Возлюбленный враг - Регина Грез

и навсегда. Я же не трус.

— Отто, я долго думала, и я все поняла. У вас ничего не выйдет и тебе надо с этим смириться, принять как данность. С твоими «оперативными данными» или без них - война уже вами проиграна. Вы все уже давно мертвы, вы и шли-то к нам уже мертвыми, потому, что вы несли с собой смерть, и она захватила ваши души, а там недалеко и до тела.

"Развела пустую философию. Мертвые или живые... Победителей не судят, понятно? Победители смогут даже историю переписать. Получается, надо всего лишь выжить... Черт! Она верещит, как испорченная пластинка, как тупыми ножницами по нервам..."

— Вы шли убивать, рвать в клочья алые паруса мечты и надежды, шли уничтожать нашу культуру, нашу нацию, все самое лучшее и святое для нас. И вы непременно должны были проиграть, Отто. Но у тебя сейчас есть шанс все изменить… хотя бы для самого себя. Я не знаю, как мы с тобой можем остановить людское безумие, но хотя бы сам ты должен остановиться - сделать, наконец, свой выбор… Отто, ты меня хоть немножечко слышишь?

Она театрально воздела руки, и мне захотелось чем-нибудь ее посильнее уязвить.

— А зачем вы напали на финнов, святоши? - злорадно воскликнул я. - Зимняя кампания убедила фюрера в слабости советских военных сил и неумелом командовании.

— Почему в слабости... - неуверенно рассудила она. - Плохо знаю эту часть советской истории. На уроках даже не вспоминали или я прослушала. Линию Маннергейма наши прорвали, кажется... и отодвинули границы от Ленинграда.

— А какой ценой? - небрежно заметил я.

Наконец она притихла, задумалась. Начинаю от нее уставать, заладила одно и то же, как попугай, какая-то «красная» пропаганда. А что ей еще говорить, она же русская! Нашла дурака, так я и поддался. Ей просто деваться некуда, вот и несет всякую чушь.

Сделав еще глоточек обжигающего нектара, примирительно говорю:

— Что ты от меня хочешь?

— Давай заключим перемирие, закопаем томагавки, выкурим трубку мира…

— Хочешь курить? Должен сказать, к сожалению, у меня кончились сигареты.

Она косо глянула на меня в полутьме и замолчала, а я понял, что сказал глупость, она же имела в виду совсем другое. Она, наверно, предлагала что-то вроде дружбы, сейчас ей без меня не обойтись. Ха! Этой русской без меня не обойтись! Так это же здорово. Чего я теряюсь…

— Расскажи еще что-нибудь про свое время, про будущее… Там проводятся спортивные Олимпиады? А футбол? Я раньше очень хорошо играл в футбол. Я был нападающим.

Ася.

Ну и ночка! Мы болтали с Грау почти до утра, точнее, это он болтал, как заведенный, а я слушала и поддакивала где надо и где не обязательно. Сказать по правде, у него просто рот не закрывался. Он выложил про себя все до капельки. Думаю, тут еще дело в той фляжке, к которой он периодически прикладывался.

В итоге я выслушала его воспоминания о любимом Дуйсбурге - вот же чудное название для города. О том, как нужно правильно делать удочки, чтобы ловить рыбу в Рейне, о детстве на ферме бабушки, о его друге Гансе, о том, как они однажды хотели построить плот и убежать из дома.

Как отец Отто потом выдрал его вожжами так, что ему два дня было больно сидеть. Еще что-то про капризную девочку, которая за конфеты разрешала себя поцеловать, потом про щенка и раненую птицу.

И, конечно, про любимый футбол... Отто сказал, что был ценным игроком в своей команде и на их счету много побед. А я вспомнила фильм "Матч", снятый у нас в 2012 году, там еще играл Сергей Безруков и Лиза Боярская. Фильм, основанный на реальных событиях, когда немцы растреляли всю советскую сборную команду, обыгравшую немецкий "Флакельф". Я ничего не стала рассказывать Отто про этот фильм, хотя мне и хотелось... Очень тяжело.

Я не сразу сообразила, что Грау просто- напросто пьян, он даже собрался сходить вниз за гитарой и спеть мне какую-то песню про рыцаря, который узнал, что во время его похода возлюбленная ушла в монастырь.

Рыцарь тоже постригся в монахи и потом до конца своих дней наблюдал из своего окна, как открываются ставни в женском монастыре по соседству. И еще про одного рыцаря, искавшего в пустыне Священный Грааль, бедняга умер от жажды на ступенях заветного храма.

Самое-то странное, что я сидела и внимательно слушала весь этот пьяный бред. И даже не думала о том, что мне надо спуститься к себе и хоть немного поспать.

Завтра вернется Франц, завтра начнется обычный день моей необычной жизни, а я вдруг расслабилась и даже захотела потихоньку отхлебнуть из бутылька Отто, хотя бы капельку, чтобы узнать, что там еще за анисовая бурда, от которой становится легко на душе и тянет на откровенности.

По счастью, Отто вдруг заявил, что нам пора отдыхать, и мы неплохо можем здесь вместе устроиться. Отличная идея! Я только погашу огарок свечи и сбегаю за подушкой. Грау растянулся на тахте, а я ловко вывернулась из его рук, подскочила к столу и, лизнув пальцы, стиснула ими пылающий фитилек, почти не чувствуя короткой боли. А потом прошмыгнула мимо лежанки и чуть ли не кубарем скатилась с чердачной лестницы.

Ну-ну! Сейчас… Разбежалась я к нему под бочок, зачем мне нужно искушать судьбу? Но и в комнату свою я тоже возвращаться не хотела, а вместо этого зашла к Францу, улеглась прямо в одежде на его аккуратно заправленную постель и, похоже, мгновенно уснула.

* * *

Проснулась я от громкого возгласа почти у самого уха:

— Почему вы спите в этой комнате, Ася? Что произошло?

Я с трудом разлепила глаза и, увидев перед собой немецкую форму, быстренько подскочила на кровати. Хмурый Вальтер смотрел на меня в упор. В это же время незнакомый солдат занес в комнату Франца и бережно опустил его в кресло у окна. Мальчик сразу протянул ко мне руки:

— Ася! Я так по тебе соскучился! Я хотел скорее вернуться к тебе! Ты меня ждала?

И вот тогда-то, с трудом отведя глаза от испытующего взгляда генерала, я с улыбкой обратилась к своему подопечному, заодно придумав объяснение и для его бдительного папаши:

— Ах, мой дорогой Франц! Я даже уснуть не смогла у себя,