Пирог от сапожника - Дарья Донцова

воткнул в него провод, и тут появилась Надежда Михайловна с Иммануилом.

– Поместите больного в капсулу, – велел Айболит.

– Где она? – завертела головой Бровкина.

– Перед тобой стоит, – буркнул Никита.

– Положите пациента на спину, – уточнил профессор.

– Он не любит в такой позе находиться, – занервничала Рина.

– Делать нечего, придется смириться, – усмехнулся Владимир Антонович. – Вас все в этой жизни радует?

– Да, – хором ответили все, кроме Никиты.

– Меня нет, – сообщил врач. – Психологами доказано: если человек в полном восторге от жизни, он клинический идиот!

У меня зачесался язык задать несколько вопросов. Какие душеведы пришли к такому выводу? Кто проводил исследование? Где опубликованы результаты? Но я сумела побороть свое любопытство.

– Кот без эпиляции! – воскликнул академик.

– Зачем она коту? – изумилась Рина. – Волосы ему удалять не надо.

Осипов издал протяжный стон.

– С людьми, которые постоянно всему радуются, трудно общаться. Вы когда идете на УЗИ печени, живот от растительности избавляете?

– Нет, – снова хором ответили мы.

Глаза доктора округлились.

– Почему? «Утюг» не может скользить по зарослям.

– У меня на животе ничего не растет, – прошептала Бровкина.

– Ну… возможно, – вдруг согласился профессор. – В глубокой старости из-за полного исчезновения гормонов тело способно облысеть.

– Я пока еще не древняя старуха, – обиделась Бровкина.

– Конечно, нет, – бросилась на защиту лучшей подруги Рина.

Я тоже решила поддержать Надежду Михайловну:

– И у меня живот не волосатый.

Владимир Антонович вынул из чемодана баллон и направил его на Иммануила, который почему-то продолжал смирно лежать на спине.

– Растительность – признак здоровья. Если на теле ее нет, идите к врачу с жалобой на гормональный дисбаланс, – объявил Осипов.

Потом он потряс баллон, быстро опрыскал Иммануила какой-то жидкостью, протер брюшко кота салфеткой, бросил ее на пол и велел:

– Сидите тихо, молча.

Мы замерли, и тут прилетел следующий приказ:

– Потушите везде свет. Дышите!

Мы старательно засопели, даже Никита присоединился к действию. Внутренний терапевт принялся водить по Иммануилу «утюгом». На экране компьютера заметались разноцветные пятна.

Глава двадцать седьмая

– Не дышать! – скомандовал эскулап. – Так… почки… м-да! Желудок! У-у-у! Печень! Ох-ох-ох! Легкие! Мрак! Сердце…

– Простите, – прошептала Рина, – не могу больше задерживать дыхание.

– Тоже прямо плохо, – призналась Бровкина, – уже начала потихоньку воздух в себя втягивать.

Я сидела молча, но тоже сделала судорожный вдох.

– А вы при чем? – изумился Владимир Антонович. – Дышать и не дышать велено пациенту!

– Кот вас понимает? – изумилась Рина.

– Каждый день консультирую разных животных и давно понял, что они умнее своих хозяев, – пробурчал академик. – Занимаюсь четверолапыми, а всегда перестают дышать хозяева. Бред! Итак! Можно взять недужного на руки. Предварительный диагноз: разбалансировка энергии внутренних органов. Печень работает на волне желудка. Почки конфликтуют с носоглоткой. То-то кот лежал спокойно! У него нет сил.

– Поэтому он писает в кресло? – уточнила Надежда Михайловна.

– Естественно, – кивнул Осипов. – Полную расшифровку пришлю завтра на имейл. Мочевой пузырь Иммануила сейчас отключен от мозга. Канал связи из-за недостатка энергии Ши заблокирован.

– Это навсегда? – испугалась Рина.

– Если примете решение лечить Иммануила, гарантирую вам его полное выздоровление в течение года, – бойко пообещал академик. – Оставлю прайс, только отмечу галочками, какие препараты понадобятся. Изучите все сегодня, пришлите свое согласие. Не тяните. У меня мало свободного времени и очень много желающих обследоваться. Оплачивать визит будете наличкой или картой? Терминал есть.

