Вожди белых армий - В. Черкасов-Георгиевский

Генерал Занкевич вспоминал:

«Было уже темно… когда поезд пришел на ст. Иркутск. Начальник эшелона почти бегом направился к Сыравану (командиру чехословацкого корпуса. — В. Ч.-Г.). Спустя некоторое время он вернулся и с видимым волнением сообщил мне, что адмирала решено передать Иркутскому революционному правительству. Сдача назначена на 7 часов вечера».

В 9 часов вечера прибывшие на вокзал представители иркутского Политцентра объявили А. В. Колчаку и В. Н. Пепеляеву, что они арестованы. Их конвой повел адмирала, его премьера, некоторых из их окружения в губернскую тюрьму. Адмирала заключили в ее трехэтажное здание в нижний этаж в одиночную камеру № 5.

В эту же тюрьму доставили и А. В. Тимиреву. Пробыла она вместе с адмиралом менее двух лет, и за это около тридцати лет придется Анне Васильевне скитаться по советским тюрьмам, лагерям, ссылкам. И все же длинной получится ее жизнь, она умрет в 1975 году в Москве в возрасте восьмидесяти одного года.

Потекли последние дни жизни Колчака за решеткой, где было восемь шагов в длину, четыре — в ширину. Спал он на железной кровати, сидел, ел за металлическим столиком на привинченном к полу табурете. На стене — посудная полка, в углу таз и кувшин для умывания, выносное ведро. Пищу арестанту подавали в окошко на двери камеры, над ним был стеклянный «волчок». Адмирал мало ел, плохо спал, больше он быстро вышагивал по закуту своей камеры, раздумывая, покашливая.

21 января 1920 года Политцентр сдал свою власть в Иркутске большевистскому Военно-революционному комитету. С этого дня начались допросы А. В. Колчака. Вела их Чрезвычайная следственная комиссия под руководством председателя Иркутской губчека Чудновского. Последний раз адмирал отвечал на вопросы 6 февраля.

Спешно повели расстреливать Александра Васильевича и В. Н. Пепеляева в ночь на 7 февраля 1920 года, ибо в это время генерал Войцеховский с обескровленными остатками своих каппелевцев пытался штурмовать Иркутск, чтобы спасти адмирала. Колчак шел тюремными коридорами в кольце солдат бледный, но совершенно спокойный.

Морозная, очень тихая ночь встретила их за городом, на берегу, где речка Ушаковка впадает в Ангару. Сильно светила полная луна. Неподалеку, словно на прощание православным, сиял куполами, крестами Знаменский женский монастырь.

Поставили адмирала и его премьера на взгорке. Взвод напротив смертников взял винтовки наперевес. Руководил и здесь главный чекист Чудновский, а палачами-расстрелыциками командовал красный иркутский комендант Бурсак. Он предложил Александру Васильевичу завязать глаза. Отказался Колчак, изъявил желание покурить в последний раз.

46-летний адмирал курил папиросу невозмутимо, во всем блеске его «подтянуто-деловой героичности». С такой же статью пойдут потом на расстрелы белые офицеры по матушке-России. Например, в концлагере Соловков — руки скручены проволокой за спиной, зажата в твердых губах последняя папироса.

Бросил окурок Колчак, застегнулся на все пуговицы и вытянулся «смирно» на последнем, самом торжественном акте его жизни. Было недалеко до рассвета — пять утра. Крикнул Бурсак:

— Взвод, по врагам революции — пли!

Ударил залп. Упали на чистый снег белые адмирал и министр. Для верности всадили лежащим чекисты еще по пуле. Заволокли убитых в сани-розвальни, подвезли к реке.

Потащили чекисты тела к большой проруби напротив монастыря, откуда монахини брали воду. Затолкнули под лед сначала Пепеляева. Потом головой вперед отправили в стремнину Александра Васильевича. Ушел навсегда в ледяное плавание его адмиральское высокопревосходительство Колчак- Полярный.

Любимым романсом Александра Васильевича был «Гори, гори, моя звезда…». Звезда белого адмирала не померкнет. Об этом истинно написал 7 февраля 1921 года в парижской газете «Общее Дело» в статье «Его вечной памяти. К годовщине гибели адм. А. В. Колчака» Иван Бунин:

«…Молча склоняю голову и перед Его могилою.

Настанет день, когда дети наши, мысленно созерцая позор и ужас наших дней, многое простят России за то, что все же не один Каин владычествовал во мраке этих дней, что и Авель был среди сынов ее.

Настанет время, когда золотыми письменами, на вечную славу и память, будет начертано Его имя в летописи Русской Земли».

ПОЛКОВОДЕЦ СЕВЕРО-ЗАПАДА

Генерал от инфантерии

Н. Н. Юденич

Знаменитый военный писатель русского Зарубежья А. А. Керсновский в своем очерке «Мировая война», являющимся квинтэссенцией его исследований о Первой мировой войне, среди выдающихся русских командующих едва ли не чаще всех упоминает главкома Кавказского фронта генерала Н. Н. Юденича:

«…Армия Энвера была сокрушена и уничтожена Юденичем у Сарыкамыша. Мечтам о создании «пан-туранского» царства от Андрианополя до Казани и Самарканда наступил конец.

