Star Wars: Байки из кантины Мос Айсли - Сборник

– Ты действительно думаешь, что я настолько туп, чтобы попасться в твою ловушку, жрец? – спросил Алима.

Алима поднял бластер и навел его на Надона, затем быстро отвел и выстрелил в рощу мерцающих баффоррров. Дерево вспыхнуло, а его ствол разломился под ударом. Черные листья скрючились, и волны боли прошли по лесу, словно кулаками ударяя по чувствам Надона.

– Ты бросишь все усилия на то, чтобы найти этих дроидов, – сказал Алима. – Поспрашивай своих друзей-мятежников. Если к завтрашнему вечеру ты не узнаешь, где они, я заставлю тебя смотреть, как я вибропилой отрезаю стебелек за стебельком от твоих драгоценных деревьев. Затем я брошу термальный детонатор в твоей гостиной и поджарю оставшихся твоих овощных друзей. Поверь мне, если б тут была твоя семья или я бы знал что-нибудь, что ты любишь больше, я бы с радостью уничтожил это…

– Я убью тебя! – прокричал Надон, его стереофонический голос разнесся по комнате на удивление громко.

– Ты? – спросил Алима. – Если бы я думал, что ты на это способен, я бы пришел со взводом солдат. Нет, ты подчинишься моим требованиям, так же как когда-то в прошлом.

Алима повернулся и беспечно двинулся прочь, а Надон только и мог, что беспомощно смотреть ему вслед, хотя ярость бурлила в нем. Затем пошел в свою рощу, чтобы посмотреть, может ли он спасти раненый баффоррр, но бледно-голубое сияние от его стеклообразного ствола со смертью дерева превратилось в черное. Иторианец кинулся к деревьям, упал на колени на мшистый дерн под темной кроной и взмолился:

– Ну а теперь? Теперь я могу убить его?

Листья живых баффоррровых деревьев, окружающих его, неопределенно зашелестели в ответ:

– Что? Что случилось? Кто прикасается к нам?

Момау Надон слушал голос деревьев. Теперь их было шесть, а не семь – как раз меньше того числа, при котором в роще пробуждалось настоящее сознание. Он не мог сказать, насколько деревья понимают, что он говорит.

– Момау Надон, ваш друг, прикасается к вам. Наш враг убил вашего брата. Я хочу наказать его.

– Мы понимаем. Ты не можешь нарушить Заповедь жизни, – баффоррры прошептали непререкаемо: мы запрещаем.

Надон попятился не закрывая глаз – традиционный знак согласия. Возможно, баффоррровые деревья готовы были умереть за свои принципы, но Надон не собирался тихо сидеть и смотреть на это. Он взвесил возможные варианты. Представил себе, что он найдет дроидов и подчинится требованиям Алимы. Мысль была такой возмутительной, что причинила Надону физическую боль, его глаза зачесались и зазудели. Надон потер переносицу длинными тонкими пальцами, массируя умиротворяющую область по краю брови, чтобы успокоиться и получить возможность спокойно думать.

Если Империи так нужны эти дроиды, значит, очень важно, чтобы она их не получила.

Значит, Надон должен был драться. Лейтенант Алима был опасным человеком – таким негодяем, что пробы негде ставить. Он готов был оставить за собой след из обуглившихся и обезображенных трупов, лишь бы найти этих дроидов, и рано или поздно кто-нибудь бы сказал ему то, что он хочет знать. Несмотря на то что Надон презирал насилие, он знал, что Алима – это монстр, которого кто-то должен уничтожить. Для Империи это будет не очень большая потеря, не самый мощный удар, но Алима воплощал собой постоянную угрозу Альянсу, которую нельзя было отрицать.

Тем более что, оставляя Алиму в живых, Надон позволил бы ему продолжить убивать людей и растения. Нет, он не мог оставить Алиму в живых.

В другой комнате с шипением тихонько начал работать распылитель, и Надон решил, что ему пора уходить. Он проверил, есть ли у него кредитки за поясом, и вышел через переднюю дверь.

Он заметил, что ниже по улице стоят на страже три штурмовика и разговаривают друг с другом. Они не скрывали того, что наблюдают за его домом. Надон должен был пройти мимо них. Мигающие красные огоньки на бластерных винтовках свидетельствовали о том, что оружие на боевом взводе. В то время как Надон прошел мимо, один из штурмовиков отделился и последовал на значительном расстоянии. Поскольку ночь уже опустилась на город и температура упала до терпимого уровня, улицы были полны народу. Надон прошел через рынок и без труда отвязался от штурмовика.

Вскоре он уже входил в оружейный магазин Кайсона. Грубоватый человек, владелец магазина, казалось, занимался этим бизнесом вечно, но Надон раньше не встречался с ним. Ему понадобилось меньше пяти минут, чтобы купить тяжелый бластер и кобуру, которую можно было спрятать под плащом. После этого иторианец вышел из магазина.

