Саксонские Хроники - Бернард Корнуэлл

— Это честная сделка, отец? — спросил я Пирлига.

— Кто может измерить цену жизни? — ответил тот вопросом на вопрос.

— Я могу, — резко ответил я и снова повернулся к Эрику. — Цена такова. Вы оставите все оружие, с которым пришли на мост. Вы оставите ваши щиты, кольчуги и шлемы. А также браслеты, цепи, броши, монеты и пояса. Вы оставите все ценное, Эрик Тарглисон, и тогда сможете забрать корабль, который я для вас выберу, и уплыть.

— Корабль, который ты для нас выберешь? — переспросил Эрик.

— Да.

Он слабо улыбнулся.

— Я построил для брата «Покорителя Волн». Это я нашел в лесу дерево для его киля. То был дуб со стволом прямым, как весло, и я сам его срубил. На шпангоуты и брашпиль корабля, на его форштевень и палубный настил, господин Утред, пошло еще одиннадцать дубов. Мы проконопатили корабль шерстью семи медведей, которых я собственноручно убил копьем, и я сам сковал гвозди для него в свой кузне. Моя мать соткала парус для этого судна, а я сплел для него канаты и посвятил его Тору, убив своего любимого коня и окропив его кровью нос корабля. Корабль этот нес меня с братом сквозь шторма, туман и лед. И он, — Эрик повернулся, чтобы посмотреть на «Покорителя Волн», — прекрасен. Я люблю этот корабль.

— Ты любишь его больше жизни?

Мгновение Эрик поразмыслил над моим вопросом, потом покачал головой.

— Нет.

— Тогда вы уйдете на судне, которое я выберу сам, — упрямо проговорил я.

Возможно, на том и закончились бы наши переговоры, но тут под аркой, где норвежская «стена щитов» стояла лицом к лицу с моими войсками, поднялись суматоха и шум.

На мост явился Этельред и потребовал, чтобы его пропустили в ворота. Эрик озадаченно посмотрел на меня, когда нам передали эту весть, и пожал плечами.

— Он здесь командует, — сказал я.

— Итак, мне понадобится его дозволение, чтобы уйти?

— Да, — ответил я.

Эрик велел «стене щитов» пропустить Этельреда на мост, и мой кузен ступил на него со своим обычным нахальным видом. Алдхельм, командир его гвардии, был его единственным спутником.

Не обращая внимания на Эрика, Этельред негодующе подступил ко мне.

— Ты полагаешь, что имеешь право вести переговоры от моего имени? — обвиняющим тоном бросил он.

— Нет.

— Тогда что ты тут делаешь?

— Веду переговоры от своего имени, — сказал я. — Это — ярл Эрик Тарглисон, — представил я норвежца по-английски, но после снова перешел на датский. — А это — олдермен Мерсии, господин Этельред.

Эрик в ответ слегка поклонился Этельреду, но зря потратил на него вежливость. Этельред оглядел мост и сосчитал людей, которые здесь укрылись.

— Не слишком много, — резко сказал он. — Все они должны умереть.

— Я уже предложил им жизнь, — ответил я.

— У нас есть приказы! — едко бросил мне Этельред. — Взять в плен Зигфрида, Эрика и Хэстена и доставить их к королю Этельстану.

Я увидел, как глаза Эрика слегка расширились. Я думал, тот не говорит по-английски, но теперь понял: он, должно быть, выучил наш язык достаточно, чтобы понять слова Этельреда.

— Ты нарушишь приказ моего тестя? — с вызовом спросил Этельред, не получив от меня ответа.

Сдержавшись, я терпеливо ответил:

— Ты можешь сразиться с ними здесь, но тогда потеряешь много хороших людей. Слишком много. Ты можешь поймать противников в ловушку, но, когда начнется прилив, судно поднимется к мосту и спасет их. — Это было трудно проделать, но я научился ценить корабельное искусство норманнов. — Или ты можешь избавить Лунден от их присутствия, — продолжал я. — Как раз это я и собираюсь сделать.

Алдхельм издевательски захихикал, полагая, что мой выбор был продиктован трусостью. Я посмотрел на него, но тот с вызовом встретил мой взгляд, отказываясь отвести глаза.

— Убейте их, господин, — сказал Алдхельм Этельреду, продолжая смотреть на меня.

— Если хочешь с ними сразиться, — проговорил я, — это твое право, но я от него отказываюсь.

На мгновение оба они — и Этельред, и Алдхельм — боролись с искушением обвинить меня в трусости. Я видел это по их лицам, но и они увидели на моем лице нечто такое, что заставило их передумать.

— Ты всегда любил язычников, — с глумливой улыбкой сказал Этельред.

— Я так их любил, — сердито проговорил я, — что провел два корабля через разрыв в мосту в темноте ночи! — И я показал туда, где торчали зазубренные обломки опор моста. — Я привел людей в город, кузен, взял Ворота Лудда и выдержал такую битву, которую никогда не хотел бы выдержать снова. В этой битве я убивал для вас язычников. И — да, верно, я их люблю.

Этельред посмотрел на брешь в мосту. Там непрерывно взлетали брызги, вода падала в разлом с такой силой, что древний деревянный настил дрожал, и до нас доносился гулкий шум реки.

— Тебе не приказывали являться сюда на кораблях, — негодующе заявил Этельред.

Я знал — мои поступки возмущают его потому, что могут уменьшить славу, которую тот ожидал обрести, взяв Лунден.

— Мне приказали вручить тебе город, — ответствовал я. — Ну так вот он! — Я показал на дым, плывущий над холмом, над которым звенели крики. — Твой свадебный подарок, — сказал я с издевательским поклоном.

— И не только город, господин, — обратился Алдхельм к Этельреду, — но и все, что в нем находится.

— Все? — переспросил Этельред, словно не мог поверить в такую удачу.

— Все, — жадно проговорил Алдхельм.

— И если ты благодарен за это, — угрюмо перебил я, — тогда благодари свою жену.

Этельред круто обернулся и уставился на меня широко раскрытыми глазами. Что-то в моих словах удивило его, потому что он выглядел так, будто я его ударил. На его широком лице читалось недоверие и гнев. На мгновение Этельред лишился дара речи.

— Мою жену? — в конце концов переспросил он.

— Если бы не Этельфлэд, — объяснил я, — мы не смогли бы взять город. Прошлой ночью она дала мне людей.

— Ты видел ее прошлой ночью? — недоверчиво спросил он.

Я посмотрел на Этельреда, гадая — не сошел ли тот с ума?

— Конечно, я видел ее прошлой ночью! Мы вернулись на остров, чтобы погрузиться на корабли. Она была там и пристыдила твоих людей, заставив их отправиться со мной.

— И она заставила господина Утреда дать клятву, — добавил Пирлиг, — клятву защищать Мерсию, господин Этельред.

Но тот не обратил внимания на слова валлийца. Он все еще смотрел на меня, но теперь уже с ненавистью.

— Ты погрузился на мои суда? — От гнева и ненависти он едва мог говорить. — И виделся с моей женой?

— Она сошла на берег с отцом Пирлигом.

Я не имел в виду ничего особенного, когда это сказал. Просто доложил, как все было, в надежде, что Этельред восхитится своей женой, ее порывом. Но едва я заговорил, мне стало ясно — я совершил ошибку. Одно биение сердца мне казалось, что Этельред меня ударит — такой неистовой была ярость, внезапно отразившаяся на его широком лице, — но потом он совладал с собой и зашагал прочь. Алдхельм поспешил за ним. Он ухитрился догнать моего кузена достаточно быстро, чтобы с ним поговорить. Я видел, как Этельред сделал взбешенный, небрежный жест, и Алдхельм вернулся ко мне.

— Поступай, как считаешь нужным! — крикнул он и последовал за своим хозяином через арку, где норвежская «стена щитов» позволила им пройти.

— Я всегда так поступаю, — ни к кому не обращаясь, проговорил я.

— Как поступаешь? — спросил отец Пирлиг, пристально глядя на арку, под которой так внезапно скрылся мой кузен.

— Поступаю, как считаю нужным, — ответил я и нахмурился. — Что вообще произошло?

— Ему не нравится, когда другие мужчины говорят с его женой, — объяснил валлиец. — Я заметил это еще на судне, пока мы шли вниз по Темезу. Он ревнует.

— Но я знаю Этельфлэд целую вечность! — воскликнул я.

— Он боится, что ты знаешь ее слишком хорошо, — ответил Пирлиг. — И это сводит его с ума.

— Но это глупо! — сердито заявил я.

— Это — ревность, — сказал Пирлиг. — А ревность глупа.

Эрик тоже наблюдал за тем, как уходит Этельред, и был озадачен так же, как и я.

— Он — твой командир? — спросил он.

— Он мой кузен, — горько проговорил я.

— И твой командир? — повторил Эрик.

— Господин Этельред командует здесь, — объяснил Пирлиг, — а господин Утред подчиняется.

Эрик улыбнулся.

— Итак, господин Утред, мы договорились?

Он задал этот вопрос по-английски, слегка неуверенно выговаривая некоторые слова.

— Ты хорошо говоришь по-английски, — удивленно сказал я.

Тот снова улыбнулся.

— Меня научила рабыня-саксонка.

— Надеюсь, она была красивая. И — да, мы договорились, если не считать одного небольшого изменения планов.