Звёзды в ладонях - Олег Авраменко

– Совершенно верно, – кивнул я и скомандовал компьютеру обозначить местоположение дром-зоны. – По прямой до неё порядка трёх астрономических единиц. То есть, около полумиллиарда километров. На этом корабле, особо не напрягая двигатели, мы сможем добраться туда часов за пятнадцать.

– Вы уже просчитывали возможные маршруты?

Я самодовольно усмехнулся:

– В этом нет необходимости, профессор. Ведь я, как Вы сами изволили выразиться, баловался в виртуальностях. Да, согласен: космос и звёзды там были иллюзией, а космические полёты – игрой воображения. Однако расчёты, которые я проводил, ничем не отличались от реальных. Я делал всё так, как делал бы навигатор на настоящем звездолёте, я не упрощал себе задачу, подобно многим другим, и, в частности, не придумывал новые исследованные каналы второго рода, а пользовался только теми, что были известны с довоенных времён. Единственное, чего я не учитывал в своих виртуальных путешествиях, это существования чужаков; моя искусственная вселенная была чисто человеческой. В этом Вы правы, я закрывал глаза на реальность. Однако здесь, – я постучал пальцем по голове, – хранится множество маршрутов в ту область Галактики. В своей виртуальности я часто отправлялся на Землю, родину человечества, бывал возле многих соседних звёзд. Через Дельту Октанта, каюсь, ни один мой маршрут не проходил, зато через Южную Полярную Звезду, Сигму Октанта, я пролетал несколько раз. А оттуда до Дельты рукой подать.

– Южный Полярис, как и Земля, теперь принадлежит расе габбаров, – отозвалась Рашель. – Появляться там опасно.

– Найдём другой путь, – беззаботно сказал я. – Нет проблем. Сейчас для нас главное решить, как ускользнуть из системы Махаварши. Лично я предлагаю не рисковать, пытаясь воспользоваться нашей дром-зоной, а лететь к Адити. На этом манёвре мы потеряем полтора месяца, зато наверняка останемся в живых и чужаки не узнают, что нам удалось покинуть планету.

Агаттияр отрицательно покачал головой:

– Вряд ли господин Шанкар согласится с вами. Для нас важнее как можно скорее добраться до Терры-Галлии, а не скрыть от Иных своё бегство с Махаварши. К тому же Вы преувеличиваете риск – дром-зона велика, и чужаки только контролируют её, но никак не блокируют. Они, конечно, заметят нас, но не успеют среагировать.

– Господин профессор прав, – заметила Рашель. – То же самое было в нашей системе, пока мы не сосредоточили все каналы второго рода в охраняемой области. Разведчики чужаков спокойно прорывались в дром-зону и уходили от наших патрулей.

В конце концов я признал резонность их доводов. Мы вызвали на большой обзорный экран схему исследованных каналов локального пространства Махаварши и принялись обсуждать достоинства и недостатки того или иного маршрута.

От этого захватывающего занятия нас отвлекло появление Риты. Будучи уже полноправным членом команды, девушка вошла в рубку, не испрашивая моего разрешения, и сказала:

– Извините, что мешаю вам, но… я бы хотела поговорить с командиром. Наедине.

Сам я не сразу сообразил, что под словом «командир» она подразумевает меня. Зато Рашель и Агаттияр немедленно встали с кресел и направились было к выходу, но Рита тотчас остановила их:

– Нет, не так. Наоборот. Я прошу командира пройти со мной.

Я поднялся со своего места и, без всяких опасений оставив корабль под командованием кадета Леблан, вышел вместе с Ритой из рубки. Когда дверь за нами закрылась, я сказал:

– Вот что, госпожа судовой врач. В дальнейшем я просил бы Вас обходиться без излишних формальностей. Да, мы сейчас на военном корабле. Да, на мне военная форма. Но мы – гражданский экипаж. В сущности, даже не экипаж, а группа беглецов, овладевшая бесхозным кораблём. Пожалуйста, называй меня Стасом. В крайнем случае – Стефаном. Договорились, Рита?

Она кивнула:

– Хорошо, Стас. Между прочим, я как раз и собиралась поговорить с тобой о твоей форме. И не только о ней.

– Да, слушаю.

– Пойдём со мной. Мне нужно тебе кое-что показать.

Мы спустились на второй ярус, где располагались каюты членов команды корабля, а также медсанчасть. Проходя мимо двери лазарета, Рита невольно поёжилась:

– Я как представлю, что они сейчас с ним делают…

Мне тоже стало не по себе, однако я постарался сохранить невозмутимость и сухо ответил:

– Ахмад предатель. Он это заслужил… Да, кстати, тут у меня в голове вертится один вопрос, но я всё забываю задать его господину Шанкару. Тебе не кажется странным, что Сопротивление до сих пор ничего не знало о борьбе Терры-Галлии? Ведь они, как я понял, периодически ловят пятидесятников и убивают их. Разве они ни одного из них не допрашивали?

