Древо исчезающих времен - Василий Головачёв

— Я с удовольствием пообщаюсь с вами, коллеги, но в другой раз. Сейчас на это у нас нет времени.

— Что случилось? — в наступившей тишине спросил Жданов.

— Трансгресс становится ненадежным видом транспорта в системе Древа, — сказал Златков без скафандра. — Палач его «поджег», взрывая Стволы один за другим, и теперь он «горит», как бикфордов шнур. Поэтому мне пришлось воспользоваться услугами моего друга Идущего Прямо, бывшего судебного исполнителя. Вам не стоит тратить время и силы на освобождение кванков уважаемого мною рода Ждановых. Да и Златковых тоже. Собирать войско, как в прошлый раз, бессмысленно. Это еще одна уловка Палача, с помощью которой он рассчитывал распылить наши силы и отвлечь нас от главной цели.

— Главная цель — дисквалификация Игрока, сиречь Палача. Разве нет?

— О, естественно, это вообще глобальная задача всех позитивных структур Древа. Но у людей, как у систем более низкого уровня, есть своя главная цель. В нынешней Игре основную регулирующую функцию исполняют не разумные стаи, не человекоспектры, оказавшиеся под контролем Палача, а личности! Понимаете? Только им по силам сыграть роль регулятора Игры и выйти на того, кто способен остановить процесс свертки Древа.

— Вы имеете в виду…

— Я имею в виду всех вас. Ну и, конечно, оператора. Он еще слаб и неопытен, но, если мы все поможем ему, он справится.

«Хронодесантники» зашевелились, оглядываясь на Ивора, зароптали и умолкли.

— Что мы должны делать? — осведомился отец Ивора.

— В первую очередь деблокировать одного из Судей Игры, который имеет доступ к информации о Матричной Ветви, то есть о Корне Древа. Только спустившись на Дно Времен, мы получим возможность встретиться с сильными мира сего — со Зрителями, с Заказчиком Игр, с Безусловно Вторым, а то и… — Златков усмехнулся, — с Безусловно Первым. Пусть оценит наше стремление сохранить Древо. Может быть, не все так печально, как мы думаем?

— Значит, вы не уверены, что мы действуем правильно? — проворчал Олег Борисович.

— Мы действуем в рамках ортодоксальных логик и этик, — флегматично пожал плечами Златков, — созданных человеческим разумом. Но существуют металогика и метаэтика более универсальных уровней, о которых мы только начинаем догадываться. Кто знает, что хорошо для Вселенной, когда нам хорошо? Или плохо?

Молчание на этот раз длилось дольше.

— Ну, допустим, мы прониклись, — заговорил Белый. — Действительно, никто не знает, что плохо, что хорошо для всего Древа. Как в той старой пословице: что русскому хорошо — немцу смерть. Может быть, мы напрасно беспокоимся за всю Вселенную, она сама в состоянии за себя постоять. Но ведь уничтожается наша Ветвь, н а ш а Метавселенная, н а ш а родина! Вот за нее мы и будем драться! Кстати, а почему не вмешается Мера, второй Игрок? Почему он нам не помогает?

— Во-первых, он помогал и помогает, в меру своего разумения, конечно. Во-вторых, он воюет больше на других уровнях, куда человеку нет доступа. К сожалению, он проигрывает…

— Это мы знаем. Итак, что вы нам советуете?

— Я проведу вас к ганглию…

— Куда?!

— К узлу тензорного пересечения Ветвей, откуда мы сможем попасть в заблокированную горизонтом событий «черной дыры» обитель Судьи, комиссара Игры. Остальное будет зависеть от вас, от вашей сплоченности, от запаса сил оператора, от желания Судьи вмешаться в Игру.

— Каким образом мы достигнем этого… ганглия?

— Идущий Прямо унесет всех. Прошу садиться.

Златков поманил «хронорыцаря». Тот, сидевший в седле «кентавра» совершенно неподвижно, наклонился, подставил трехметровую ладонь.

— Прошу, коллеги.

