Рейтинговые книги
Читем онлайн Литературная Газета 6329 ( № 25 2011) - Литературка Литературная Газета

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 42

Во всяком случае, у вас хватило терпения дождаться своего часа!

– Кто-то мощно начинает, а потом сникает, кто-то, наоборот, ждёт своего часа очень долго. У драматурга Алёшина в «Восемнадцатом верблюде» есть фраза, которая мне очень нравится: «Удача проплывает мимо, и да не пропустит её тот, кто к ней готов». Не однажды Валентин Николаевич «охладевал» ко мне, «влюбляясь» в других актёров, потом снова возвращался. Так произошло и в конце его жизни, когда он дал мне возможность поставить «Секретарш» как режиссёру. Несмотря ни на что, театру я оставался верен. Даже кино ушло на второй план надолго.

И не жалко было?

– Поначалу – нет, потом в какой-то момент стало жалко, а вскоре кинематограф вдруг исчез как таковой. Самая мощная, с моей точки зрения, работа, которая, увы, так и осталась недооценённой, – «Козлёнок в молоке» по пьесе Юрия Полякова. Роль Духова была для меня настолько личностной, настолько попала во время, которое я ощущал своим… Мне вообще в кино везло: я играл очень разные роли – от алкоголиков до следователей Интерпола.

Актёры тяжело переживают времена простоев. Как с ними справлялись вы?

– Я никогда не сидел без дела. Возникла пауза – пошёл преподавать в Щукинское училище с подачи Юрия Васильевича Катина-Ярцева. Потом в ГИТИС перешёл на отделение эстрады: два курса выпустил, сейчас третий набираю. Благо меня воспринимают как человека, который на эстраде что-то может: я пел с Варгузовой и с самой Шмыгой. Много работал на радио, где моими партнёрами были Табаков, Пельтцер, Самойлов. С такими актёрами работать – великое счастье. Одним словом, есть во мне такая неуёмная непоседливость. Всё время хочется делать то, чего не делал раньше…

Например, создать свой театр…

– И это тоже. Свой театр – это желание выйти за рамки родной Сатиры. Есть вещи, которые здесь поставить невозможно. Например – Коэльо. Я искал современный материал. В первую очередь потому, что хотел увидеть на спектакле молодёжь. Они не умеют ценить каждый день жизни, а на такой истории, как «Вероника решает умереть», можно этому поучиться. Безверие сегодня владеет многими, в первую очередь молодыми, вот мне и захотелось напомнить им простую истину: если ты веришь в свою мечту, вся вселенная начинает тебе помогать.

Первая премьера в вашем театре тоже была очень жизнеутверждающей.

– Да, пьеса Виктора Добросоцкого «Продавец игрушек». Простой, в чём-то даже наивный спектакль. Но как зрители его смотрят!.. Человеку нужны простые, искренние, светлые истории. Он ищет надежду и радуется, когда находит её.

Но театр – организм, жизнеспособность которого поддерживать крайне сложно. Как живёте?

– Пока помощи нет – на энтузиазме. И на кредитах. Правда, появилась надежда получить спонсорскую поддержку. Как вы понимаете, коммерческую аренду мы, конечно же, платить не можем. Я благодарен моим коллегам за самоотверженность. У нас сложилась потрясающая команда. И главное – нам поверил зритель. Бог свидетель – я не собираюсь на этом деньги делать. Это не коммерческий театр.

У такого театра есть преимущества по сравнению с репертуарным, который по природе своей достаточно инертен?

– Мне кажется, что трансформация театра неизбежна. Времена такие, что необходимо взять всё лучшее от репертуарного театра и от антрепризы и синтезировать нечто жизнеспособное. Плоха ведь не антреприза как принцип театральной деятельности, а её чрезмерная коммерциализация. Сегодня трудно содержать труппу в 80 человек, из которых только 25–30 активно заняты в репертуаре.

Но как быть с теми, кто театру отдал жизнь?

– Не вина их, а беда, что государство не в состоянии обеспечить им достойную старость. К сожалению, любые преобразования проходят через человеческие судьбы. Но я имел в виду не столько ветеранов, сколько тех, кто ещё полон сил, но не может реализовать себя в репертуарном театре.

А это уже проблема медийности: публика в большинстве случаев идёт смотреть живьём тех, кого она видела вчера в телевизоре.

– Я тоже приглашаю медийных актёров, потому что не могу брать других. Решить эту проблему, что называется, «в лоб» не получится. Самореализация для актёра во все времена была самым больным вопросом. И каждый отвечает на него только сам. Раньше народ, между прочим, тоже валом валил в театр смотреть на тех, кого полюбил по кино.

Вы сказали, что любите ввязываться в то, что ещё не делали. А страшно не бывает?

– Бывает, я же нормальный человек. Иногда думаю: ну и зачем я в это влез, играл бы в театре свои две-три роли. Но всё искупается невероятной радостью преодоления. Я Стрелец, упёртый донельзя, и сибиряк к тому же.

Попробовать свои силы в кинорежиссуре тоже из упёртости решили?

– Хочу узнать – сумею или нет. У Андрея Александровича была любимая фраза: талант – это умение увлечь себя на поставленную задачу. Я сумел увлечь себя и группу на эту историю. Сейчас снимают только о том, что жизнь – дерьмо. Но если так, то жить бессмысленно! Я с этим не согласен. Я не стремлюсь взойти на некий киноолимп. Я испытываю себя. Получится – отлично, нет – пойму, что я этого делать не умею. Но ведь узнать, на что я способен, я смогу, только когда попробую. Это не будет великий фильм, и я это понимаю. Это не будет Феллини. И не надо! Я хотел снять своё кино. И всё.

И рискнули Пьера Ришара на главную роль пригласить?

– Ну, это была не совсем моя идея. Меня к ней Витя Добросоцкий подтолкнул, мы ведь решили «Продавца игрушек» экранизировать. Поначалу волновался: это же Ришар, что я там ему буду режиссировать! Потом успокоился: он тоже человек, профессионал, что-то я ему предложу, что-то он мне. Я хотел уйти от чистой комедии. Он всегда играл весёлых идеалистов, мне захотелось предложить ему трагическую роль. Его это увлекло.

И как вам кинопроцесс со стороны режиссёрского стула?

– Мы ни одного съёмочного дня не отменили, хотя снимали и на Красной площади, и в Историческом музее, и во Внукове, который ради съёмок не закроешь. Я никогда не стесняюсь говорить, что чего-то не знаю. Сразу сказал группе, что без их помощи мне не обойтись, хотя они мне в сыновья годились. И никаких отдельных вагончиков у меня не было: мороз, он для всех мороз. Ребята увидели, как я сам через несколько дней во всё это выгрался, и мы стали командой. Одним словом, мне была дана возможность попробовать – я ею и воспользовался. А что получилось, судить будут зрители.

И всё-таки театр остаётся в вашей жизни главным. Чем он вам сегодня интересен?

– Он всегда был мне интересен тем, что давал возможность говорить со зрителем о том, что его сегодня волнует. К сожалению, сейчас таких случаев всё меньше из-за отсутствия достойной современной драматургии. Люди разучились слушать, вникать в суть взаимоотношений. Всем правит экшен, губя и театр, и кинематограф. Движение не требует душевных и мыслительных затрат. Кино на экшене существовать может, пусть и в суррогатном виде, театр – нет. И не нужно говорить, что публике думающий театр не нужен. Это неправда! Они приходят на «Веронику» и слушают, затаив дыхание. Людям хочется видеть искренние чувства. А мы уродуем и чувства, и язык, с помощью которого пытаемся их передать. Мой герой в «продавце игрушек» говорит о том, что волнует меня самого. Люди знакомятся по Интернету, объясняются в любви по мобильному телефону, превращаются в примитивных животных, у которых ничего не осталось, кроме первобытных инстинктов. Женщина свергнута с пьедестала богини. Мир становится публичным домом, блошиным рынком, где всё продаётся и покупается и ничто не стоит дорого. Каждый раз, когда я произношу со сцены этот монолог, думаю: вот сейчас будет шквал, освищут вчистую. Но всегда стоит гробовая тишина. Молодые мои партнёры говорят: Юрий Борисович, а что нам после этого играть? С залом надо искать общий язык и можно его найти, если выбрать верную интонацию. Не надо всех считать быдлом. Героиня «Вероники» становится личностью, когда ей открываются сложные чувства, когда ею овладевает страх за другого – не за себя. Вот этого почти нет в нашей жизни. На мой взгляд, сегодня современной можно считать только ту драматургию, которая заставляет слушать слово. Которая противостоит распаду. Нельзя загонять человека в тупик!

Чем можно тронуть сегодняшнего зрителя, отравленного цинизмом, насаждаемым всем строем нашей жизни?

– Всё просто – на сцене должны быть живые люди, а не карикатуры. Должен присутствовать юмор не аншлаговского пошиба. От этого непритязательного ширпотреба тоже можно устать и захотеть чего-то настоящего. Ну не будут сегодня ходить на спектакль, если он не трогает. Мы недавно сыграли «Хомо эректус» в двухсотый раз. Сегодня, мне кажется, это самый сатировский спектакль, потому что там есть мощный социальный подтекст, точные психологические характеристики. И нет окончательного вердикта, который обжалованию не подлежит.

1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 42
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Литературная Газета 6329 ( № 25 2011) - Литературка Литературная Газета бесплатно.
Похожие на Литературная Газета 6329 ( № 25 2011) - Литературка Литературная Газета книги

Оставить комментарий