Дожить до утра - Галина Романова

Ксюша минуты три оцепенело рассматривала облупившуюся дверь, за которой только что скрылся Николаев.

Ничего себе расклад! Это как же называется: пришел, увидел, победил? Или на современном сленге: пришел, трахнул, убедил?

— Ты ли это, Ксения? — на всякий случай решила она поинтересоваться у самой себя. И тут же самой себе ответила: — Конечно, ты! Правда, разом разомлевшая и к тому же поглупевшая сверх всякой меры…

Высунув нос в коридор на предмет обнаружения любопытствующих соседей и нигде оных не обнаружив, она юркнула в ванную, попутно взывая к уснувшим рефлексам благочестия и осторожности. Но те, мать их, сладко посапывали где-то в глубине сознания, не обращая внимания на ее тщетные попытки.

Что и говорить, умерщвление плоти, может, и хорошо для кого-то, пытающегося где-нибудь в скиту постичь секрет мироздания, но в миру такими экспериментами злоупотреблять не следует. Эффект будет прямо противоположным.

Ксюша яростно натирала тело мочалкой, пытаясь изгнать из него запретные ощущения, негой опутавшие каждый ее нерв. Но отвратительная, до назойливости беспардонная память снова и снова возвращала ее мыслями к ее недавнему грехопадению, заставляя то и дело замирать с мочалкой в руках и плескать в разгоряченное лицо пригоршни ледяной воды.

— Цыганщина чертова! — едва не стонала она, вспоминая наглую напористость Николаева. — Чтоб ты провалился! Чтобы я еще когда-нибудь!!! Даже и думать о нем забуду!!!

Но не тут-то было! Долго дремавшее женское естество наконец-то вырвалось наружу и, выйдя из-под контроля, принялось крушить и пускать в разнос все доводы рассудка. И выходило у него это так убедительно, так красноречиво, что Ксюша невольно смирилась и отступила перед столь аргументированным натиском.

— Пусть будет так! — торжественно провозгласила она, вернувшись в комнату, носившую следы их с Романом любовных баталий. — В конце концов, у меня нет выбора…

Выбора у нее действительно не было. На настоящий момент не было в ее окружении человека, который бы с пылом, обнаружившимся у Николаева, взялся бы вдруг защищать ее интересы. Она, конечно, не доверяла ему, но не могла не согласиться, что во многих его словах имелся здравый смысл. Кому, интересно, понадобилось подбрасывать вторую пулю в этом долбаном переулке? Что это: стечение обстоятельств или хорошо спланированный тактический ход, направленный против нее? Но сам собой возникает вопрос — для чего? Ведь не ради того, чтобы подставить ее ментам? Хотя почему бы и нет?! Ее пуля, видимо, недругами обнаружена не была, поэтому и подбросили другую. А та, другая, была выпущена из пушки, засвеченной несколько лет назад.

— Так, так, так… — внезапно заулыбалась Ксюша, нащупав неожиданно затеплившийся очажок прозрения. — Вот где собака-то порылась! Начинать надо именно оттуда…

На сборы у нее ушло чуть больше пяти минут. Плевать ей было на то, что глаза так и остались припухшими. Плевать, что не успела привести в порядок прическу. Бросив мимолетный взгляд в окно и убедившись, что погода все еще балует теплом, она мигом натянула шорты, футболку и кроссовки, шарахнула что есть мочи в соседскую дверь.

— Димка! — рявкнула она, не дождавшись скорого ответа. — Выползай на свет божий, я знаю, что ты дома.

За дверью послышался странноватый шорох, и минуты через три ее вниманию предстала помятая физиономия соседа.

— Спишь, что ли? — поинтересовалась она вместо приветствия.

— Угу, — хмуро ответил он, елозя взглядом по ее фигуре. — Куда это ты собралась? Не иначе слет бойскаутов в соседнем дворе.

— Острить потом будешь, — отвесила она ему легкий подзатыльник. — Давай собирайся. Мне на рынок нужно за продуктами, поможешь пакеты нести.

— А что у нас за торжество? — все так же сумрачно спросил он, отступая в глубь комнаты и пропуская ее. — Что праздновать собралась?

— Да так, — туманно обронила она, с интересом поглядывая по сторонам. — А ты молодец. Порядок, я смотрю, навел.

Убранство комнаты действительно претерпело изменения. Исчезли газеты, мусор. Убогая меблировка сменилась пусть не бог весть какой, но все же добротной мебелью, включающей в себя письменный стол, двустворчатый шкаф и новенькую тахту, накрытую сейчас клетчатым пледом. Окна были тщательно кем-то вымыты и завешены шелковыми недорогими портьерами.

— Идем, что ли?

Пока она глазела по сторонам, Димка успел переодеться в спортивный костюм и даже взлохмаченную белобрысую шевелюру привел в порядок.

— Идем.

