Гучок - Валентин Гноевой

Ребята успели соскучиться по свежей зелени и с удовольствием её жевали.

– А здесь, оказывается много еды, – пережёвывая какие-то листики, сказал Гучок.

– Катлет, тока, нету, – заявил Игорёк.

– Это летом здесь много еды, – сказал суслик. – Зимой всё наоборот. Снег до неба, и мороз до луны. Мы только под снегом ползаем. Пищу искать тяжело. Снаружи морозилка. Если нос покажешь, то вмиг замороженным пельменем станешь. На радость какому-нибудь песцу или сове. Так что, зимой здесь, как в холодильнике у неженатого холостяка: мороз и лампочка не светит.

Игорёк попытался представить себе холодильник неженатого холостяка. Получилась большая гудящая морозилка, в которой под слоем снега ползали замороженные пельмени. Рядом с морозилкой сидел тот самый холостяк и радостно проглатывал какой-нибудь пельмень, вылезший наружу.

– Мы медленно идём, – сообщил суслик. – С такой скоростью вы к Деду на Новый год попадёте. Получится, что он к вам домой, а вы к нему. Так и будете ходить друг за другом.

– Быстлее мы не мозем, – устало выдохнул Игорёк, остановившись. – Мы зе не алени. У нас ноги с калёсами, а не лапы с капытами.

– О! – поднял вверх коготок суслик, которого осенила какая-то мысль. – Олени! Сидите здесь, я скоро приду.

С этими словами он убежал в сторону ближайшего холма. Пробежав немного, суслик остановился и дальше пошёл гуляющей походкой.

Неожиданно сверху на него упала какая-то тень. Большая серая птица стрелой рухнула на суслика и, схватив его когтями, оторвала от земли. Друзья ринулись с места на помощь, но было поздно. Сокол, широко взмахивая крыльями, понёс суслика в небо.

– Стой! Сто-о-ой! – закричали ребята. – Отдай суслика! Отда-а-ай!!!

Но сокол с добычей был уже далеко. Мальчики какое-то время ещё бежали за ним, но вскоре потеряли его из виду. Ошеломлённые случившимся, они остановились, не зная, что делать.

– Вот тебе и вершина естественного отбора, – проговорил удручённый Гучок, тяжело дыша.

Ребята стояли, напряжённо вглядываясь вдаль.

– Ждать нечего, – мрачно сказал Гучок. – Его уже не вернуть.

Они побрели обратно к месту привала. Всё произошло настолько быстро, что мальчики никак не могли поверить в случившееся. Их новый друг казался им настолько умным и ловким, что представить его в когтях у какой-то птицы они никак не могли. И, тем не менее, рядом с ними его уже не было.

– Да-а, – вздохнул Игорёк. – Если хисьники есть, то им тозе надо сто-то есть. А бабуски, католая болсь гатовить умеет, у них нет. И магазинов с калбасой у них тозе нет. А зубы и кохти есть. Вот и едят ани… сусликов.

– Это всё понятно. Только, почему именно его? Кругом, ведь, полно леммингов!

– Да он савсем не плятался! – разгорячёно заговорил Игорёк. – Хамяки сплятались, а он… луки в блюки и как по палку влазвалку.

Всё произошедшее было непонятным, нелогичным, неправильным и всяким другим «не». А ещё оно не укладывалось в головы ребят. На языках у них было куча «почему» и «зачем». Но ответить на всю эту кучу мог только тот, кому сейчас вряд ли было до вопросов и ответов.

Еда – понятие относительное

Снег прекратил идти, и скоро из-за облаков снова выглянуло солнце. Кто-то из оленей отдыхал, лёжа на земле, кто-то жевал ягель, доставая его из-под тонкого слоя тающего снега. Вожак открыл глаза и приподнял голову с травяной подушки. Дракоша поправил его рога и привязал их покрепче.

– А, ты, молодец, выручил нас, не испугался, – похвалил он оленя. – С этим клыкастиком шутки были плохи.

– У нас в стаде так заведено, помогать друг другу при опасности, – сказал вожак. – Стадо всегда сильнее, чем один олень. Вы, ведь, моё стадо?

Гоша и Кеша рассмеялись. Дракоша потрепал оленя по загривку.

– Драконы и лягушата стадами не ходят, – сказал он. – Ты наш друг. А мы твои друзья. Друзьям не обязательно ходить в стаде.

– Но вы же всё время вместе? – не понял вожак. – Значит, у вас стадо.

– Нам вместе интересно и весело. Мы друг друга всегда понимаем и не ссоримся. Поэтому мы вместе и не хотим расставаться, – объяснил дракоша.

– Вообще-то, нас в стаде… тьфу, то есть в команде, четверо, – начал рассказывать Гоша. – С нами ещё Гучок и Игорёк.

