Шерлок Холмс и дело о шахматной доске (сборник) - Чарли Роксборо

– Ха! Я так и знал, что имя из папки мне уже где-то встречалось. Пожалуйста, пробегите глазами эту колонку, Джеймс.

Мортхаус прочитал указанную заметку о трагедии, случившейся несколько недель назад из-за взрыва газа. Имя погибшего заставило его изумленно приоткрыть рот.

– Господи! Мистер Чарльз Ламонт! Это же обвинитель Тернера, который умер в результате несчастного случая, судя по этой заметке, – при взрыве газа. Так вы думаете, тут дело нечисто, мистер Холмс?

– Определенно. И полагаю, что единственный человек, который сумеет пролить свет на это дело, – сам Тернер. С вашими находками, – продолжал он, указывая на лежавшие перед ним папки с документами, – у нас будет достаточно фактов, чтобы припереть мистера Тернера к стенке. И если мы как следует на него нажмем, не думаю, что он сумеет отвертеться. В прошлые разы смелость мистера Тернера изрядно подкреплялась присутствием инспектора Фаулера. Значит, теперь нам необходимо побеседовать с ним с глазу на глаз. Погодите, я только захвачу пальто. Давайте выйдем на улицу и наймем кэб.

Мортхаус вышел из дома; Холмс надел пальто, взял свою трость и последовал за ним. На улице он увидел, что у подъезда стоит кэб, а рядом с ним констебль Мортхаус разговаривает с Джоном Уотсоном.

Часть III

Из записок доктора Джона Уотсона

Глава 20

В невообразимом смятении покинув здание факультета, я решил вернуться к дому Патрика пешком, в надежде привести мысли в порядок. День был в самом разгаре, на улицах сновало полно людей, по мостовым катили фургоны и экипажи, развозя товары и пассажиров. Отношение к предложенной мне должности несколько ослабило мою любовь к Эдинбургу. Я видел в здешней жизни много положительного, но что-то мешало мне окончательно решиться на переезд. Меня манили соблазны Лондона; следовало принять в расчет и дружбу с Холмсом. Я быстро шагал по тротуарам, стараясь таким образом избавиться от нервного напряжения, которое сковывало мое тело. Я плохо спал по ночам, часами размышляя над тем, что мне делать, но, несмотря на это, по-прежнему пребывал в растерянности. Про себя я решил, что обязательно должен определиться к пятнице (в этот день мы должны были вечерним поездом возвратиться в Лондон), и все же мне хотелось дать Патрику ответ как можно скорее.

Когда я подходил к дому, дверь открылась, оттуда быстро вышел молодой констебль, которого я видел у доктора Белла, и остановил проезжавший мимо кэб. Он что-то сказал вознице, затем открыл дверцу экипажа, но внутрь заходить не стал.

– Добрый день, констебль, – поприветствовал я его. – Вы как будто спешите. Что-то произошло?

Он обернулся, чтобы посмотреть, кто с ним заговорил:

– Доктор Уотсон! Да, у нас появились новые сведения, и мистер Холмс решил действовать. Возможно, нам удалось найти ключ к расследованию.

– Звучит многообещающе! Можно спросить, что это за ключ?

Он немного смутился, и я почувствовал, что ему не очень хочется рассказывать об этом, чтобы ненароком не сболтнуть лишнего. Я хотел его подбодрить, но тут послышалось хлопанье закрывающейся двери и за моим левым плечом раздался знакомый голос.

– Уотсон! – проговорил Шерлок Холмс. – Я вижу, сегодня вы освободились пораньше. Неужели не нашли себе занятия получше, чем слоняться по улицам? – Он хитро улыбнулся, и в глазах его заплясали лукавые огоньки.

– Я тоже рад вас видеть, Холмс, – ответил я. – Констебль Мортхаус говорит, что ваше расследование продвигается? Можно мне поехать с вами, а вы по дороге введете меня в курс дела?

Холмс указал своей тростью на кэб:

– Ну разумеется, Уотсон! Буду рад. Нам надо спешить, ибо время дорого.

Он быстро запрыгнул в экипаж, и мы с Мортхаусом незамедлительно последовали за ним. Холмс решительно стукнул тростью по крыше кэба, и мы покатили по улицам Эдинбурга.

* * *

– Кстати, – поинтересовался Холмс, – а как у вас обстоят дела с доктором Уотсоном и медицинским факультетом?

– Все хорошо, старина, все очень хорошо, благодарю вас.

Я понимал, что говорю неправду, но по некоторым причинам в данный момент не мог ни признать свое поражение, ни откровенничать в присутствии Мортхауса. Да и стоило ли пытаться объяснять, что я пока не знаю, чего именно хочу? Когда я приму решение, у меня будет время, чтобы обо всем поведать другу.

– А теперь, умоляю, расскажите, как там ваше расследование? – попросил я.

Холмс сообщил обо всем, что удалось выяснить, и передал мне три папки. Подробно изучив документы, я увидел, что, судя по всему, дело быстро подвигается к завершению.

