Последний парад адмирала. Судьба вице-адмирала З.П. Рожественского - Владимир Грибовский

Перед этим — в конце августа 1903 г. — Зиновий Петрович, как контр–адмирал Свиты Е. И. В., был удостоен чести плавания на роскошной императорской яхте «Штандарт» в финляндских шхерах, где так любил бывать Николай II. По свидетельству будущего флаг–капитана императора адмирала К. П. Нилова, царь на одном из совещаний по японскому вопросу твердо заявил: «Ожидаю от всех моих министров и также прочих влиятельных лиц, что они всячески поведут дело так, чтобы Япония, так же как и я, не пожелала бы войны»[71]. Уверенный в том, что маленькая Япония не посмеет напасть на великую Россию, Николай II словно не знал о том, что его миролюбивые заявления, мягко говоря, несколько расходились с делами. Русские войска оставались в Маньчжурии, Россия осваивала Квантун, строила Дальний, укрепляла Порт–Артур и, более того, с 1903 г. путем учреждения печально известных «безобразовских» (по фамилии статс–секретаря Безобразова — активиста в «освоении» Дальнего Востока) концессий проникла в пограничный с Кореей бассейн р. Ялу.

Наместник царя на Дальнем Востоке адмирал Е. И. Алексеев уже в сентябре 1903 г. докладывал о возможности близкого разрыва с Японией. В связи с этим в треугольнике Порт- Артур — Санкт–Петербург — Пирей (где был Вирениус) даже обсуждался вопрос об обеспечении «прорыва» «Цесаревича» и «Баяна» в Порт–Артур «с боем». Сам Андрей Андреевич не верил в возможность войны, наслаждаясь мирным плаванием по портам Средиземного моря и обществом своей семьи, которая прибыла из Санкт–Петербурга.

Не менее счастливым чувствовал себя контр–адмирал П. П. Молас, державший флаг на «Императоре Николае I». Жена Моласа жила в дачных местах, недалеко от Пирея. Командир «Николая» капитан 1–го ранга Н. М, Иванов тогда не предполагал, что ему придется командовать флагманским «Цесаревичем» в сражении в Желтом море, где взрыв японского снаряда оборвет жизнь одноклассника З. П. Рожественского контр–адмирала В. К. Виттефта Не знал своей судьбы и старший офицер этого броненосца капитан 2–го ранга А. К. Полис, которому предстояло обеспечивать переход эскадры З. П. Рожественского на Дальний Восток и погибнуть при Цусиме со всем экипажем броненосца «Император Александр III»…

Зиновий Петрович из Санкт–Петербурга то корил Андрея Андреевича за медлительность (от имени Авелана), то ободрял частными письмами. «Ослябя» же только в начале октября 1903 г. встал в сухой док в Специи. В ноябре 1903 г. в Японии для войны с Россией был сформирован Соединенный флот, командую1ций которым, вице–адмирал Того Хейхатиро (бывший главный командир порта Майдзуру), поднял свой флаг на броненосце 1–го класса «Микаса».

В декабре 1903 г. японцы, озабоченные срочным пополнением своего флота накануне предположенной ими войны, сами начали переговоры в Италии о покупке аргентинских крейсеров. По донесению военно–морского агента в Австро–Венгрии и Италии капитана 2–го ранга графа АП. Капниста, «Ривадавию» и «Морено» можно было перекупить. Об этом Капнист писал из Вены 15 декабря 1903 г.

З. П. Рожественский даже не удостоил агента личным ответом. Графу ответил 19 декабря 1903 г. исполнявший обязанности начальника ВМУО известный нам полковник В. А. Штенгер: «Многоуважаемый граф Алексей Павлович. Мы уже с разных сторон (выделено автором. — В. Г.) получили сообщения о предстоящей покупке аргентинских крейсеров Японией и предложении устроить их продажу и нам. Это очевидно все дело рук Ансальдо и мы категорически уведомили, что покупать их не будем. Сегодня уже есть в газетах сведения, что японцы купили эти суда, может это и верно, но вернее еще, врут. Во всяком случае, советуем вам этого вопроса не подымать..» Прекрасный образец ответа безответственного клерка облеченному доверием страны представителю се флота за границей! Итак, вопроса «не подымать». Несомненно, что Штенгер здесь высказывал мнение Рожественского, выраженное в тот же день и в ответе за подписью самого и. д. начальника ГМШ военно–морскому агенту в Лондоне (предложение аргентинского консула[72]).

В результате «Ривадавия» и «Морено» 17 декабря 1903 г. были куплены Японией за 760 тыс ф. ст. (7,2 млн. руб.) каждый, и вместо того, чтобы пополнить российскую эскадру Тихого океана, они под названиями «Касуга» и «Ниссин» в марте 1904 г. вступили в состав японского флота. Напрасно адмирал Е. И. Алексеев, получив донесение от А. И. Русина, просил задержать движение крейсеров дипломатическими средствами. «Ниссин» и «Касуга», шедшие со сборными и слабыми экипажами под командованием офицеров резерва британского флота, 1 января 1904 г. благополучно миновали в Порт–Саиде отряд А. А. Вирениуса, который наконец двинулся на Дальний Восток с отремонтированным «Ослябей», крейсерами «Аврора» и «Дмитрий Донской».

