Туннелирование - Вера Космолинская

— Чтобы поутру не пришлось далеко ходить. Кстати, Вирем, давай как-то более по-дружески. Мне не нравится говорить тебе «ты» в одностороннем порядке, так что если ты откажешься, я лучше перейду на твой стиль, нет проблем…

— Мм… сэр?

— Коммандер?.. — в чинах у нас случилась передвижка, как по печальным техническим причинам, так и потому, что лучших кандидатур на повышение на освободившееся место я не видел. Официально капитаном королевских бомбардировщиков теперь числился я. А более высокие должности в данной конкретной традиционно-«сувенирной», по крайней мере в моем случае, гвардейской части не были предусмотрены. Обязанности Дона, разумеется, я бы сувенирными не назвал.

— Но…

— Начнем с неофициальных моментов. Не собираюсь смущать при всем параде, но уж когда ты приносишь мне терро и рассуждаешь о снотворном или накрывшей меня морской болезни…

Вирем подавил рвущийся наружу смех.

— Хорошо, сэр… — он наконец поставил маленький поднос с терро мне на колени, уверившись, что я не опрокину его на себя немедленно. — Могу я некоторое время подумать?

— Подумайте, прошу вас, — ответил я не менее церемонно и отхлебнул горячий терро. В голове будто с хлюпаньем просела трясина, разум немного прочистился. — О боже… — пробормотал я, получив одновременно с этим прояснением ощутимый удар невидимым молотком по макушке.

— Сегодня есть несколько неприятных дел, — напомнил Вирем. — Уж не хотели ли вы их избежать столь своеобразным манером — покончив с собой в «нейтральных водах»?

Я тихо хрюкнул, чуть не поперхнувшись терро.

— Нет. Не думаю, что это бы сильно помогло. Вирем, — обратился я, чуть помедлив, — а когда у нас завтра будет перерыв в делах?..

— Завтра? — слегка опешил Вирем.

— Да, завтра. Так чтобы мы могли собраться поговорить с экипажем «Горгульи». Как бывало. Посоветоваться по некоторым… общим проблемам?

— А-а, — понимающе проговорил Вирем. — Конечно, ведь сегодня речь опять должна пойти о них на переговорах с Солнечной Лигой. Она все еще требует выдать их. — Вирем выдержал красноречивую паузу. — Но только завтра? Значит ли это, что вам нужно время собраться с духом, чтобы сообщить им дурные новости?

— Не мелите чепухи, Дон!

— Конечно, сэр.

— Так-то мы переходим на доверительные отношения, — усмехнулся я. — Я пока только не уверен, есть ли у меня новости — которые могут быть интересны. В этом нет ничего угрожающего.

— Совсем? — с невинным взором переспросил Дон.

— Абсолютно. — Как в мирном атомном реакторе.

* * *

Переговоры удались на славу.

Около полудня ко мне заглянул полковник Страйкер и передал кое-какие сведения о том, с кем из инженеров дворца я могу переговорить сегодня непосредственно, с кем по удаленной связи, если меня это устроит, а с кем, увы, не смогу встретиться никогда, потому что они уже скончались. Несмотря на последний факт, я затребовал их список и личные досье. В конце концов, у меня была пусть пока не слишком хорошо и безотказно функционирующая машина времени, так что, несмотря на факт чьей-то смерти, я мог при очень большой необходимости все же повстречаться с ним. Хотя придумать благовидный предлог было бы непросто, но есть же еще один способ: можно никого ни о чем не спрашивать — просто оказаться в его голове.

А потом полковник сообщил, что представитель Солнечной Лиги ожидает личной приватной аудиенции, о которой давно уже запрашивали, и на что наконец-то получили согласие, чтобы разъяснить некоторые детали непосредственно.

— Хорошо, впустите его в гостевую приемную.

Гостевая приемная — очень необходимая штука. Не каждого же стоит впускать в такое важное место, как рабочий кабинет. Что угодно может случиться, никогда не знаешь, какой именно секрет из кажущейся ничем не примечательной обстановки, утечет сквозь пальцы совершенно незамеченно. Даже если он никому особенно не нужен и не сделает никакой погоды — таковы правила игры. Это только нам то и дело кажется, что ничто частное на свете и в историческом процессе не имеет особенного значения, а «за всеми вещами мира стоит пустота» — что-то вроде профессионального заболевания.

— Прошу прощенья, ваше высочество, это не он, а она.

Я приподнял бровь, мгновенно заподозрив неладное. Что было несложно, раз у меня имелась всего одна яркая негативная ассоциация с Солнечной Лигой и всей текущей ситуацией, которую мы собирались обсуждать.

— Полковник Крейг? Я вроде бы видел его досье, хромосомный набор и личные убеждения ничего не говорят о том… — я многозначительно замолчал.

— Простите, полковник Крейг внезапно заболел. Непредвиденный приступ аллергии на местную пыльцу, с тяжелым побочным эффектом. Полковник в коме.

— Ого!.. — Да это похоже не просто на прагматичную рокировку, а на желание впечатлить и передать тем самым особое послание. Кто еще так поступает, кроме старых недобрых знакомых?

— Ему оказывают всю возможную помощь. Его непосредственная начальница вызвалась вместо него.

Меня разобрало желание расхохотаться. А заодно, что-нибудь взорвать.

Это же настоящий театральный сценарий. Впрочем, я допускал, что полковник в самом деле может быть в коме, пусть даже из-за аллергии, если его попросту подобрали для миссии ввиду специфической непереносимости вышеупомянутой пыльцы.

— Кто же она?

— Генерал-лейтенант Лидина. — Разумеется, если уж впечатлять, то и имени лучше не менять, а заодно с интересом последить, как долго я не буду ее пускать, или не пущу вообще.

— Кажется, я о ней не слышал. Но ее ведь мы не проверяли на благонадежность?

— Проверяли, — с чувством удовлетворения опытного бойца, которому есть чем поделиться с неофитом, ответил Страйкер. — Она не раз бывала здесь в составе делегаций.

— И все проходило гладко и без эксцессов?

— Разумеется. — На лбу Страйкера собрались изумленные морщинки.

— Начнем с первого из них. Насколько я помню, я утверждал список делегации. Почему я не помню, чтобы там было это имя?

— Оказалось, нам выслали неутвержденную копию по ошибке, произошли кое-какие перестановки, но нам прислали раннюю версию.

«Как удобно».

— И вам это нисколько не кажется подозрительным?

— Разумеется, вы можете ее не принять, сославшись на эту вопиющую небрежность… — Голос полковника стал задумчивым: один из членов делегации в коме, другого не принимают из-за бюрократической ошибки — формально все правильно, но как это может выглядеть со стороны, в общественном мнении… а какие из этого могут последовать дипломатические выводы?..

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});