– Так вы считаете, что мистер Тернер пользуется своим положением, чтобы шантажировать этих несчастных? Зачем он это делает? Ведь он управляющий банком, а значит, обладает достаточными средствами к существованию, чтобы не опускаться до подобного поведения.

Холмс от души расхохотался.

– Вам, как и мне, Уотсон, отлично известно, что такие люди часто живут не по средствам и могут докатиться до чего угодно, чтобы поддержать иллюзию благополучия. Будем надеяться, что подобные методы, сплошь и рядом используемые в Лондоне, здесь, в Эдинбурге, не вошли в обиход. Впрочем, поговорим с мистером Тернером и посмотрим, что он захочет нам рассказать. Эй, извозчик, остановите-ка тут! – Холмс снова постучал по крыше тростью, и кэб тотчас встал. – Теперь мы пойдем пешком, иначе он услышит шум подъезжающего экипажа. Я хочу нагрянуть к нему без предупреждения. Идемте…

Он открыл дверцу, быстро выбрался наружу и зашагал по улице, а мы с Мортхаусом поспешили за ним. Порою Холмс бывал очень противоречив, переходя от глубочайшего уныния, когда он почти не выходил из своей комнаты, к тому состоянию, которое он демонстрировал сейчас, – охотничьему азарту, своему любимому наркотику.

На наш стук в дверь вышла служанка.

– Добрый день, – сказал Холмс. – Мы хотели бы увидеться с хозяином дома. Он сможет нас принять?

– Боюсь, сначала мне надо справиться у него, – ответила девушка. – Будьте добры, подождите тут.

Дверь снова закрылась, и мы услышали ее удалявшиеся шаги.

– Могла бы и пригласить нас в холл, – заметил я.

– Вероятно, ей велели никого не впускать, предварительно не справившись у хозяев. Учитывая обстоятельства, сюда вполне могут заявиться репортеры и попытаться в погоне за сенсацией проникнуть в дом.

Мы ждали всего несколько минут, затем дверь опять открылась: к нам вышла миссис Тернер.

– Мистер Холмс, констебль Мортхаус и… Боюсь, я не знаю вашего имени, сэр…

Я напомнил ей, что мы уже встречались.

– Ах да, конечно, извините. Прошу вас, входите.

Дверь распахнулась перед нами, и секунду спустя мы уже стояли в передней.

– Насколько я понимаю, вы хотите видеть моего мужа? – осведомилась хозяйка.

– Верно, сударыня, и по безотлагательному делу, – сообщил Холмс. – Не соизволите ли проводить нас к нему?

Она любезно, но чуть холодновато улыбнулась:

– Разумеется, только узн́аю, сможет ли он вас принять. Кажется, сегодня он особенно популярен: к нему только что приходили.

– И кто это был? – поинтересовался Холмс.

– Да так, никто. Какой-то паренек с посылкой для Артура.

Она подошла к одной из дверей, выходивших в переднюю, и подняла руку, чтобы постучать.

Взрыв, которой раздался в этот самый миг, потряс дом до основания. Дверь кабинета сорвалась с петель и разлетелась в щепки. Миссис Тернер инстинктивно закрыла руками лицо, но ударной волной ее сбило с ног, и она рухнула на пол. Как часто бывает в подобных случаях, вся эта сцена разыгралась перед нашими глазами словно с замедленной скоростью. Кабинет осветила яркая вспышка, исчезнувшая так же быстро, как появилась, затем прямо на нас повалили клубы серого дыма. Я видел ошеломленное лицо Мортхауса, который недвижно застыл, оглушенный громовым хлопком, сопровождавшим взрыв. А Холмс тем временем уже устремился вперед, прижав ко рту носовой платок, чтобы не задохнуться в дыму. Сам я на миг прирос к полу; мой мозг лихорадочно заработал, воскрешая воспоминания о точно таких же взрывах, слишком хорошо знакомых мне по военным кампаниям. Но тут же, то ли опомнившись, то ли благодаря армейской выучке, я очнулся и бросился к миссис Тернер. Платье на ней было порвано, руки и ноги залиты кровью, ее стоны и вопли разносились по всему дому, вынудив прислугу кинуться к ней на помощь.

– Уходите! – закричал я. – Здесь может быть небезопасно! Выбирайтесь из здания черным ходом и держитесь на расстоянии!

Слуги, казалось, тоже оцепенели, пораженные увиденным, и мне пришлось снова закричать на них, чтобы они наконец откликнулись. Я быстро осмотрел миссис Тернер, чтобы определить, насколько тяжелы ее раны. К счастью, выяснилось, что все они поверхностны; кости тоже, по-видимому, были целы, однако бедняжка находилась в состоянии глубочайшего шока. Проследив за ее взглядом, я посмотрел на разрушенный кабинет и увидел Холмса, склонившегося, по всей вероятности, над телом мистера Тернера.