Это наш ребенок! - Мари Феррарелла

     Черт побери, это не должно было случиться. Она слишком маленькая, чтобы бороться в одиночку. Шейла в страхе взглянула на Слейда.

     — Она слабеет.

     — Четыре часа плача доконают кого угодно. — Он все пытался шутить, чтобы взбодрить Шейлу.

     Они поспешили внутрь через автоматически открывшиеся двери.

     Шейла не сводила глаз с лица дочки.

     — И голод.

     Сразу за дверями был большой холл для ожидания со стеклянными стенами. Шейла никогда раньше не входила сюда с улицы. Ее окутало тепло человеческих тел. Она почувствовала слабость от одной мысли о множестве людей, вошедших сюда до нее.

     Хуже того, она знала, что происходит. И каким может оказаться результат. Организм Ребекки обезвоживается. При ее незначительном весе кризис может начаться очень быстро.

     Женщина за регистрационной стойкой, почувствовав их присутствие, едва взглянула на них.

     — Садитесь, пожалуйста. Придется подождать, мы несколько перегружены.

     Первый раз в жизни Шейла воспользовалась своим рангом. Может, это неправильно, но сейчас ей некогда думать об этике. Она должна думать о жизни своей дочери.

     — Я доктор Шейла Поллак. — Женщина немедленно оторвалась от своих дел. Шейла не узнала ее. — Я работаю в этой больнице. Пожалуйста, посмотрите, здесь ли доктор Вильямс или доктор Мэттокс. У меня очень больной новорожденный. Моя дочь.

     Конечно, лучше было бы позвонить одному из педиатров из дома, но тогда она ничего не соображала. Как будто все в ее голове перемешалось.

     Как только Шейла назвала имена, регистраторша быстро просмотрела список дежурных врачей, висевший перед ней. Ни одного из названных в списке не было.

     — Я не знаю, но постараюсь выяснить. — Она потянулась к телефону и начала набирать номер, но тут заметила вошедшего интерна. — Саймон, проводи доктора Поллак с ребенком, пожалуйста.

     Слейд и Шейла последовали за интерном.

     — Все дети болеют, — утешающе пробормотал Слейд.

     Шейле оставалось только удивляться, утешает он ее или самого себя. В любом случае успех был минимальным.

     — Это естественно, — продолжал Слейд, когда интерн подвел их к одной из свободных кроватей.

     У Ребекки поднималась температура. Слейд чувствовал жар крошечного тельца. Он не мог припомнить, когда еще чувствовал себя таким растерянным.

     Интерн уныло перевел взгляд с большой кровати на ребенка в руках Слейда. Даже если поднять боковые поручни, ребенок все равно может вывалиться.

     — Я думаю, вам лучше подержать ее, пока мы не принесем колыбель. Посмотрю, что можно сделать. Вернусь через несколько минут.

     Он исчез за занавеской прежде, чем они успели хоть что-то ответить.

     Слейд нежно положил ладонь на головку Ребекки, едва касаясь волосиков. Он не хотел тревожить ее. Истощенная девочка задремала.

     — Ее, вероятно, придется оставить здесь на ночь, — прошептал он Шейле.

     Ему не нравилось думать о том, что Ребекка, его маленькая девочка, останется среди других больных. Несмотря на все, что он говорил Шейле, он считал происходящее несправедливым. Однако Ребекке необходимо питание, и, поскольку она не может удержать еду, ее придется кормить внутривенно.

     — Я знаю, — Шейла подняла глаза на Слейда. В ее глазах светилась благодарность за поддержку. Она положила ладонь на его руку. — Я тоже останусь.

     Слейд накрыл ее ладонь своей. Им еще предстоит так много уладить, так много обсудить. Но сейчас не время. Сейчас важна лишь Ребекка.

     — Мы останемся, — поправил он. Шейла сглотнула комок в горле и кивнула:

     — Спасибо.

     — Не за что меня благодарить. Она и моя дочь.

     Интерн вернулся через несколько минут без колыбели, но явно обнадеженный.

     — Хорошие новости, доктор Поллак. Мы пока не нашли колыбель, и боюсь, что доктора Мэттокса нет в городе...

     — А хорошие новости? — нетерпеливо подсказал Слейд.

     — Нашли доктора Вильямса, и он уже едет.

     Бен Вильямс. Хороший врач, подумала Шейла. Он работает педиатром больше двадцати лет. И он врач Ребекки. Рассудком Шейла поняла, что ее ребенок будет в надежных руках.

     Однако ужасное чувство страха не покидало ее. Шейла кивком поблагодарила интерна, и он снова исчез.

     Они остались одни в тесном пространстве за занавеской. Шейла посмотрела на Слейда. На своего мужа. Все остальное было забыто.