После ухода Владимира Антоновича Надежда Михайловна схватила Иммануила и прижала его к себе.

– Милый, мы тебя спасем! Сколько бы ни потребовалось денег.

Никита начал перелистывать прайс и присвистнул:

– Тут указано: «Полный курс энерговосстановления животного рассчитывается по индивидуальной схеме, стоимость колеблется от двадцати тысяч до трех миллионов рублей». Ничего себе!

Стало тихо, потом Ирина Леонидовна бодро произнесла:

– Котик некрупный, договоримся за нормальную цену. Самый дорогой, наверное, слон! Или носорог!

– Есть кто дома? – донесся из прихожей знакомый голос, и мой муж вошел в столовую. – Что случилось? – удивился супруг. – Отчего такие тихие?

– Только что ушел внутренний терапевт, – начала Рина. – Иммануил смертельно болен.

– У него в печени теперь почки, – высказалась Надежда Михайловна. – Ада Марковна с ума сойдет, когда узнает. И сердце у бедняги в легкие упало…

– Ух ты! – округлил глаза Иван Никифорович. – Наверное, дорого заплатили такому специалисту.

– Он чек оставил. Машинка для оплаты у него при себе была, – объяснила Бровкина.

Мой супруг взял небольшой листок бумаги, который ему протянула Надежда, и усмехнулся:

– Ну, я бы за такие деньги мог в придачу найти короедов во всех наших буфетах и предложить их сию секунду вытравить.

– Думаешь, он мошенник? – всхлипнула Бровкина.

– Не думаю, – с самым серьезным видом ответил Иван Никифорович, – думать следовало раньше, когда великого ученого приглашали. Уверен: посетивший наш дом профессор-академик – обычный врун.

Никита сел за стол.

– Видел из окна, как он из машины вышел – дорогая иномарка.

– Любой автомобиль можно взять напрокат, – тихо сказала я.

– Обманщики стараются произвести на свою жертву наилучшее впечатление, – тоже тихо произнес Иван Никифорович. – Они всегда хорошо одеты, ездят на дорогих авто и… – Муж начал смеяться. – Вы побрили несчастного! Кот, прости их!

– У доктора была какая-то жидкость, – пролепетала Надежда Михайловна, – он ее на котика попрыскал, протер, вся шерстка на салфетке осталась.

Иван Никифорович погладил Иммануила.

– Повезло тебе, брат. Хорошо, что не пустили в ход мыльную пену и станок.

– Он спокойно лежал, когда доктор… – начала Рина и тут же сама себя поправила: – Когда врун по нему «утюгом» водил.

– Горячим? – с самым серьезным видом уточнил ее сын.

Я поспешила на помощь свекрови:

– Нет, конечно. У него при себе был чемоданчик с оборудованием.

– Девушки, – засмеялся Иван Никифорович, – почки не могут переместиться в печень! Если подобное случилось с человеком ли, с котом ли, это означает, что несчастного переехал каток, который используют дорожные рабочие. Мама, помнишь в моем детстве продавался «Ниокрин»?

– Конечно, – отозвалась Рина, – Никифор им пользовался, надеялся, что волосы на голове начнут расти. Самое интересное, что помогло. Наверное, до сих пор его выпускают.

Иван Никифорович улыбнулся.

– Надо купить.

– Тебе-то зачем? – удивилась его мама.

– Об Имме забочусь, натрем его для обволосения, – ответил сын и расхохотался.

– Ну ошиблись, – обиделась Надежда Михайловна. – И он так громко, красиво говорил…

– Надя, мужик не должен красиво говорить, если только он не актер и не политик, – остановил Бровкину Иван Никифорович. – Мужик обязан молча свою семью обеспечивать и на работе не сидеть у последней батареи. Сделайте одолжение, не приглашайте больше внутренних кошачьих терапевтов. Впрочем, внешних тоже! Таня, ты когда едешь в больницу к Амалии?

– Договорились на восемь вечера, – ответила я. – Посетителей до семи пускают. Пусть люди уйдут, суматоха стихнет,