Операция "Немыслимое". - Дмитрий Бондарь

В прошлом году — в восемьдесят восьмом — много шума на рынке наделало недружественное поглощение, которое провел BoNY в отношении Irving Trust, тоже пытавшегося стать очень большим, но надорвавшимся в состоявшейся гонке. Бедняга Irving, известный широким массам тем, что выступил спонсором Олимпийских игр в Лейк-Плесиде, пытался избежать этой участи, слившись в объятиях братской любви с итальянским Banca Commerciale Italiana, но все было тщетно, потому что места в "большой пятерке" для него не нашлось бы никогда. "Пятерки" не становятся "шестерками" никогда. Только "четверками" или "тройками".

На рынке почти не бывает деления банков, только лишь слияния и поглощения. Только если кто-то становится слишком большим для рынка, тогда другие начинают давить на правительство и общественность, задействуют все свои ресурсы и иногда добиваются разделения разросшихся финансовых корпораций. Принимают законы вроде пресловутого акта Гласса-Стигола, запрещающего банкам заниматься всем подряд и без страхового покрытия. Только все это соломенные подпорки, установленные на пути катящихся валунов.

Когда некоторые умники размышляют об отдельном банковском секторе, отдельном индустриальном, отдельном аграрном — мне становится смешно. Потому что нет ни одной структуры, находящейся вне интересов банков. За любым значительным предприятием стоит крепкий банк. Так было всегда и везде и ничто не способно это положение вещей поколебать.

На банковских балансах не отражаются трастовые операции. Люди часто отдают банкам на хранение акции разных предприятий, доверяя управление этими бумагами и банки вволю пользуются чужим добром, протаскивая в правления подопытных компаний своих людей. А если в Правление компании попал кто-то один, и деятельность компании оказалась для банка интересной, то следом за ним там окажется и второй, и третий, и четвертый. И скоро все правление будет состоять из аффилированых с банком людей, диктующих остальным владельцам компании волю банка. Вместе с тем банк привлечет во всевозможные экспертные и наблюдательные советы при своих управляющих органах специалистов от промышленности, транспортных перевозок, сельского хозяйства из подчиненных корпораций и будет иметь полную и исчерпывающую информацию по любой интересующей его отрасли. Все это не отражается в бухгалтерских отчетах, но подчас приносит банку до половины его доходов: у Manhattan Chase трастовые активы, отданные ему в управление, по состоянию на конец прошлого года в четыре раза превышают его балансовую стоимость — есть, где разгуляться. У моего маленького андоррского банка под управлением месье Персена ситуация еще круче — он распоряжается активами, стоящими вдесятеро против его банка. Получает небольшой процент за участие, но основная прибыль реинвестируется, даже не проходя через его банк.

В прежние времена все эти операции были чрезвычайно затруднены невообразимой трудоемкостью расчетных процессов, но ныне, с появлением компьютеров и целых вычислительных сетей все становится проще и доступнее. Первейшие потребители этих новых технологий не научные центры, но, прежде всего, банки, которым теперь нет необходимости содержать целые армии медленно считающих экономистов. Каждый крупный банк обзавелся специализированной системой, учитывающей все нюансы его деятельности. У Bank of America это Бамтрак, у Morgan Guarantee Trust — Mars, и еще много-много других. И даже страшно представить, во что в конечном итоге выльется развитие вычислительных мощностей, которые вроде бы как должны удваиваться каждые два года. Живой пример такого симбиоза банков и новых технологий — Morgan Stanley, обломок империи Морганов, бывший в начале семидесятых мелкой лавочкой с численностью работников в сотню с небольшим человек и капиталом в сотню миллионов долларов — по миллиону на брата. За пятнадцать лет, сосредоточившись на обслуживании слияний и поглощений, следуя в числе пионеров применения технологических новшеств, мелкий инвестиционный банк превратился в транснационального монстра, равных которому в этом мире не много.

От предстоящей конкуренции с этими гигантскими структурами захватывало дух, но будущее настойчиво сулило необыкновенные приключения, выглядело завораживающим и многообещеющим, и я с радостью встречал каждый новый день, несущий мне неожиданные открытия.

Из сингапурско-гонконгского вояжа я вернулся в Лондон только ранней осенью и после продолжительной беседы с Тери Филдманом о судьбе поданных Standarted Chartered исков взялся за скопившуюся почту.