     — О Господи, Слейд, — прошептала она, боясь говорить громче, боясь, что голос ее прервется, — если с ней что-нибудь случится...

     — Не случится. Ты должна верить.

     Шейла кивнула и судорожно вздохнула. Она верит. Только это ей и остается.

     — Знаешь... — медленно начала она, чувствуя потребность объясниться, — я думала, что ты можешь и не вернуться.

     — Я должен был вернуться. У тебя остались мои вещи. — Он посерьезнел. — И мое сердце.

     — Слейд, насчет нашей ссоры...

     Раньше он хотел все прояснить. Сейчас это уже не имело значения.

     — Забудь. Все в прошлом.

     — Нет, я не могу забыть, — настаивала она. Ее голос был тихим, но в нем звучало глубокое волнение. — Я должна рассказать тебе.

     — Рассказать что?

     — У меня был близкий человек. До тебя. — Ей ужасно не хотелось вспоминать, но она должна ради Слейда. — Это случилась, когда я работала ординатором. Он был главным ординатором больницы...

     Шейла умолкла, остановив взгляд на ребенке. Ее милом, бесценном ребенке.

     Это оказалось труднее, чем она думала. Сегодняшний день состоит из одних испытаний.

     — Ты ничего не должна рассказывать мне сейчас.

     — Нет, должна. Я хочу, чтобы ты понял. — Шейла уставилась на белую занавеску, но видела прошлое. — Я влюбилась в него. Доверяла ему. А он мне лгал. Лгал о своей жене и дочери. То есть он просто забыл о них упомянуть. Его жена позвонила однажды, когда я была в его квартире. Спросила, когда он приедет домой. Я подошла к телефону.

     Точно как с моей матерью, подумал он. Кусочки мозаики сложились.

     — Значит, когда ты обнаружила, что я солгал о своем отце...

     — Я решила, что это снова Эдвард.

     Но Слейд не Эдвард. Далеко не Эдвард. Теперь она это знала.

     — Прости. Я слишком бурно отреагировала.

     — Учитывая обстоятельства, это понятно. Я прощен?

     У него было такое выражение лица, что Шейла чуть не рассмеялась.

     — Прощен, если простил меня.

     Слейд улыбнулся ей.

     — Улажено. — Он взглянул на дочку. — С ней все будет хорошо, Шейла. Я обещаю. А я не нарушаю обещаний.

     Шейла только кивнула.

     Прошло еще полчаса, прежде чем они увидели доктора Вильямса. Шейле казалось, что она не выдержит ожидания. Доктор прибыл, одетый в смокинг и не очень счастливый оттого, что его вырвали с шикарной театральной вечеринки, устроенной для актеров и спонсоров.

     Его недовольство значительно смягчилось, когда он увидел, что его вызвала Шейла.

     — Эй, я видел эту маленькую леди на прошлой неделе. И тогда все было прекрасно. — Казалось, что вся головка Ребекки утонула в его мясистой ладони. Он нахмурился. — Давно она в таком состоянии?

     Пока педиатр осматривал Ребекку, Шейла быстро перечислила симптомы и время, когда их заметила. Ребекка проснулась и заплакала. Слейд подумал, что никогда не слышал таких скорбных звуков.

     — Я думаю, она подхватила грипп, — заключила Шейла. — Кроме жара, в ней последние двенадцать часов не держится еда.

     — Да, это грипп. — Врач надел стетоскоп, показавшийся неуместным на смокинге. — Шейла, нам придется оставить ее, пока она не справится с болезнью.

     Шейла согласно кивнула.

     — На сколько?

     Он пожал плечами.

     — На несколько дней. Может, на неделю. Мы мало что можем сделать на этой стадии. Только понижать температуру и вводить питательные растворы. Хорошо, что вы привезли ее.

     Доктор Вильямс сочувственно оглядел обоих.

     — Не волнуйся, Шейла, твоя дочка поправится. Я останусь, пока ее не переведут в палату.

     — Спасибо, Бен.

     Доктор Вильямс вызвал интерна и дал ему инструкции насчет Ребекки.

     — Мы не вовремя вызвали вас? — Слейд кивнул на смокинг Вильямса.

     — Что? Ах, это, — доктор взглянул на свою одежду. — Нет, вы спасли меня от банкета и лишних пяти фунтов жира.

     Шейла увидела вопрос во взгляде доктора, устремленном на Слейда. В своем волнении она совершенно забыла представить мужчин друг другу.

     — Бен, это мой муж, Слейд Гарретт.

     Доктор сердечно пожал Слейду руку. Вокруг его губ и глаз появились веселые морщинки.

     — О да, бракосочетание в родилке. — Он взглянул на Шейлу. — Шейла, ты надолго прославилась.