«Хронодесантники» подошли к Златкову, чувствующему себя совсем неплохо в смертельно ядовитой среде; по-видимому, на нем был надет какой-то прозрачный защитный пузырь, помимо обычного уника. «Хронорыцарь» вдруг наклонился к ним, изучая Петруху. По-видимому, он впервые видел свою уменьшенную, но точную копию. Затем в четыре приема «хронорыцарь» перенес людей на спину своего «коня», за высокую спинку седла, на круп, и «кентавр» зашагал мимо горы Ствола к туманной стене кратера, набирая скорость.

Глава 5

Сначала «кентавр» бежал медленно, слегка переваливаясь с боку на бок, заставляя седоков цепляться за ребра и штыри, торчащие из крупа, потом перешел на иноходь, увеличил скорость и пошел плавнее.

Ивор ждал, что «хронорыцарь» приведет в действие какой-нибудь механизм перехода на «струну», и они тут же окажутся в другой Ветви. Однако шли секунды, складываясь в минуты и часы, а «кентавр» по-прежнему мчался иноходью по «холмам» и «равнинам» кратера, постепенно приближаясь к его дымной стене, и не собирался нырять в тоннель хрономембраны. Вспомнились — не родились свои — чьи-то стихи:

Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краюЯ коней своих нагайкою стегаю — погоняю, —Что-то воздуху мне мало, ветер пью, туман глотаю,Чую с гибельным восторгом — пропадаю! Пропадаю!..

Очевидно, мысль о несоответствии скачки процессу перехода из Ветви в Ветвь беспокоила и других пассажиров «кентавра», хотя высказал ее вслух только «штатный ворчун» отряда Гаранин:

— Мы что же, так и будем скакать по буеракам до самого упора? Или здесь трансгресс не работает?

— Трансгресс не имеет к нам никакого отношения, — ответил Златков-четвертый, занятый тихой беседой со своими кванками. — У «хронорыцарей» своя система перемещения по Ветвям.

— Дриммер, что ли?

— Нет, с некоторой натяжкой ее можно назвать системой темпорально-топологического преобразования континуума. Она требует определенной настройки, однако действует безотказно. Хотя…

— Бывают сбои?

— Нет, я не это хотел сказать. Идущий Вопреки, родич моего друга Идущего Прямо, кстати, судебный исполнитель, не смог выбраться из «засыхающей» Ветви и погиб.

— Ничего себе, хорошенькая у нас перспектива!

— Нам это не грозит. Он просто не успел воспользоваться своими возможностями, его убили оруженосцы Палача при исполнении обязанностей.

— Как это все-таки ужасно! — шепнула Надя Руслану, уже научившись пользоваться личной линией связи.

Примерно то же самое проговорила и Мириам, державшаяся рядом с Ивором:

— Никакой он не Игрок — этот Палач! Самый обыкновенный бандит и убийца!

— Согласен, — угрюмо пробормотал Ивор. — Хотя эмоциональные оценки действий Палача вряд ли корректны. Уже проверено, логика Игроков сильно отличается от логики людей.

— Все равно он убийца!

Ивор вздохнул и промолчал.

С тяжким гулом «кентавр» продолжал бежать по дну кратера, не меняя направления. Туманная стена провала приблизилась, напоминая надвигающуюся земную тучу с градом и снегом. Внезапно там, где остались Ствол и база даль-разведчиков, сверкнул огонек, вытянулся факелом вверх и распустился живым огненно-дымным букетом. Твердь под копытами «кентавра» качнулась с такой силой, что он сбился с шага.

— Что там такое происходит? — процедил сквозь зубы Гаранин.

— Очевидно, взорвался Ствол, — после паузы сказал Жданов, выслушав доклад инка; голоса всех Ждановых были так похожи, что отличить их было невозможно. — Или база. Атанас, нельзя ли попросить нашего возчика ускорить процедуру перехода в другую Ветвь?

— Я общаюсь с ним мысленно, он все понимает. Потерпите.

Словно отвечая на пожелания седоков, «кентавр» еще больше увеличил скорость бега, так что в его торчащих ребрах туго засвистел ветер.

Холмистая равнина сзади тем временем начала зыбиться, трескаться, крошиться, раскалываться на плиты, которые с плеском ныряли в задымившуюся, невесть откуда появившуюся жидкость. