Журнал «Вокруг Света» №05 за 1982 год - Вокруг Света

Насчет ног — это не оговорка. Удильщиков не зря зовут ногоперыми. Вот как описывал их французский естествоиспытатель Ахилл Валансьен в 1837 году: «Они способны раздувать тело, как воздушный шар, посредством втягивания воздуха или наполнения своих эластичных желудков водой... Расположение парных плавников придает им облик четырехногих существ... Крохотные жаберные щели, имеющие вид круглых отверстий, спрятанных в пазухах грудных плавников, позволяют им оставаться без воды в течение продолжительных периодов времени. А это, в свою очередь, дает им возможность переползать на воздухе через препятствия из морских водорослей или грязи. Таким же образом они преследуют свою добычу...»

Выводы насчет длительных сухопутных прогулок морских чертей остаются на совести Валансьена, впрочем, подобное преувеличение простительно — все-таки натуралист жил и изучал природу полтораста лет назад,— а вот современные методы исследования существенно расширили представления об образе жизни ногоперых. Так, выяснилось, что, передвигаясь под водой, они используют... реактивный принцип. Морской черт всасывает в себя воду, а затем с силой выбрасывает ее через длинные, трубчатые жаберные щели. Скорость он при этом набирает приличную, плавники играют роль крыльев, хвост — руля, и несется тогда, лавируя между кораллами, этакий неописуемый подводный «самолет» — шишковатый, безобразный, на черта похожий. Да он и есть черт, только морской.

Высмотрит удильщик местечко получше, опускается и превращается снова в губку или подводную глыбу, обросшую водорослями. Лишь приманка-червячок извивается на конце удилища. Бывает, иная резвая рыбешка изловчится и откусит живую наживку. Удильщик не отчаивается, но затаивает злобу. За несколько дней отрастает новая приманка, а для полной ее регенерации потребуется всего две недели. И тогда уж отомстит за доставленное унижение морской черт. Черт-насос, черт-удильщик, черт-маскировщик...

В. Никитин

Охотники на лунных птиц

Все, что я слышала об островах Фюрно, не позволяло считать их местом романтическим. Поэтому я не строила никаких иллюзий, когда отправлялась туда на долгих четыре года. Я хотела изучить поближе кейпбарренских метисов, потомков истребленного народа тасманийцев. Английские поселенцы Тасмании не считали аборигенов людьми и охотились на них, как на животных. О потомках островитян ходят в Австралии разные слухи: кое-кто склонен считать их полулюдьми.

Мы знаем, что по уровню развития тасманийцы далеко отставали даже от коренных жителей Австралии: не строили жилищ, в суровом климате обходились совершенно без одежды. У них не было вождей, вся собственность ограничивалась примитивным оружием (археологи находят его похожим на то, чем пользовались в Европе в палеолите).

Мне удалось сблизиться с этими людьми, чьи предки осели на островах еще до того, как возникли первые поселения Мельбурн и Сидней. В группу Фюрно входят сорок два острова, расположенных в восточной части входа в Бассов пролив,— всего три четверти часа полета от Мельбурна. Однако эти острова так же труднодостижимы, как и двести лет назад.

Коммерческая авиакомпания «Ансет Ана» три раза в неделю совершает рейсы на острова по пути с Тасмании на Австралийский материк. Посадка на Фюрно совершается только Уайтмарке — самом крупном городе на самом большом острове Флиндерс. Но этот город еще не Фюрно. На острова и островки добраться можно лишь на случайных судах.

Стрейтсмены

В ученом мире существует множество мнений о предках островитян. Судя по архивным документам, на островах можно встретить потомков англичан, ирландцев, шотландцев и валлийцев; их женами были австралийские и тасманийские аборигенки. В начале прошлого века зверопромышленники развезли группы охотников на тюленей по маленьким островам. Они оставались там не только на время охотничьего сезона, а зачастую навсегда. Запасов продовольствия им не хватало. Это обстоятельство заставило их решиться пересечь проливы на утлых лодчонках, чтобы выпросить продукты у белых поселенцев Тасмании. Многим охотникам (то были беглые каторжники) их прошлое не позволяло появляться в поселения. Они выменивали у чернокожих тасманийцев шкуры и мясо кенгуру и тюлений жир и заодно покупали женщин у племен, населявших побережье. Когда же с обменом не ладилось, применяли силу.

