Кладбище домашних животных - Стивен Кинг

Луис сам добрался до высшей точки и на мгновение остановился. Правая нога вросла в старое упавшее дерево, которое лежало под углом тридцать пять градусов, левая стояла на чем-то податливом.., в ловушке из ветвей потоньше, на старой хвое. Луис не смотрел вниз, он только переложил тяжелый мешок с телом Черча из правой руки в левую, а в правую взял более легкую лопату. Он подставил лицо ветру и почувствовал, как воздух у него за спиной скручивается в бесконечный поток, играет его волосами. Воздух был чистым, ветер – таким холодным.., неослабевающим.

Двигаясь осторожно, Луис стал спускаться. Одна ветвь, которая была толщиной с запястье мускулистого человека, громко щелкнула под ногой Луиса, но он чувствовал, что с ним ничего не должно случиться.., да, нога Луиса, соскользнув.., встала на толстую ветвь четырьмя дюймами ниже. Луис Тяжело покачнулся. Он предполагал, что теперь понимает, как командиры рот в Первую Мировую войну могли, весело насвистывая, ходить по краю траншей, когда вокруг жужжали пули. Это было безумие, но в любом безумии таится свое ужасное веселье.

Луис спускался, глядя только вперед, на яркий круг света фонаря Джада. Джад уже стоял внизу, ждал. Когда Луис спустился, веселье вспыхнуло в нем, как от уголька вспыхивает нефтяная лампа.

– Мы перелезли! – закричал Луис и, положив на землю мешок, хлопнул Джада по плечу. Луис вспомнил, как в детстве лез на яблоню, на самый верх, где ветви, словно корабельные мачты, раскачивал ветер. Он не чувствовал себя таким молодым и переполненным энергией лет двадцать, а то и больше. – Джад, мы перелезли.

– А ты думал, что не сможем? – поинтересовался Джад. Луис открыл было рот, чтобы что-то сказать («А ты думал, что не сможем? Нам чертовски везет, раз мы не сломали себе шеи!»), но закрыл его, ничего не сказав. Он никогда не сомневался в том, что они перелезут, с того самого момента, как Джад полез на бурелом. И он не сомневался, что и вернутся они в целости и сохранности.

– Даже не строил предположений, – сказал он.

– Пойдем. Предстоит еще долгая прогулка. Мили три или даже больше. И они пошли дальше. Тут тоже была тропинка. Местами она казалась очень широкой. Хотя дрожащий свет фонаря давал мало света, создавалось ощущение открытого пространства, словно деревья расступились. Раз или два Луис смотрел вверх и видел звезды, качавшиеся между темными кронами деревьев. Один раз кто-то вприпрыжку перебежал им дорогу, и свет фонарика отразился от зеленоватых глаз… 

В другой раз тропинка нырнула в подлесок, и Луису показалось, что твердые пальцы стали царапать его пальто. Он начал перекладывать мешок и лопату из руки в руку намного чаще, но боль в плечах нарастала, хотя Луис вошел в ритм движения, был почти загипнотизирован им. Конечно, тут таилась Сила. Луис чувствовал ее. Луис вспомнил времена, когда еще, был старшекурсником Высшей Школы, он со своей девушкой и еще одной парой отправился на прогулку на природу. Они оказались на грязной, заброшенной дороге; неподалеку от электростанции. Они пробыли там недолго, а потом девушка Луиса заявила, что хочет домой или, в конце концов, просто перебраться в другое место, потому что зубы (все пломбированные или большинство из них) болят. Луис был счастлив остаться один. Воздух бодрил. Тут было что-то похожее, только намного сильнее. Сильнее, но не приятнее. Это было…

Джад остановился Луис чуть на налетел на него.

Старик повернулся к Луису.

– Мы почти пришли, – печально сказал он. – Следующий участок пути похож на бурелом… Ты должен идти легко и быстро. Следуй за мной, но не смотри под нога. Ты почувствовал, что мы спускались?

– Да.

– Микмаки называют этот край Маленьким Болотом Бога. Трапперы, которые охотились в этих местах, называли его Трясиной Мертвецов, и большинство из тех, кто забредал сюда, никогда не возвращались.

– Трясина?

– Да, конечно. Трясина, да еще какая! С ледника стекает сюда вода. Она пробивает себе путь через кремнезем или как его там называют правильно.

Джад посмотрел на Луиса, и на мгновение тому показалось, что в глазах старика есть какой-то не очень приятный оттенок.

Потом Джад опустил фонарь так, чтобы можно было видеть дорогу.

– Много странных вещей может встретиться на пути, Луис. Напряженность в воздухе.., некая наэлектризованность.., или что-то еще.

Луис огляделся повнимательнее.

– Что-то не так?

