Новая жизнь Димки Шустрова - Владимир Добряков

— Понятно, — кивнул тот.

Едва мастер отошел, Димка с любопытством спросил:

— А в какой наряд, дядя Володя?

— Ну ты же работу выполнил — значит, должна быть оплачена.

— Мне оплачена?.

— Видишь ли, — объяснил дядя Володя, — тебе заплатить не имеют права. Ты же не оформлен у нас как рабочий. Вот и приходится пока на мой наряд записывать твою работу.

Но Димку эти тонкости мало интересовали, его поразил сам факт: постояв полтора часа у тисков и помахав с удовольствием ножовкой, он, Димка Шустров, заработал деньги! Делал настоящую и нужную работу.

Однако как следует осознать это чудо Димке помешал гудок цеховой сирены — начался обеденный перерыв.

Столовая помещалась за углом цеха. И трех минут не прошло, как Димка уже сидел у окна за квадратным столиком и держал перед собой две ложки и две вилки.

Скоро и дядя Володя появился с подносом. Поставил по тарелке с борщом, по шницелю с маслянисто блестевшими макаронами. И кисель, который Димка больше всего любил, — вишневый.

Порция борща была великовата — Димка понял, что и половины не одолеет. Он не спешил, солидно, как и Сомов, набирал в ложку розовый, в желтых блестках, борщ, прикусывал ноздреватый пшеничный хлеб.

На них с веселым уважением поглядывали из-за соседних столиков. А худощавый мужчина с редкими, зачесанными набок волосами, желая сказать Сомову приятное, кивнул на Димку:

— Рабочее пополнение кормим, Владимир Иваныч?

— Кормим, Сергей Сергеевич, — просто сказал Сомов.

Сидевший рядом с Сергеем Сергеевичем дядька с широким лицом покривил мясистые губы:

— А не рано ли, Владимир Иваныч? Ребятенку-то, поди, нет и тринадцати?

Сомов прожевал хлеб и даже ложку на край тарелки положил:

— А потом-то, Егор Петрович, может и поздно быть. Я так думаю.

— А ты, Петрович, улыбочку-то спрячь, — сказал его сосед. — Оно, может, и рано, да хуже не будет. Вот во дворе у нас оболтусы есть — борода в аршин уже, а от работы бежит, как собака от палки. Кто виноват? Может, мы сами и виноваты? Все готовенькое им подсовываем — ешьте вкусненько, пейте сладенько. Да слова, как ты, Петрович, говорим: рано, рано, пусть погуляют. А теперь за голову хватаемся: как его, оболтуса, к полезному делу приучить?

Все с одобрением слушали речь худощавого, а Сомов сказал:

— Спасибо, Сергей Сергеич… — И добавил, обведя всех веселыми глазами: — Я, ребята, поверите, первый раз напильник в руки взял в семь лет.

— Ну, это уж, Иваныч, ты малость подзагнул! — засмеялись за столиками.

Сомов и сам рассмеялся, взял ложку и принялся есть.

Димка тоже обрадовался, что Сергей Сергеевич отбрил толстогубого.

«И правильно, — думал он. — Сказал бы мне теперь дядя Володя не делать крокодила или прогнал бы сейчас из цеха, разве мне хорошо было бы? А сколько Алена делает! И стирает, и на кухне, и цветы, и куры, и в магазин ходит… Чепуху говорит этот Петрович! Пусть своему сынку не дает ничего делать, а за других нечего расписываться!..»

Поели они, вышли на солнечный заводской двор, и дядя Володя вдруг сказал, будто сам удивляясь:

— Спасибо, сынок.

Димка удивился вдвойне:

— Мне спасибо? За что?

— За обед.

Димка опять ничего не понял.

— Шпильки-то изготовил? Пять штук. По скольку там нормировщик расценит — не знаю. А обед-то себе да и мне, может, и заработал.

Путевка в лагерь

В тот вечер у Димки только и разговору было, что о заводе. Маме всю дорогу в трамвае рассказывал, — Надежду Сергеевну они подождали в сквере, неподалеку от редакции газеты, — потом Алене. Потом рассказал, о чем беседовал со своим тезкой — двухметровым баскетболистом.

Веселый оказался парень. На финальную встречу пригласил. С победителем зоны будут играть. Встреча — через две недели.

— Пойдем? — спросил Димка и посмотрел на всех — на маму, на дядю Володю и Алену.

— С удовольствием, — сказал Сомов и тоже посмотрел на маму.

Но мама сказала:

— Дима, какая встреча? Ты же в лагере будешь!

Вот тут Димка действительно запечалился:

— А как же крокодил? И завод…

— Ну при чем тут завод? — пожала плечами мама.

— Мастер мне велел, чтобы я опять приходил. Дядя Володя, ведь правда?

— Был такой разговор, — подтвердил Сомов.

— У них рабочих не хватает, — объяснил Димка. — В отпуске шесть человек.