Он бесцельно бродил по улицам, без всякого плана. Он просто надеялся, что встретит лейтенанта Алиму, достанет бластер и застрелит его. Надон знал, что ничего этим не добьется. Более того, убив его, он, таким образом, разрушит и собственную жизнь. Любой, кто получит после этого его дом, вырвет с корнем драгоценные баффоррровые деревья, и в любом случае, он не сможет больше поговорить с ними. Но хотя бы такие, как Алима, не будут их мучать. Он взвел бластер в боевое положение, затем стал прочесывать улицы, пока не услышал, что в его районе воют сирены. На момент он замер от ужаса, испугавшись, что лейтенант Алима уже поджег его дом, но пока бежал по улице, он заметил, что пламенем охвачен дом одного из торговцев.

Огонь светился в столбе дыма, освещая окружающие улицы и аллеи густым красным цветом. Из каждого дома выбегали люди с канистрами для тушения пожара. Вода на Татуине была так драгоценна, что власти скорее бы дали дому сгореть дотла, чем расходовать на него воду, но если несчастный хозяин дома был богат, он мог купить достаточно канистр, чтобы спасти свои ценности.

Краем глаза Надон заметил на боковой улице имперского офицера в темной униформе и каскетке. Он повернулся как раз вовремя, чтобы узнать лейтенанта Алиму, быстро идущего по холму по направлению к пожару. Надон бросился по улице, расположенной параллельно пути Алимы, затем свернул на другую аллею, ведущую ему навстречу. Он достал бластер и пару мгновений ощупывал его. Оружие не было предназначено для неимоверно длинных тонких пальцев иторианца, и ему пришлось постараться, чтобы положить палец на курок. Он заметил, что его сердца лихорадочно бьются и сотрясают грудь, как пара борющихся йав.

Надон спрятался за стену и проверил окружающие улицы в трех направлениях. Никого не было видно. Хорошо. Значит, не будет свидетелей.

Алима прошел примерно в метре от него, Надон позвал его и навел бластер на его лицо. Алима повернулся и спокойно взглянул на иторианца, мельком бросив взгляд на бластер.

– Живо, пошли на аллею! – скомандовал Надон.

Мысли лихорадочно вертелись в его голове, и он не мог спокойно думать. Он подумывал нажать на курок, но вначале он хотел рассказать Алиме, почему он вынужден сделать это. А возможно, он еще одумается и оставит Империю. Ноги Надона подкашивались, тяжело было подавить желание убежать – обычный для его вида способ встретить опасность. Алима засмеялся.

– Тебе не убить меня из бластера, поставленного на парализующий режим, – сказал он.

Надон знал, что бластер установлен на боевой режим, но испугался, что случайно переключил его. На мгновение он опустил глаза, чтобы взглянуть на индикаторы бластера, и увидел, что оружие на боевом взводе. Как только Надон осознал свою ошибку, Алима отскочил с линии огня и выхватил собственный бластер. Синий луч прорвал тьму и ударил Надона между животов, отбрасывая большого иторианца спиной к стенке. На мгновение ему показалось, что жгучее белое солнце ослепило его глаза, а затем оказалось, что он лежит на земле на темной аллее, а кто-то пинает его правый стебельчатый глаз. Кровь отхлынула от раны. Надон протянул руки, пытаясь прикрыть глаза, и громко замычал.

Нападающий прекратил пинать, но скорее от того, что устал, а не от того, что захотел пощадить лежачего.

– Вы жалкие миролюбивые создания непригодны для битвы, – сказал Алима, стоя над Надоном и тяжело дыша. – Тебе повезло, что мой бластер переключен на паралич!

Надон завыл, и Алима поднес бластер к его лицу.

– Найди этих дроидов! У тебя время до завтрашнего заката!

Он прицелился иторианцу между глаз и еще раз нажал на курок.

* * *

Надон очнулся с пульсирующей болью в голове. Был уже почти рассвет, и весь Мос Айсли был залит бледным светом, отчего обычные каменные дома казались золотыми. Надон стер капюшоном кровь с лица, затем смог встать на колени. Ему казалось, что он окружен густым кружащимся туманом, который пытается сбить его с ног, поэтому он дополз до стенки, чтобы найти опору.

Дурак. Какой же я дурак, подумал он. У него была возможность убить лейтенанта Алиму, а он упустил свой шанс. Несмотря на то что умом Надон понимал, что власть Империи можно сбросить только насилием, сущность иторианца не позволяла ему убивать.

Надон закрыл глаза и попытался отогнать боль. Он взглянул наверх. Легкая дымка висела над городом, и люди уже начинали торопливо прятаться от утреннего зноя. Надон поднялся и устало побрел домой, хотя в ушах у него все еще звенело. Он потряс головой, чтобы этот звук утих. Он вошел домой, сел рядом с бассейном и смыл кровь со стеблей, на которых у него росли глаза. За время ночной прохлады влага сконденсировалась на потолке комнаты. Теперь она время от времени падала небольшими каплями дождя. У него над головой было большое дерево горса, крепкое и цветущее, чьи фосфорицирующие цветы привлекали ночных насекомых для опыления. Теперь, когда пришло утро, бледно-оранжевые цветки закрыли бутоны и гроздьями лежали друг на друге.