Чудовище (сборник) - Юрий Петухов

Старичок ректор покорно смолк, зашаркал по навощенному паркету и опустился в одно из кресел в середине зала.

— А я считаю необходимым добавить, — прозвучало с прокурорского места, — что при всех обстоятельствах совершенно непонятно — как подсудимый умудрился получить «красный» диплом?!

Петр Петрович замешкался, но опять-таки его выручил голос:

— Будет воду-то в ступе толочь, если вам не ясно это, то, может быть, вы бы лучше заняли место адвоката?

Зал одобрительно загудел. А голос добавил:

— Бюрократические методы оставим бюрократам, а мы собрались здесь по делу, будем же им и заниматься. Следующий!

Выступлений трех следующих свидетелей Антон Варфоломеевич не слышал. До него стало доходить происходящее, и он просто не мог поверить в то, что это происходит с ним. Мысли в голове путались, разбегались по темным закоулкам сознания. "Почему, почему?! — мучительно свербил его вопрос. — Почему я?" В зале он видел немало своих прежних друзей и знакомых, которые с таким же успехом могли занять его нынешнее место, однако они оставались на своих местах и оживленно хлопали, сообща возмущались каким-то фактами из биографии Баулина, которую разматывали по ниточке. Ни одного доброго, поддерживающего, ободряющего взгляда в его сторону! Антон Варфоломеевич совсем приуныл, опустил голову к коленям, сжал ее руками. И тут он почувствовал, что его пышная шевелюра куда-то пропала, а голова противно колола ладони. Он еще раз провел рукой ото лба к затылку. "Остригли!" — мелькнуло в мозгу. И почему-то одно это повергло его в отчаяние более, чем все выступления свидетелей, настрой судей и недоброжелательная атмосфера в зале.

— Значит, вы утверждаете, что способствовали гражданину Баулину в распределении после института, — донесся до Антона Варфоломеевича голос Петра Петровича.

— Да, благодаря мне он остался не только в Москве, но и поступил именно в наше конструкторское бюро. Я получил о нем блестящий отзыв и просто посчитал долгом не упустить такую личность.

— Вы получили взятку?! — Прокурор воспользовался паузой.

— Да уймите вы его, — обратился свидетель к Петру Петровичу. — Что он все со своими взятками?

Петр Петрович бросил неодобрительный взгляд в сторону прокурора.

— О взятках речь впереди, — прозвучал голос ниоткуда, не тормозите процесса, иначе вас вынуждены будут сменить! Продолжайте, свидетель.

— На своем месте Баулин внес большой вклад в наше дело, я не боюсь громких слов, большой вклад в отечественную и мировую науку.

Неожиданно из первого ряда поднялся смуглый человек с пышными усами и маслеными глазами, он твердо и внушительно произнес с легким кавказским акцентом:

— Чэловек, нэ способный принэсти сэбя в жертву науке, нэ может внэсти никакого вклада!

В зале захлопали.

Петр Петрович застучал молоточком по тарелочке. Оживление стихло. Следующий свидетель был из того же КБ, один из бывших подчиненных Антона Варфоломеевича. Узнал он его не сразу.

— Через год после института и прихода к нам Баулин стал руководителем группы, еще через полтора начальником сектора, в котором я работал.

— Все это происходило во время написания гражданином Баулиным кандидатской диссертации?

— Да, — свидетель уточнил, — во время ее написания мною и еще двумя сотрудниками подчиненного ему сектора.

— Это бездоказательно! — выкрикнул со своего места Антон Варфоломеевич.

На что Петр Петрович не среагировал вообще, а свидетель вытащил из большого потертого портфеля пухлую папку и положил ее перед председательствующим.

— Прошу провести графологическую экспертизу, — сказал он.

— В этом нет нужды, — откликнулся голос ниоткуда.

— А я настаиваю! — заявил со своего места Сашенька.

"Идиот!" — мысленно простонал Антон Варфоломеевич. Крыть ему было нечем. От Сашки-адвоката помощи, судя по всему, ждать не стоило.

— Я прошу назначить другого адвоката, — заявил он, приподнимаясь над перилами.

Петр Петрович согласно кивнул, и вслед за этим неожиданно появившийся человек в медной каске и форме пожарника подбежал к Сашке и, не считаясь с тем, что тот является не только доверенным лицом, но официальным представителем, пинками согнал его с адвокатского места, тем же способом прогнал по проходу и вытурил из зала, после чего вышел и сам.

На помост нехотя, оглядываясь по сторонам, взошел зам. Чувствовалось, что роль адвоката была ему чем-то неприятна. Антон Варфоломеевич подумал: "Час от часу не легче!" — но отводить вторую кандидатуру не решился.

— За время работы в КБ, — продолжил председательствующий, — гражданином Баулиным было сделано двенадцать изобретений и… — он заглянул в дело, лежащее перед ним, — и написано четырнадцать научных статей, так? — Вопрос его был обращен все к тому же свидетелю.

— Так, — подтвердил тот.

— Ну и как же вы относитесь к этому — факт налицо?

— Налицо факт использования служебного положения, — ответил свидетель, — а отношусь я к этому так же, как и к упомянутой диссертации, — Антон Варфоломеевич ставил только свою подпись. Правда, следует отдать ему должное — частью премиальных и гонораров за статьи он делился с нами.

— То есть с теми, кто выполнял за него… — Петр Петрович замялся.

— Да.

— Мне кажется, что в свидетеле говорит обычная зависть мелкого исполнителя к человеку большой науки, — подал свой голос зам.

Свидетель оторопел, растерялся, видно было, что ему не часто приходилось участвовать в подобных процессах, да и вообще в словопрениях. Выручил его все тот же голос ниоткуда:

— О зависти мы поговорим позже, вернемся и к этому вопросу, как и к взяточничеству.

— В конце концов, кто тут председатель?! — возмутился Петр Петрович. — Почему вы постоянно прерываете ход заседания?

— Страницы сто пятьдесят четвертая тире двести восемьдесят шестая дела подсудимого, — ответствовал голос, — ознакомьтесь с ними повнимательнее, уважаемый Петр Петрович.

"Все раскопали!" — с горечью подумал Антон Варфоломеевич, пока председательствующий копошился в деле. Сам он почти забыл обо всех этих историях и искренне считал все труды только своими и ничьими иными. Но память настойчиво нашептывала ему — неправда, Антон, неправда, и свидетель, и голос правы, тем более что это твой же голос. "Как это мой?!" — перепугался Антон Варфоломеевич, никогда не страдавший раздвоением личности. Ответа не последовало.

— Жертвэнность, наука трэбуэт жертвэнности! — выкрикнул с места масленоглазый усач. — Бэз жертвы нэт истинного ученого!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});