Приговоренные к вечности. Часть 1. Остаться в живых - Ольга Белошицкая

она вообще не надевается — мала.

Юлька повертела ее в руках и вернула Саше.

— Странно, правда? — сказал он с растерянностью. — Когда я спросил Грейга, в чем здесь хитрость, он долго и нудно грузил меня местной физикой. Ничего не понял, — вздохнул он сокрушенно.

— А остальное? — спросила Юлька.

— Остальное… — Саша вздохнул. — Остальному надо учиться. Впрочем, я не против. Грейг сказал, что пока перчатки мне будет достаточно. Еще он мне посоветовал взять в библиотеке всеобщую историю земель, — Саша споткнулся о неровный край плиты, и Юлька поспешила поддержать его. Он благодарно улыбнулся, отчего у нее екнуло сердце. — Только читаю я хуже, чем Румянцев.

Юлька и сама читала не очень быстро — к новой, непривычной письменности, чем-то схожей с арабской вязью, все они привыкали с трудом. Язык, на котором говорили в Солнечных Землях, давно был единым. Им несказанно повезло — при пересечении Грани любой путешественник приобретал умение понимать местный язык на слух. Объяснение этого феномена снова упиралось в теорию сил и стихий и в загадочную полуразумную "вуаль", с которой на мгновение сталкивался каждый, кто проходил через порог Ар Соль, а значит, так по сути и осталось для них загадкой. А вот с чтением пришлось изрядно помучиться.

— Кое-что я уже понял, — продолжил Саша. — Откололись они где-то тринадцать тысяч лет назад. Причина та же, что привела к всемирному потопу и гибели цивилизации того периода. У нас придерживаются геофизической теории, здесь же считают, что причиной катаклизма стали неосторожные научные эксперименты, вышедшие из-под контроля. Надо сказать, уровень науки тогда был такой, что ни мы, ни они до сих пор его не достигли. Людей выжило много, кроме того, запущенный горе-учеными процесс сформировал еще несколько отдельных земель, их обнаружили позднее. Еще считается, что божественные существа, обитавшие на Старой земле, после катастрофы ее покинули и поселились здесь, в этой части пространства, но потом то ли снова ушли куда-то, то ли уснули, передав и перераспределив свою силу между другими Вечными сущностями, пришедшими им на смену. Собственно, это и есть нынешние Вечные, которые здесь боги и правители одновременно. Понять это у меня не хватает ни мозгов, ни веры, — вздохнул он под конец. — Кстати, что это там светится?

Они дошли до юго-восточной башни, в стенах которой располагался бестиарий.

Юлька уже давно заметила странный сиреневый свет в одном из окон башни. Свет неровно пульсировал, меняя интенсивность и оттенки.

Они подошли к окну, укрепленному тяжелой кованой решеткой. Саша ухватился за ее ажурные петли, подтянулся и вскарабкался на широкий каменный выступ чуть ниже подоконника.

— Ого, — он оглянулся вниз на Юльку. — Прям как в дурном американском фильме… У тебя нервы крепкие?

Юлька до петель не доставала, но Саша помог ей взобраться. Зрелище, представшее перед ее глазами, действительно напоминало фантастический фильм. Комната, часть которой открывалась их взгляду, была напичкана аппаратурой, сильно напоминавшей медицинскую. Прямо напротив размещалось нечто вроде саркофага, внутри которого лежал голый, опутанный светящимися ниточками-проводами человек. Напротив него сидел еще один, в светло-серой одежде. Ниточки-провода тянулись из саркофага к прозрачной сетке на его голове и руках. Человек в саркофаге метался и дергался, заставляя нити вспыхивать и пульсировать, человек на стуле вздрагивал и раскачивался из стороны в сторону. Звуков не было: видимо, там стояла мощная система звукоизоляции.

— Ужас, — прошептала Юлька. — Доктор Моро отдыхает.

— А может, его так лечат, — предположил Саша.

— А может, пытают, — сказала Юлька.

Саша спрыгнул вниз и помог спуститься Юльке. Оказавшись на несколько мгновений в его руках, она поспешила отстраниться, чтобы он даже случайно не услышал бешеный стук ее сердца.

— Пойдем отсюда. Лучше не знать, что здесь творится… — сказал он, вытаскивая ее на тропинку и подталкивая вперед.

— Лучше знать и быть готовым, — не согласилась она. — Давай лучше завтра днем пойдем в бестиарий с кем-нибудь из местных, и как бы случайно туда заглянем. И спросим. А вдруг на самом деле этому есть простое объяснение? Может, так мнемозапись делают?

— А может, так мозги вынимают? — поддразнил ее Саша.

Ночь стояла безлунная и облачная. Черное беззвездное небо давило, нависая тяжелым влажным одеялом. Тишины не было: со стороны парка и хозяйственных построек доносились едва различимые, приглушенные звуки. Замок возвышался мрачной громадой, заросли вокруг него неожиданно приобрели зловещие очертания. С этой стороны не оказалось ни одного светящегося окна. В нескольких жилых покоях, расположенных на самом верхнем этаже, окна тускло мерцали разноцветными пятнами уже привычных витражей, но сумрак они почти не рассеивали. Темнота навалилась, холодная и опасная, враждебная, со стороны черного парка потянуло сыростью и еще чем-то затхлым и чуждым. Юльке стало неуютно, мурашки побежали по коже. Она съежилась, но признаваться Саше в неожиданно возникших страхах было стыдно и трудно. Он шел рядом, совсем близко от нее, по узкой тропинке, отставая на полшага, иногда они соприкасались локтями. После подглядывания в бестиарии они не сказали друг другу ни слова. Так хорошо начавшаяся прогулка неожиданно стала Юльке в тягость, ей страстно захотелось остаться одной, наедине со своими смутными опасениями и подозрениями.

Так они дошли до северной башни, в которой располагался храм Эрлен. У круглого крыльца со статуями рыси по бокам, такими же, как в городе, она попросила:

— Пойдем домой? Мне что-то… холодно.

Он понимающе улыбнулся.

— Не бойся, с нами ничего не случится. Ты иди, а я еще поброжу.

Пожелав ему спокойной ночи, Юлька шмыгнула за массивную дверь и поспешно свернула на лестницу, ведущую мимо храма в открытую галерею вокруг башни. Оказавшись под защитой крыши и стен, она почувствовала, как почти панический страх постепенно уходит, уступая место обыкновенной усталости, что она замерзла и хочет есть. Сумрачный парк, расстилавшийся прямо перед входом в храм, пересеченный узкими дорожками-галереями, теперь казался ей обыденным и совсем не страшным: ветер шевелил верхушки аккуратно подстриженных кустов и деревьев, нес запахи сырой земли, травы, начинающих увядать листьев. Было в нем что-то печальное и по-осеннему прохладное.

Юлька остановилась и подошла к арочному проему, отыскивая Сашу. Он стоял там же, где они расстались, окаменевший, напряженный и настороженный, положив руку на пояс, туда, где висела перчатка.

Там, внизу, что-то изменилось за те короткие минуты, пока она