Глава 7

Не то, чтобы я совсем был за пределами досягаемости своих респондентов, я всегда носил с собой русско-сингапурский телефон и был на связи, но не все можно сказать по телефону или переслать по факсу. Телетайп и телеграф тоже не сильно располагают к передаче пространных рассуждений. К тому же, многие из написавших мне письма просто не смогли бы иначе до меня достучаться, остановившись навечно в очереди у многоопытной Долли. В общем, к моему появлению почтовая корзина под столом у спокойной англичанки распухла, наглядно демонстрируя миру, что информация может иметь очень даже материальную форму.

— Знаете, сэр, — после сдержанного приветствия заявила мне верная помощница, — пока вы исполняли на Востоке миссию белого человека, моя племянница вышла замуж и я больше не стану пытаться устроить вашу личную жизнь.

Наверное, я должен был расстроиться, но меня это только порадовало!

— Кто же этот счастливец? — мне и в самом деле было любопытно, кто же это посмел встать на пути у миссис Долли?

— Этот несносный мальчишка — Александэр Гринфилд, болтавшийся в офисе целыми днями! Моя дорогая девочка забегала ко мне иногда и несколько раз с ним встретилась. Когда он стал клеиться к Мэган, я думала, что она не примет его ухаживания, но она такая глупая! Теперь, когда он выпросил у Луиджи и получил назначение на строительство завода в этой ужасной Боливии, она должна ехать с ним! Только подумайте — моя девочка среди этих грязных горильерос! Сандинисты-коммунисты! Боже, они убьют Мэган. А еще говорят, что на том заводе будет очень много русских! Они наверняка научат ее пить водку и валяться пьяной в грязи! Я прошу вас, мистер Майнце, сделайте что-нибудь, чтобы они не уезжали из Лондона?

Гринфилд — это тот самый внучатый племянник убитой экономки, строивший в Непале какую-то школу. Значит, он все-таки выбрался из той дыры и принял предложение принять участие в строительстве большого горно-обогатительного комбината. Это хорошо, но как оставить сидеть на месте молодого парня, у которого свербит в заднице от предстоящего путешествия? Которому явно нравятся все эти Непалы, Боливии и Заиры?

Я развел руки:

— Увы, моя дорогая Долли, здесь я бессилен. Ведь он сам пожелал отправиться туда? Нельзя мешать мужчине исполнять его мечты — добром это не кончится. Но бояться нечего — я уверен, что Лу позаботился о надлежащей охране моего предприятия. Опасаться не стоит. Давай мне мои письма и приготовь, пожалуйста, крепкого кофе. Вот еще что — выпиши чек на имя Александэра Гринфилда на… три тысячи фунтов, я подпишу. Это будет мой свадебный подарок молодоженам.

И подумал про себя: "и моя благодарность за принятые на себя матримониальные устремления Долли".

Корзина вышла увесистой — килограммов на семь-восемь и своим весом гарантировала мне хорошее развлечение.

В основном это были странные предложения от черт знает кого о сотрудничестве, и такие письма я отбрасывал сразу, практически не читая. Далее шли приглашения благотворительных фондов и университетов на встречи попечительских советов, на презентации и тому подобные мероприятия, предваряющие обычно процедуру избавления моего кошелька от небольшой части содержащихся в нем денег. Несколько из таких приглашений — у которых не истек срок действия, и которые были отправлены известными заведениями — я отложил в сторону, чтобы принять по ним решение позже. Одно из просроченных — от виконта Элторпа из Спенсер-хауза — я повертел в руках и бросил в ящик стола. Приглашение от тестя наследника престола выбрасывать не стоило, даже если не удалось им воспользоваться. К тому же это хороший повод перезвонить, извиниться. Думаю, что то, что не простили бы англичанину, мне, уроженцу далекого Вануату, должно сойти с рук безболезненно — какой спрос с дикаря? Я разминулся с его дочерью и зятем, принцем Чарльзом, в Гонконге, да и не хотел с ними встречаться, понимая, что это декоративные фигуры возле трона, знакомство с которыми будет честью для любого британца, но для меня они были всего лишь двумя куклами в красивых обертках. Маркетинг и ничего больше. Еще нашлось несколько писем от представителей местного бомонда. В одном меня приглашали на охоту на лис, а еще в двух предлагали приобрести по сходной цене какие-то замки в Шотландии и Уэльсе.