Эндимион. Восход Эндимиона - Дэн Симмонс

Мы с Энеей остались одни на верхней террасе. После сражения небо казалось совсем темным, и я не сразу осознал, что это тучи перевалили через гребень и стирают звезду за звездой, как мокрая тряпка – мел со школьной доски. Открыв дверь своей спальни, Энея вошла, зажгла фонарь и снова появилась на пороге.

– Рауль, ты идешь?

Мы поговорили. Но не сразу.

Любые описания близости – нелепы, но сама близость нелепой быть не может, если ты близок с тем, кого действительно любишь. В ту ночь я это понял.

А потом мы с Энеей накинули кимоно и перешли к открытым сёдзи. Энея вскипятила на маленькой спиртовке чай, мы взяли чашки и сели друг против друга, прислонившись к раме, соприкасаясь босыми подошвами, прямо над бездонной пропастью. Было холодно и пахло дождем. Вершину Хэн-Шаня закрыли облака, вдали фейерверком сверкали молнии.

– Неужели Рахиль – та самая, из «Песен»? – спросил я. Мне хотелось задать совсем другой, главный вопрос, но я не решался.

– Да, та самая. Дочь Сола Вайнтрауба, которая заболела на Гиперионе болезнью Мерлина и двадцать семь лет с каждым днем становилась все моложе и моложе. Сол взял ее в паломничество грудным младенцем.

– А еще ее звали Монетой, – добавил я. – И Мнемосиной…

– Советницей, – прошептала Энея. – И Памятью. Подходящие имена для той роли, которую она тогда играла.

– Двести восемьдесят лет назад! В десятках световых лет отсюда… на Гиперионе. Как она сюда попала?!

Энея улыбнулась. Теплый чай дышал паром, тонкими струйками поднимавшимся к ее взъерошенным волосам.

– Я родилась больше чем двести восемьдесят лет назад. И в десятках световых лет отсюда… на Гиперионе.

– Так она попала сюда так же, как и ты? Через Гробницы Времени?

– И да, и нет. – Энея подняла ладонь, упреждая мои протесты. – Знаю, Рауль, ты хочешь разговора начистоту… Никаких притч, никаких аналогий, никаких иносказаний. Согласна. Время для такого разговора пришло. Но истина в том, что Сфинкс – лишь часть ее странствия.

Я ждал.

– Ты помнишь «Песни»… – начала Энея.

– Я помню, что паломник по имени Сол взял с собой дочь… а потом кибрид Китса каким-то образом спас ее от Шрайка, а потом она начала взрослеть нормально… Он унес ее в Сфинкс и перенес в будущее… – Я осекся. – В это будущее?

– Нет. Рахиль снова выросла и стала молодой женщиной в очень далеком будущем. Ее отец вырастил ее во второй раз. Их история… она чудесная, Рауль. В буквальном смысле слова чудесная.

Я потер лоб. Утихшая было головная боль норовила вернуться.

– И она пришла сюда через Гробницы Времени? Вернулась с ними в прошлое?

– И через Гробницы – тоже. Но она и сама способна перемещаться во времени.

Я вытаращил глаза. Это похоже на полное безумие.

Энея улыбнулась, словно прочла мои мысли. А может, и правда прочла.

– Я понимаю, Рауль, это похоже на безумие. Многое из того, с чем нам предстоит столкнуться, кажется весьма странным.

– Мягко говоря… – фыркнул я. И тут в мозгу щелкнул еще один переключатель. – Тео Бернар!

– Да?

– Ведь в «Песнях» был Тео, верно? Мужчина…

Существует много различных версий «Песней»: устные пересказы, баллады, и в этих сокращенных версиях малосущественные подробности довольно часто опускаются. Бабушка заставила меня выучить почти всю поэму, но скучные места никогда не вызывали у меня особого интереса.

– Тео Лэйн, – подсказала Энея. – Одно время он был референтом Консула на Гиперионе, а впоследствии стал первым генерал-губернатором от Гегемонии. Я как-то раз видела его, когда была маленькая. Воспитанный такой. Спокойный. Носил очень забавные архаичные очки…

– А эта Тео… – Я все пытался разобраться, что к чему. – Может, он поменял пол?

Энея покачала головой.

– Длинный, но не сигара, как сказал бы Фрейд.

– А кто?

– Тео Бернар – прапрапра-и-так-далее-правнучка Тео Лэйна. Ее история – сама по себе приключение. Но родилась она в наше время… бежала из имперских колоний на Мауи-Обетованную и присоединилась к повстанцам… Но она так поступила из-за слов, сказанных мною первому Тео почти триста лет назад. Эти слова передавали из поколения в поколение. Тео знала, что я буду на Мауи-Обетованной, и знала когда…

– Это как это?

– А именно это я и сказала Тео Лэйну, – невозмутимо ответила Энея. – Сказала, когда буду там. Память о моих словах жила в его семье, так же как память о паломничестве к Шрайку жила в «Песнях».

– Значит, ты способна видеть будущее, – очень спокойно сказал я.

– Не будущее. Будущие, – поправила меня Энея. – Я же говорила, что способна. И ты слушал меня сегодня вечером.

– Ты видела собственную смерть?

– Да.

– Расскажешь, что ты видела?

– Не сейчас, Рауль. Пожалуйста. Потом. В свое время.

– Но если будущих несколько, – чуть не простонал я, – почему же ты видела только одну свою смерть? И если ты ее видела, почему ты не можешь ее избежать?

– Я могла бы ее избежать, – тихо сказала она, – но это был бы неправильный выбор.

– То есть как это? Разве можно предпочесть жизни смерть?! – Я невольно сорвался на крик, крепко сжав кулаки. Энея взяла меня за руку.

– В том-то все и дело, – прошептала она так тихо, что мне пришлось склониться к ней, иначе бы я не расслышал. Молнии продолжали свою пляску над отрогами Хэн-Шаня. – Смерть невозможно предпочесть жизни, Рауль, но порой это необходимо.

Я тряхнул головой. Должно быть, в ту минуту я выглядел очень угрюмо, но мне было наплевать.

– А не расскажешь ли ты, когда умру я?

Она посмотрела на меня своими бездонными глазами и сказала:

– Не знаю.

Я обиженно заморгал. Ее что, совсем не заботит мое будущее?

– Конечно же, заботит, – шепнула она. – Я просто предпочла не смотреть эти волны вероятности. Видеть свою смерть… трудно. Увидеть твою… – Энея сдавленно всхлипнула, и только тут я понял, что она плачет. Я передвинулся поближе и обнял ее. Энея положила голову мне на грудь.

– Прости, детка, – пробормотал я, сам толком не понимая, за что прошу прощения. Меня переполняли странные чувства, смесь счастья и горечи. При мысли о предстоящей утрате мне хотелось выть, швырять камни, молотить скалы кулаками. И словно в ответ, на севере прокатился раскат грома.

Я осушал ее слезы поцелуями, и солоноватый привкус слез мешался с теплом ее дыхания. И снова мы любили друг друга – но на этот раз медленно, трепетно, забыв о времени, совсем не так, как прежде.

После, когда мы лежали щека к щеке и прохладный ветерок остужал наши разгоряченные тела, Энея спросила, положив ладонь мне на грудь:

– Ты хочешь о чем-то спросить. Я чувствую. Ну?

Я вспомнил все вопросы, роившиеся у меня в голове во время ее вечерней беседы, все пропущенные мной темы, все то, без чего мне не понять, зачем оно нужно, это причастие. Что такое крестоформ? Что устроил Орден на внезапно обезлюдевших планетах? Какую выгоду надеется извлечь из этого Центр? Что за черт этот Шрайк – монстр или телохранитель? Откуда он взялся? Что будет с нами? Что она видела в нашем будущем такое, что мне необходимо знать, чтобы мы смогли выжить… чтобы она избежала судьбы, о неизбежности которой знала еще до своего рождения? Что за страшные тайны укрыты в Связующей Бездне и почему так важно подключиться к ней? Как мы собираемся удрать с этой планеты, если Орден и впрямь затопил портал потоком лавы, а путь кораблю Консула преграждает их эскадра? Кто такие эти ее «наблюдатели», шпионящие за человечеством не одно столетие? К чему это изучение языка мертвых и все такое прочее? Почему Немез со своими дурацкими клонами до сих пор еще не прикончила нас?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});