К этому времени в ГМШ несколько всполошились под влиянием последних донесений А. И. Русина из Японии. В этих донесениях говорилось о создании в Токио Главной квартиры — высшего органа управления армией и флотом в военное время, о сосредоточении в Сасебо главных сил японского флота, назначении флагманов, форсировании боевой подготовки и т. п.

При этом З. П. Рожественский, подстегивая А. А. Вирениуса, требовал соединенного движения на Дальний Восток всего отряда — вместе с истребителями и миноносцами. Последние же обнаружили совершенную непригодность не только к океанскому, но и морскому плаванию в свежую погоду. Помимо неисправностей в механизмах, миноносцы типов «Циклон» и «Уссури» страдали слабостью корпусов.

Однако Зиновий Петрович упрямо гнал их вперед, обязывая Вирсниуса с «Ослябей» и «Авророй» обеспечивать переход. 1 января 1904 г. Вирениус получил в Порт–Саиде очередную телеграмму с требованием вести миноносцы на буксире до Сабанга (где Вирениус поступал в подчинение Алексеева) и ни в коем случае не разлучаться.

Адмирал Алексеев ранее, и вполне справедливо, просил об отправке «Осляби» вперед до Сабанга, так как присоединение восьмого линейного корабля к эскадре в Порт–Артуре (с приходом «Цесаревича» их стало семь) имело принципиальное значение. Но Зиновий Петрович не внял этой просьбе, считая главной задачей А. А. Вирениуса обеспечить переход миноносцев.

Одновременно ГМШ ускорял движение на Дальний Восток транспортов с боезапасом. Первые из них — пароходы «Воронеж» и «Бетти» —успели достичь Порт–Артура Однако третий транспорт — «Манджурия» — был в самом начале военных действий захвачен японцами в Желтом море (шел без охраны), а четвертый — «Смоленск», связанный с отрядом А. А. Вирениуса, просто не успел. 29 января 1904 г. этот быстроходный пароход (крейсер Добровольного флота) находился на переходе из Суэца в Джибути[73] и вскоре вернулся в Россию…

Таким образом, в Порт–Артуре к началу войны не оказалось полного второго комплекта боеприпасов для эскадры, не было там и полного комплекта флотских офицеров и инженер- механиков. Их комплектование также находились в ведении Зиновия Петровича В декабре 1903 г., в обычном плановом порядке, покинули Порт–Артур отслужившие 7–летний срок опытные матросы, начались обычные в зимнее время перемещения и новые назначения командиров…

В делах ГМШ не сохранилось следов каких‑либо экстренных мер, которые принимал или предлагал З. П. Рожественский для исправления положения. Таких мер просто не было, хотя для пополнения некомплекта офицеров можно смело направить балтийцев и даже черноморцев, состоявших в штатах экипажей, комплектовавших многочисленные суда учебного назначения. В конце 1903 г. наместник в очередной раз просил о срочном назначении 96 обер–офицеров и инженер–механиков. Из ГМШ ответили глубокомысленной телеграммой, в которой говорилось, что «по приходу» миноносцев Вирениуса (то есть весной 1904 г.? — В. Г.) с них могут быть списаны 12 строевых офицеров, 2 артиллериста, 4 минера, 4 механика (останутся командир, офицер и механик, а на номерных — по командиру и механику), кроме того, по железной дороге командировано 11 человек, в том числе 8 мичманов.

Со «списанием» офицеров новые эскадренные миноносцы сразу «лишились подвижности», как отметил адмирал Е. И. Алексеев в последней перед войной телеграмме Ф. К. Авелану (от 21 января 1904 г.) «с почтительной просьбой… откомандировать офицеров, главным образом, лейтенантов… на миноносцах не может быть менее 2–х офицеров, кроме командира…»[74]

Видимо, адмиралы З. П. Рожественский и его помощник А. Г. Нидермиллер думали иначе, потому что массы офицеров — 70 человек до 24 февраля 1904 г. — стали прибывать в Порт–Артур только после начала войны. Впрочем, посылали и до войны, но в основном флагманов, командиров и старших офицеров — на замену заболевших или выплававших ценз. Так, в январе 1904 г. уехали на Дальний Восток контр–адмиралы М. П. Молас и M. A. Лощинский, капитаны 1–го ранга Н. М. Иванов, А. П. Андреев, Н. М. Сарнавский и… лейтенант В. И. Семенов, адъютант штаба главного командира Кронштадтского порта (тогда — С. О. Макарова), назначенный 1 января 1904 г. старшим офицером крейсера «Боярин».