– Все в порядке, – ответил Луис, вспоминая ночь, которую провел на заброшенной дороге неподалеку от электростанции.

– Ты можешь увидеть Огни Святого Эльма.., которые моряки называют дурацкими огоньками. Порой они тут принимают очень странные формы, но это ничего. Если увидишь какие-нибудь тени и они заинтересуют тебя, постарайся все же смотреть в другую сторону. Ты можешь услышать звуки, похожие на голоса, но это кричат гагары дальше к югу от тропы. Эти голоса влекут к себе…Забавно.

– Гагары? – с сомнением переспросил Луис. – Тут? В это время года?

– Конечно, – ответил Джад, но ответ его прозвучал очень тихо, слова едва можно было разобрать. На мгновение Луису отчаянно захотелось снова увидеть лицо старика. Его речь напоминала…

– Джад, куда мы идем? Черт возьми, что мы собираемся делать в этих дебрях?

– Я расскажу тебе, когда мы придем, – с этими словами Джад вернулся – Сосредоточься на кочках.

Они пошли дальше, переходя с одного пригорка на другой. Луис ничего не чувствовал. Его ноги, казалось, сами находили кочки, без усилии с его стороны. Поскользнулся он лишь один раз; его левый ботинок пробил тонкий слой льда и окунулся в холодную и какую-то затхлую жидкость. Выдернув ногу, Луис пошел дальше, следуя за качающимся огоньком фонарика Джада. Этот огонек, плывущий через леса, возродил в его памяти пиратские истории, которые он любил читать еще мальчиком. Злые люди прятали золотые дублоны в сумраке при лунном свете.., и, конечно, один из пиратов будет брошен в яму на вершине холма, предварительно получив пулю в сердце, потому что пираты.., или автор этих историй.., верили, что дух их мертвого товарища станет сторожить награбленное добро.

«Но ведь мы пришли хоронить не сокровища, а кастрированного кота моей дочери».

Луис почувствовал, что дикий смех так и лезет из него, но он упрятал его подальше.

Луис не слышал «звуки, похожие на голоса», не видел никаких огней Святого Эльма, но, миновав еще дюжину кочек, посмотрел вниз и увидел, что его ступни, лодыжки, колени и бедра исчезли в стелющемся по земле тумане, который был равномерным, белым и совершенно непрозрачным. Словно его тело само по себе плыло по снегу.

Воздух словно светился. Стало теплее, Луис мог в этом поклясться. Впереди он видел Джада, уверенно идущего вперед, крюком закинув кирку за спину. Иллюзия того, что они идут закапывать сокровища, только усилилась.

Безумное ощущение веселья осталось, и Луис неожиданно удивился, что же будет, если Речел позвонит ему; если там позади, дома, телефон звонит и звонит, таким рациональным, прозаическим звуком. Если…

Он снова почти уткнулся в спину Джада. Старик остановился посреди тропинки. Он наклонил голову набок. Его рот сморщился, напрягся.

– Джад, что?..

– Ш-ш-ш!

Луис замолчал, встревоженно озираясь. Здесь туман, стелющийся по земле, был тоньше, но Луис все равно не мог разглядеть своих ног. Потом он услышал треск ветвей, щелчок сломавшегося сука. Что-то двигалось там.., что-то большое…

Он открыл было рот, спросить у Джада, может, это лось («медведь» – эта мысль в первую очередь возникла у него в голове), а потом закрыл рот, ничего не сказав. «Постарайтесь все же смотреть в другую сторону», – так говорил Джад.

Наклонив голову и несознательно имитируя Джада, Луис прислушался. Звуки казались то далекими, то очень близкими; то отодвигались, то начинали двигаться прямо к ним. Луис почувствовал, как его лоб вспотел, капли пота стали стекать по щекам. Он переложил тяжелый пакет с телом Черча из одной руки в другую. Его пальцы стали влажными, и полиэтилен показался скользким, попытался вырваться у него из рук. Теперь нечто казалось ближе, и Луису даже показалось, что на мгновение он увидел тень, поднимающуюся на двух ногах, кажется, закрывая звезды неким немыслимым, громадным, лохматым телом.

«Медведь», – единственное объяснение, которое и раньше проскользнуло у Луиса.

Но теперь он не знал, что и думать.

Потом тень отступила и исчезла.

Луис снова открыл рот. Вопрос: «Что это?» – вертелся у него на кончике языка. Резкий, одержимый смех донесся из темноты, становясь то громче, то тише, в истерической цикличности громкий, пронзительный; смех, от которого мурашки по коже шли. Луису казалось, что каждый сустав его тела застыл и на него навалился вес, такой вес, что если бы он повернулся, решив бежать, то погрузился бы и исчез в болотной трясине.