— Ты что же, — удивленно уставилась на сына Надежда Сергеевна, — работать на заводе собрался?

— Ага, — кивнул Димка.

— Володя, объясни мне, я что-то не совсем понимаю.

Сомов объяснил. Даже частично привел горячую речь Сергея Сергеевича, которую тот произнес в столовой.

— Наденька, не ругай нас, — сказал он. — Ну походит Дима немного, поглядит, руками чего-нибудь сделает. Ему только польза. И мне приятно. Диме там все рады, хорошо приняли. И помощь опять же. Вот сегодня на обед заработал. Дима, понравилось тебе на заводе?

— Очень понравилось! — горячо подтвердил Димка, надеясь, что мама поймет и откажется от путевки. — Жалко, — добавил он, — что завтра суббота. А потом — еще целое воскресенье. — И Димка вздохнул.

— Я уши в месткоме прожужжала: нужна путевка, нужна путевка, — сказала Надежда Сергеевна. — Мне выделили ее, осталось только деньги внести, и вдруг… В какое положение вы меня ставите? Выходит — несерьезный я человек. Так? Дима, — тронула она сына за руку, — там же лес, речка, походы…

— Здесь тоже хорошо, — упрямо сказал Димка. — И речка недалеко. И ребята в футбол играют. Я видел. И крокодила не доделали…

— Без ножа режете. Бессердечные! — Надежда Сергеевна нахмурилась.

И вдруг Владимир Иванович встрепенулся. Быстро подошел к ней, взял под локти и, подняв, поставил на стул.

— Это мы-то бессердечные? Без ножа режем? Опомнись, Наденька. И улыбнись. Сейчас же улыбнись!

Надежда Сергеевна не выдержала, улыбнулась, в точности, как и на фотографии, и соскочила на пол.

— Вот это лучше! — удовлетворенно проговорил Сомов. — Наденька, я же забыл про байдарку! Моя старая уже прохудилась, но в магазин «Турист» на днях поступят новые, разборные. Я рекламный проспект видел. Отличная вещь! Все поместимся. Вот славно и поплаваем тогда.

— Понятно, — все еще улыбаясь, сказала Надежда Сергеевна. — Как говорится: забил последний гвоздь. Если уж новую байдарку обещаете, путешествие по реке… Что ж, хорошо, пусть я буду отныне несерьезным человеком! Но если ты, Дима, потом заскучаешь, будешь жалеть…

— Да ты что! — запротестовал Димка и даже вскочил с места.

— Ладно, ладно, шустряк! Решено. Посмотрим, насколько ты человек серьезный. Не всем же несерьезными быть в нашей семье.

Поужинав, снова принялись за крокодила.

Оставшиеся звенья спины опиливать было потруднее. Ведь туловище утончалось, переходило в длинный хвост, и звенья следовало делать все меньше и меньше. Димка это и сам понимал, а на рисунке-схеме, которую дядя Володя начертил, и вовсе это хорошо было видно. Однако Димка уже приспособился, и не робел, когда требовалось пропилить даже самую тонкую бороздку. На этот случай имелись в ящике напильнички чуть потолще стержня для шариковой ручки. «Надфельные» называются.

Тем временем дядя Володя просверлил ручной дрелью дырочки в заготовках, куда они пропустят капроновую жилку. Крокодила можно будет в любую сторону изгибать, как змею.

А еще лапы надо было вытачивать и голову с глазами, зубами и верхней раздвижной челюстью. Много работы. Даже и хорошо, что наступила суббота. Часов пять провозились. Димка все четыре лапы крокодила сначала напильником округлил, а потом зачистил мелкой шкуркой.

Дядя Володя просверлил широкие ямки на двух звеньях и, смазав ямки клеем, вставил растопыренные лапы.

Здорово получилось, как на рисунке. Только там и когти были нарисованы. Взял дядя Володя тонюсенькое сверло, и скоро в лапах ямочки появились — для когтей. А это уж совсем ювелирная работа — дядя Володя сам принялся делать. Димка присмотрелся, как он, отпилив ножовкой тонкую пластинку, а затем, округлив ее, стал нарезать коготки, и сказал:

— Теперь и я смогу. Ведь шпильки вчера так же отрезал.

— И верно, — согласился Сомов. — Тогда продолжай.

У одних тисков им было тесновато. Владимир Иванович, покопавшись в глубине верстака, нашел тисочки поменьше.

— На таких будет тебе сподручней. — И, не мешкая, привернул их рядышком к верстаку. Совсем удобно стало. Димка — у маленьких тисков, отец — у больших.

А вечером Димка наблюдал, как дядя Володя кормит рыб.

В большой аквариум он бросал красных червячков, которых с жадностью расхватывали многочисленные обитатели зеленых подводных джунглей. Бросал и червячков совсем тоненьких, длинных.

— Это трубочники? — догадался Димка.