборными местами» и россыпью прибавленных красных восклицательных знаков — для вящей оскорбительности, должно быть. Газета от 27 июля. [350] Читали ли Вы ее? Стоит того. Меня поражает зависть и злоба, вдруг зашипевшая вокруг меня. Казалось бы, чему завидовать? Ведь ни денег, ни успеха пока не видно. К тому же я очень больна. А вот, пойдите.

Кто-то пустил слух, что все издание «О<ставь> н<адежду> н<авсегда>» разошлось и все собратья по «Чехову» вознегодовали, хотя нетрудно догадаться, что это вздор. Ширяев же многим доставил удовольствие, и они даже скрыть этого не умеют. Не называю имен, чтобы не сплетничать. Но до чего мне обидно. И до чего я ценю Вашу готовность принять бой за «О<ставь> н<адежду> н<авсегда>». Вы себе и представить не можете, какое Вы для меня «Утешение в горькой судьбе» [351]. Пожалуйста, помните, что Вы пензенский ангел и что это накладывает на Вас обязанности в «высшем смысле». Одна из них — отвечать на письма мне.

С самым сердечным приветом

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});