– Думаю, допрашивали. Вернее, пытались допросить. Но те наверняка были закодированы и сразу умирали при попытке добыть у них информацию. По крайней мере, я так считаю. Это мне подсказывает здравый смысл.

– А если Ахмад тоже закодирован?

– Тогда бы его допрос давно закончился.

– Гм. Раз так, то получается, что его хозяева сплоховали?

– Ничего подобного. Просто дело в том, что наличие психокода легко обнаружить при медосмотре. Ментограмма закодированного человека имеет ряд особенностей, которые заметны любому специалисту. А мистер Раман, как лётчик, регулярно проходил комплексные медосмотры, включающие в себя ментоскопирование. Вам же это хорошо известно.

– Да, теперь понимаю. Будь он закодирован, его бы сразу признали негодным к полётам, а кроме того, об этом рано или поздно пронюхало бы подполье. И скорее рано, чем поздно.

– Вот именно. Как я уже говорила, от специалиста скрыть наличие психокода невозможно.

– А ты специалист? В смысле, психиатр?

– Нет, упаси Бог! Кошмарная специальность! Мой основной профиль – гинекология, но это вовсе не значит, что я совсем не разбираюсь в психиатрии. У меня разностороннее медицинское образование.

– Так ты гинеколог?! – невесть почему изумился я.

– Да. – Она пристально посмотрела на меня. – А ты, небось, считал, что это исключительная монополия мужчин? Впрочем, кое в чём ты прав: из женщин редко получаются хорошие гинекологи. Но если уж получаются, то пациентки валят к ним толпами. Хотя бы потому, что они, в отличие от мужчин, не пытаются… ну, ты сам знаешь, чего они не пытаются делать. И всё, хватит об этом.

Мы уже стояли перед дверью каюты с непритязательной и лаконичной табличкой «CAPITAINE». Рита объяснила:

– Среди офицеров корабля судовой врач стоит на последнем месте в командной иерархии. Но у него есть одна прерогатива, которой не имеет никто другой из экипажа, помимо капитана: он может входить в любую жилую каюту без разрешения её обитателя.

В подтверждение своих слов, она открыла дверь и прошла внутрь. Я последовал за ней.

Капитанская каюта оказалась менее просторной, чем я ожидал, и куда более уютной. Во всей её обстановке чувствовалась какая-то детская непосредственность. Увидев на разобранной койке скомканную цветастую пижаму, я сообразил, что все три месяца полёта каюту отца занимала Рашель. А ещё я подумал, что девочка, собираясь в «заячье» путешествие, всё же не смогла устоять перед своей женской натурой и наверняка протащила на корабль целый ворох всякой одежды. Просто удивительно, как её не поймали…

– Здесь жила Рашель, – сообщила мне и без того очевидный факт Рита. – Можно не сомневаться, что вскоре она освободит эту каюту для тебя, а сама переселится в другую и прихватит с собой одну вещь, на которую тебе всё же следует посмотреть. Я имею в виду вот эту фотку.

Рита указала на голограмму, стоявшую на рабочем столе правее консоли терминала. Там было изображено трое человек, и один из них… Нет-нет, это был не я, хотя в первый момент мне почудилось, что я вижу себя. Мужчина на снимке был старше, лет уже за сорок, волосы у него были русые, а не каштановые, как у меня, а кожа – немного светлее. Зато фигура, черты лица… это было просто невероятно! Его вполне можно было принять за моего старшего брата, даже более того – за старшего брата-близнеца, хоть как это ни парадоксально звучит. Ещё никогда я не встречал такого поразительного сходства между двумя не связанными близким родством людьми!

Рядом с мужчиной стояла красивая белокурая женщина моих лет, а перед ними пристроилась Рашель – со стянутыми в косичку волосами, одетая в коротенькое клетчатое платьице. Улыбки всех троих явственно говорили о том, как они счастливы вместе…

– Я решила, что ты должен это увидеть, – говорила между тем Рита. – Ведь ты догадываешься, кто этот мужчина на фотографии?

– Да, – хрипло ответил я. – Догадываюсь.

– И понимаешь, что это значит?

Я промолчал, так как всё было ясно без слов. И то, почему Рашель привязалась ко мне буквально с первой секунды знакомства, и то, с какой настойчивостью она предлагала мне надеть отцовский мундир, и нечаянное «папа», вырвавшееся у неё, когда она очнулась после выстрела парализатора…