Тасманийки славились своим умением охотиться на тюленей. В ранних хрониках упоминается, что во время охоты они покрывали тело тюленьим жиром, забирались на скалы и терпеливо ждали, искусно подражая движениям тюленьих ласт, и притворялись спящими. В момент, когда животные теряли бдительность, женщины выскакивали и били тюленей.

К 1810 году охота в проливах уже стала невыгодной, и владельцы шхун, которые обменивали жир и шкуры на продукты и одежду, перебрались к богатым дичью берегам Новой Зеландии. А охотники с черными женами и потомством остались на островах пролива Басса. Острова стали убежищем для всех: беглых каторжников, дезертиров с кораблей, а также тех, у кого были причины избегать цивилизованного общества. Добравшись до островов, они оставались здесь навсегда. Совершая набеги на племена тасманийцев, они отбирали женщин: и жен и рабынь. Эти люди и их потомки называли себя «стрейтсменами» — «людьми проливов». Впоследствии это превратилось в название народа.

Тюленей становилось все меньше. И Джеймс Эверетт — основатель одной из самых больших семей на острове Кейп Баррен — отправился на их поиски. Так стрейтсмены расселились по островам. Мне пришлось убедиться, что, если островитяне рассказывали какую-нибудь историю, она находила подтверждение в архивах.

Коренных обитателей Тасмании — людей, стоявших на самой низкой ступени развития на Земле,— давно не осталось. И лишь в жилах стрейтсменов течет их кровь...

...Когда в районе островов тюленей совсем истребили, настали тяжелые времена. Надо было как-то добывать себе пищу. И вот тогда-то обратили внимание на больших серых птиц. В сентябре с наступлением сумерек мириады этих птиц прилетали и начинали рыть норки, откладывали по одному яйцу. То были буревестники. Люди собирали яйца и устраивали пиршество.

Здесь птиц называют лунными, они якобы остались бездомными с той поры, как Луна оторвалась от Земли.

Большую часть жизни птица проводит в море и вполне приспособлена к этому. На берегу она неуклюжа и может подняться в воздух, только забравшись на скалу. Она парит, используя восходящие потоки воздуха.

Островитяне, зная беспомощность птиц, построили на суше ограды из коры и вырыли ямы, куда и загоняли птиц.

На вкус их мясо напоминало старую баранину, поэтому стрейтсмены птицу назвали еще — «овечья». Перья продавали на проходящие суда на перины и подушки. И в наше время ежегодно они продают сотни фунтов перьев. Охота на птиц стала основным промыслом и на долгое время единственным источником дохода островитян.

Ни белые, ни черные

Наше судно стояло под погрузкой на пристани Кейп Баррена, принимая на борт охотников, собаку, котенка, башмаки, миски, сковородки, котелки, чайники, детскую игрушечную машину, тюки со спальными принадлежностями, вязанки дров. Груженые подводы шли с самого утра. Быстрый мягкий говор островитянок становился все более отрывочным. Порой он звучал как какой-то неведомый для нас язык. Стрейтсмены отправлялись на «птичью охоту».

Ожидая своей очереди, островитяне жевали ботву якки — одного из древнейших растений, которое в других местах называют «блекбой». Они высасывали сладкий красный сок растения «пигфейс» — «свиное рыло», ели желуди и плоды ползучих растений.

Все эти лакомства показались мне неприятными на вкус, за исключением ботвы якки, которая напоминала сладкую кукурузу и была вполне съедобной. За год до нас в проливы приезжал стоматолог — событие, о котором стрейтсмены будут вспоминать годами. И тут выяснилось, что у восьмерых из двадцати пяти детей стрейтсменов превосходные зубы. В Мельбурне, к примеру, хорошие зубы приходятся на одного ребенка из пятисот. Врач сделал заключение, что на зубы положительно влияют дикорастущие фрукты, которыми питаются островитяне.

На пристань продолжали прибывать телеги, груженные скарбом и всем, что нужно для охоты. Многие семьи уже несколько дней ютились в кустах неподалеку от берега в ожидании корабля. Женщины устроились на пригорках и оттуда флегматично смотрели на море. Они выглядели неприветливыми, однако я вспомнила: кто побывал в здешних местах полтора века тому назад, писал, что островитяне весьма сдержанны и даже кажутся надменными, пока не заговоришь с ними.

Я подошла, поздоровалась, и мы быстро познакомились. Больше всех мне понравилась немолодая женщина Беатрис Эверетт.