Летом 1915 года Юденич разбил пытавшихся наступать турок на Ефрате.

Осенью турки разгромили англо-французов в Дарданеллах. Зная, что неприятель должен усилиться, а ему подкрепления не дадут, Юденич решил не дожидаться удара, а бить самому. В разгар ледяной кавказской зимы он перешел во внезапное наступление, разгромил турецкую армию при Азап Кее, а затем — на свой страх и риск (наместник Вел. Князь Николай Николаевич на это не давал согласия) беспримерным в истории штурмом взял Эрзурум…

К концу 1916 года она (Кавказская армия. — В. Ч.-Г.) выполнила все, что от нее потребовала Россия в эту войну. Дело было за Царьградским десантом. Живая сила турецкой армии была уже сокрушена».

Поколения советских людей стараниями красных историков привыкли воспринимать успехи Российской империи в той войне в основном в связи с именем генерала Брусилова: «Брусиловский прорыв» и т. п. Необъективность диктовалась тем, что бывший главком армий Юго-Западного фронта Брусилов впоследствии перешел на службу к большевикам, стал председателем Особого совещания при Главнокомандующем вооруженными силами Советской республики.

Русский военный гений, ярко проявившийся на Первой мировой будущими белыми полководцами генералами Алексеевым, Калединым, Деникиным, Корниловым, как и Юденичем, лишь в новой России без коммунистического ига обретает свое заслуженное историческое место.

Но и из этого ряда великолепного императорского генералитета «победитель турок», а потом главком белого Северо-Западного фронта Николай Николаевич Юденич видится бледно нашими современниками.

Летом 1998 года я был во Франции, чтобы встретиться с дочерью генерала Деникина Мариной Антоновной, живущей в Версале. В парижских магазинах искал книги на русском, рассказывающие о вождях Белого движения. В крупнейшем магазине русской книги YMCA-PRESS продавец сказал с сокрушением:

— Меньше всего литературы о генерале Юдениче.

Как драгоценность он достал с дальней полки брошюру в 59 страниц под когда-то сине-серой, что ли, обложкой, теперь до желтизны выцветшей, особенно по краям. На ней значилось: «ОКТЯБРЬСКОЕ НАСТУПЛЕНIЕ на ПЕТРОГРАДЪ и ПРИЧИНЫ НЕУДАЧИ ПОХОДА. ЗАПИСКИ БЕЛАГО ОФИЦЕРА. ФИНЛЯНДIЯ, 1920». Продавец мне ее преподнес без денег, подарил, словно б потому, что в конце XX века не может быть цены на эту книжку, изданную 78 лет назад…

Почему так сложилось с известностью генерала Юденича? Возможно, оттого, что после поражения его войск под красным Петроградом бывший главком неприметно оканчивал свои дни в эмиграции. А, скорее всего, причиной то, что упоминал в своих воспоминаниях один из подчиненных Н. Н. Юденича:

«Молчание — господствующее свойство моего тогдашнего начальника».

* * *

Родом Николай Николаевич Юденич — москвич, сын коллежского советника из дворян Минской губернии, у которого он появился на свет 18 июля 1862 года. Жили Юденичи в Москве на Знаменке рядом с 3-м Александровским военным училищем, готовившим пехотинцев. (Ныне в этом старинном здании находятся подразделения Министерства обороны России.) Не случайно Коля Юденич поступает в Александровское училище после окончания московской городской гимназии.

Выходит из юнкеров 19-летний Юденич в числе лучших подпоручиков и получает назначение в лейб-гвардии Литовский полк, славный как в Отечественной войне 1812 года, так и в русско-турецкой 1877–1878 годов. Вскоре его переводят в Туркестанский военный округ. Здесь Юденич командует ротами в 1-м Туркестанском стрелковом батальоне и 2-м Ходжентском резервном батальоне, производится в поручики гвардии.

В 1884 году в возрасте 22 лет поручик Юденич становится в Петербурге слушателем Николаевской академии Генерального штаба и заканчивает ее в 1887 году по первому разряду. Капитана Юденича назначают старшим адъютантом в штаб 14-го армейского корпуса Варшавского военного округа, где он овладевает организацией военного управления.

Снова в Туркестане приходится офицеру служить следующие пятнадцать лет, где он проходит должности с командира батальона пехоты до начальника штаба Туркестанской стрелковой бригады. В 1892 году Юденич произведен в подполковники, через четыре года — в полковники. Сослуживец Юденича Д. В. Филатьев, позже генерал-лейтенант, с суждениями которого о Белой борьбе в Сибири можно познакомиться в предыдущем очерке о Колчаке, так вспоминал об основных чертах тридцатилетнего Н. Юденича: