Ванька-ротный - Александр Шумилин

Мы стоим на платформе. Стук колес заглушает солдатские голоса. Солдаты о чем-то |говорят| разговаривают |между собой.|

Дальние кусты и березы бегут вместе с нами. Некоторые из них даже перегоняют нас. А ближние несутся с повышенной скоростью. Платформы кивают то вправо, то влево. Высокая насыпь летит под колеса. Мы стоим на платформах и легко скользим над водой.

Снова крутой поворот. Паровоз повернулся к нам боком. Платформы выгнулись дугой. Они кружатся на месте, как огромная карусель. Все что справа в центре, поворачивается вокруг |себя|. А с другой стороны болотная вода и кусты бегут назад с утроенной силой.

Из крытого вагона, когда смотришь в окно с одной стороны, этой разницы в скоростях не увидишь.

Паровоз дал гудок и слегка притормозил. Платформы, набегая друг на друга, залязгали тормозными тарелками. Мы схватились за |руки и| борта повозок. Повозки стоят на расчалках. Им торможение нипочем.

Паровоз снова дернул, и перезвон прокатился вдоль состава. И вдруг слева, по ходу поезда, показались немецкие самолеты. Паровоз заголосил частыми гудками. Самолеты прошли параллельным курсом.

— Что это? |они| Бомбить не хотят?

— У них бомб нету!

Но вот первый из |них| немцев заложил вираж и с ревом отвернул в сторону. Он развернулся и пошел |обратно| вдоль насыпи.

— Вот тебе и нету!

От фюзеляжа оторвались темные точки и веером понеслись к земле.

Платформы на повороте шли по дуге вправо, а бомбы с визгом кинулись сверху слева. Над болотом |с двух сторон от насыпи| вскипела вода, кверху вскинулись огромные фонтаны бурой жижи. Когда столбы воды рухнули, в воздухе еще парили куски корней и обломки деревьев. Оглушительные удары последовали один за другим. Мы катились по рельсам, не сбавляя хода. Прыгать с платформ было некуда. Кругом была темная вода и трясина.

Самолеты один за другим стали заходить на боевой курс, на насыпь. От паровоза беспрерывно неслись визгливые гудки. Он подавал нам свой голос, что жив, что пыхтит и тащит нас за собой из последней силы. Нам нужно добраться до твердой земли, до суши. На нас сверху сыпались бомбы. Кругом все ревело, клокотало и кипело.

Эшелон с правого поворота перешел в крутой левый. Теперь бомбы сыпались |с другой стороны| справа. Взрывы следовали вперемежку с всплесками |воды|, с воем |хвостатых бомб|, с ревом |самолетов|, с писклявым голосом паровоза. Над насыпью стоял скрежет, грохот и стон. Сверху летели сгустки земли и куски деревьев. Огромные потоки воды низвергались на платформы.

Вот стена огненных разрывов перерезала насыпь у последней платформы. Там, где стояли люди, лошади и повозки рванула ослепительная борозда. Вскинулся дым и с платформы полетели люди с раскинутыми руками. Одна из лошадей поднялась на дыбы и стоя на задних ногах, исчезла в облаке дыма. Телега на миг приподнялась, |повисла в воздухе,| и медленно разваливаясь, рассыпалась на куски. Отчаянный вопль раздался с соседней платформы. Задняя платформа вздрогнула, приподнялась и на лету оторвалась от состава. Запрокинулась колесами и полетела в воду. Ни повозок, ни людей на ней уже не было.

Эшелон с обрубленным хвостом, не снижая скорости, продолжал катить по насыпи. Никто из уцелевших не спрыгнул и не бросился на помощь попавшим под взрывы. Кто-то, может быть и остался там в живых и теперь корчился от боли, истекая кровью, захлебывался в болотной жиже.

Самолеты отвернули. Эшелон продолжал катить. Обрубленный хвост мотался на рельсах из стороны в сторону. У хвостовой платформы видимо были разбиты колеса. Вот она оторвалась от состава и как-то сама собой стала валиться с насыпи. От эшелона оторвалась теперь уже вторая платформа. На полном ходу, не снижая скорости, она сделала прыжок и пошла под откос. Ударившись о воду, она брызнула болотной жижей и стала погружаться в нее. Какая-то неведомая сила столкнула ее с рельс и пихнула в воду. В тот же миг до нас долетели крики людей, которые вместе с ней полетели с насыпи в воду.

— Эти выплывут! — сказал кто-то.

Под ногами мы почувствовали толчок. Состав освободился от тяжелого груза и легко рванулся вперед. Мы проехали еще с километр и тут заскрипели тормоза. Состав после лязга и визга замер на месте. Путь впереди был взорван. Мы находились на узком изогнутом участке насыпи. Вокруг нас плескалась вода.

Немецкие самолеты развернулись и пошли на второй заход. Зениток и турельных пулеметов на платформах не было. Отбиваться от самолетов было нечем. Оставалось одно. Стоять на платформах, смотреть и ждать. Путь с двух сторон эшелону был отрезан. Кругом вода и никакого укрытия. Куда бежать? Где прятаться? Над головой гудят стервятники. Сейчас начнется все снова!

Самолеты не торопясь, наваливаются сверху. Эшелон стоит в две изогнутые линии. У некоторых нервы не выдерживают, |и| они прыгают в воду. Отойти от насыпи нельзя. Кругом большая глубина и трясина.

Барахтаться в воде при бомбежке опасное дело. От мощной ударной волны можно потерять сознание и захлебнуться в жиже. Куда деваться? Некоторые лезут под колеса, ложатся за рельсы. Мы пока стоим, смотрим и решаем, |что нам собственно делать.| Важно увидеть глазами, куда будут падать бомбы.

С передних платформ уже прыгают в воду. Некоторые приникли к насыпи, а первые всполохи бомб уже громыхают над ними. Несколько первых самолетов, сбросив бомбы, отворачивают в сторону.

— Ложись на скат насыпи справа! — кричу я своим.

— Самолеты заходят слева!

Взрывы бомб чередой приближаются к насыпи. Взвизги и рев, мощные удары где-то рядом. Самолеты бросают бомбы, включив свои сирены. Пространство вокруг взбеленилось и неистово ревет. По воде идут ударные волны. Насыпь хочет оторваться и взлететь вместе с платформами. В дыму и всплесках огня ничего не видно.

В горле пересохло, на зубах песок. Над насыпью едкая пыль, в воздухе запах немецкой взрывчатки. Разрывы бомб в голове, как удары молота, отдают острой болью. Я прыгаю с платформы на край насыпи [и подаю ничком на брюхо]. Мы лежим и бьемся о насыпь, давим её грудью.

Сверху на меня что-то навалилось. Кажется, что меня живым засыпало землей. Я лежу втиснутый в песок |насыпи| и не могу дышать |крикнуть, что я ещё не умер|. Скоро всё кончится. |Это последние удары и ощущение собственной могилы, сознание скоро померкнет.| Каждому из нас достаточно одного близкого удара и тупого всплеска огня. |Сопротивляться нет сил. Исчезает надежда и страх. Наступает полное безразличие. Теперь,| кажется, что на меня сверху наехала колесами платформа. Вот она тяжелая стальная махина проехала по ребрам и завалилась в воду. Нечем дышать.