– Это кто? – поинтерерсовался олень.

– Это мальчики. То есть люди. И все мы идём попросить у Деда Мороза для них новых родителей.

– Зачем? – удивился вожак.

– Те, которые есть, всегда их ругают. А хвалят только тогда, когда они сделают то, что они хотели, – объяснил Кеша.

– Манипулируют, – вставил лягушонок.

– Вот-вот,…пулируют. А, ещё, всё решают за них и не дают им быть самостоятельным, – продолжал дракоша.

– Странно, как-то, у людей. У зверей всё не так. Мы учим наших детёнышей искать еду, охотиться, прятаться от врага или защищаться, если на тебя напали. Мы передаём им то, чему учили нас и чему сами научились за свою жизнь. Мы готовим их к взрослой жизни и ничего не требуем взамен. И любим их такими, какими они есть. Всё просто.

– Всё просто, – вздохнул лягушонок. – Но, ведь, им нужны родители-люди, а не родители-животные. Ты же не будешь учить их бодаться или копыта начищать. У них ни рогов, ни копыт нету.

Олень понимающе вздохнул.

– А вы почему с ними идёте? – снова спросил он. – Тоже что-то хотите у Деда попросить?

Кеша с Гошей переглянулись, как будто спрашивая друг у друга, что ответить оленю.

– Мы жили вместе с Гучком, – начал лягушонок. – И однажды его родители решили нас с дракошей выселить.

– В гараж! – возмущённо вставил дракоша.

Произнёс он это с таким выражением лица, как будто говорил «На помойку!»

– Мы бы всё равно с ним пошли, – продолжал лягушонок. – Даже, если бы нас не выселяли. А в дороге узнали, что мы… ну, как бы не совсем настоящие.

Олень сначала вытаращился на них, а потом неожиданно рассмеялся.

– А вы у волков спросите, настоящие вы или нет, – посоветовал он. – Особенно у тех, которые по загривку палкой получили. Я бы хотел посмотреть на их морды, когда им скажут, что их колотил ненастоящий лягушонок ненастоящей палкой.

Дракоша с лягушонком рассмеялись.

– Всё правильно, – грустно согласился Гоша. – Только, настоящие лягушата умеют плавать.

– А настоящие драконы – дышать огнём и летать, – добавил Кеша.

– Вот, мы и хотим у Деда Мороза попросить, чтобы он сделал нас настоящими, – закончил лягушонок.

Солнышко снова вернулось в тундру и прогнало остатки невесть откуда взявшейся зимы. Выпавший снег растаял, а местные холмы снова подставили свои бока нежным солнечным лучам. Ветерок шевелил тоненькие стебельки травы и мягко гладил обитателей этой суровой земли. Здесь, на краю света, в царстве вечной мерзлоты, солнце было самым желанным гостем. А его тепло и свет были самым большим подарком для растений и животных. Поэтому всё живое наслаждалось этими мгновеньями тепла и старалось как можно больше успеть за короткое и столь капризное северное лето.

Лягушонок и дракоша понимали, что им надо спешить. Но бросить раненого друга они не могли. Два дня они выхаживали оленя, носили ему воду и траву. Но, пока вожак залечивал свои раны, его стадо съело вокруг всю траву и мох. Поэтому, пора было переходить на другое место.

Сначала они шли медленно и часто отдыхали. Но, к счастью, раны зажили быстро. Теперь глаза вожака снова сияли, а ноги бегали. К нему опять вернулась его бесшабашность и болтливость.

– А что это у тебя на поясе? – спросил он как-то дракошу, заметив, как тот в очередной раз достаёт что-то из своего ремня и внимательно рассматривает.

– Тут у меня ещё один друг, – ответил Кеша, поглаживая травяной мешочек с муравьём, висевший на его собственнолапно сплетённом поясе. – Компас!

– Муравей, – объяснил лягушонок, потешаясь над удивлённым оленем.

– Так, компас или муравей? – переспросил вожак.

– Муравей по имени Компас, – уточнил дракоша. – Два в одном.

– И где же вы нашли целый муравейник компасов? – недоверчиво спросил олень.

– Было дело, – авторитетно начал Кеша. – Я помог муравьям переселиться на другой берег озера, а они мне за это подарили своего разведчика. Вот, смотрю я на него сейчас и вижу, что мы не на север идём, а мимо.

– Впереди болото, – пояснил вожак. – Вам же не в болото?

– Нет, нет, нет, – запротестовал Гоша, вспомнив своё купание с щуками.

– Мы по этим тропам каждый год ходим с юга на север и обратно, – продолжал олень. – Поэтому каждый бугорок здесь знаем.