Они вышли на улицу, поймали за углом такси и уже менее чем через полчаса ступили на привокзальную площадь, сплошь заставленную торговыми рядами и павильонами.

Всю дорогу до рынка Димка угрюмо молчал. Все ее вопросы и попытки хоть как-то расшевелить его не увенчались успехом. Он либо молча кивал головой, либо недоуменно пожимал плечами или полупрезрительно фыркал.

— Чего это ты такой неразговорчивый сегодня? — шутливо толкнула она его локтем в бок. — Не иначе сон плохой приснился…

— Ага, — согласился он и скривил презрительно рот. — Приснился сон о том, как совершила грехопадение Мария Магдалина. Очень громко стонала. И звала почему-то какого-то Романа. Несколько раз перечитывал Библию, но этого имени там не встретил.

Вот, оказывается, в чем дело! Ксюша быстренько прикусила язычок и решила воздержаться от дальнейших расспросов.

Купив с лотка несколько пустых пакетов, она двинулась к мясным рядам, еле заметно подталкивая Димку впереди себя. Ей совсем не нужно было, чтобы он видел, как отчаянно крутит она головой в разные стороны, пытаясь поймать взглядом знакомую кепку-аэродром. Но то ли теплая погода заставила обладателя выдающегося головного убора отказаться от него на этот раз, то ли взгляд ее замылился среди снующих туда-сюда, утомленных баулами людей, но Гиви нигде не было видно.

Набив пакеты продуктами, которыми смело можно было бы кормить всех обитателей их коммуналки недели полторы, Ксюша утомленно прислонилась к стене одного из павильонов и еле слышно промолвила:

— Дим, пойди, пожалуйста, купи чего-нибудь выпить. Я тут тебя подожду. Во-он на той скамеечке.

Димка проявил поистине джентльменские манеры, проводив ее до скамейки, обложив со всех сторон пакетами с покупками и отказавшись от предложенных ею денег на выпивку.

Закинув ногу на ногу, Ксюша лениво наблюдала за тем, как Димка уходит от нее в сторону павильона, как за ним закрывается дверь, как следом за ним в павильон входит какой-то парень. Стоп!.. Она внезапно заволновалась. Где-то она уже видела эту физиономию. Не сейчас, нет… И даже не вчера и не месяц назад. Когда-то давно. Может быть, год назад, может, два. Что-то определенно было связано с ним. Она не могла забыть эти сросшиеся на переносице брови и донельзя вздернутый дерзкий нос. Что-то такое…

— Привет, красавица, — тихо прошелестело у Ксении над ухом, заставив ее взвизгнуть от неожиданности. — Извини, если напугал. Сиди как сидишь, не поворачивайся. Хорошо?

— Хорошо, Гиви, — согласно кивнула она головой, судорожно сглатывая. — Я искала тебя повсюду. На ваших рядах тебя не было.

— Я видел, что искала кого-то. Не думал, что меня, — сочным шепотом перебил ее Гиви. — А зачем тогда шестерку с собой притащила?

— Показать тебе… — так же шепотом ответила Ксюша, чувствуя отвратительный холодок под ложечкой. — А чья он шестерка?

— А то ты не знаешь! Он на него с десяти лет работает.

— Догадывалась, конечно, но хотелось убедиться окончательно, — обреченно опустила Ксюша голову. — Значит, это правда…

— Тот, что зашел за ним следом, тоже его человек. Наверняка вел вас все время, а там у них «стрелка» забита. — Гиви переместился куда-то за ее спиной, отчего его шепот стал едва ощутим. — Сваливать мне пора. Стукачей здесь, сама знаешь, из десяти — девять.

— Подожди, Гиви, подожди, — затараторила она испуганно. — А что ему от меня нужно? Зачем он рядом со мной? Чтобы следить?!

— Так поговаривают, что папку-то его ты замочила. Делай выводы…

— Боже мой! Какая чушь! Гиви, кто говорит?! Кому нужно распускать эти бредни?! Гиви?!

Она испуганно оглянулась, но сзади никого не было. Гиви исчез, как и не бывал. Лишь отвратительно ухмыляющаяся рожа ее бывшего работодателя абхаза Толика приветствовала ее от соседнего павильона.

— Здорово, Ксюха! — заорал он, не дождавшись ее ответного кивка. — Не на работу ли ко мне пришла наниматься?

— Я тебе не Ксюха, а Ксения Николаевна! — едва ли не фальцетом ответила она, вскакивая. — Понял, ты, морда абхазская?! И работать ты на меня будешь, а не я на тебя!

Чего она так завелась — непонятно. Дерзкие слова и оскорбления словно из рога изобилия посыпались из нее, собирая все больше и больше любопытствующих. Толик, к тому времени заметно сокративший расстояние между собой и ею, подобно хамелеону менял цвет своей физиономии от мучнисто-серого до пурпурного.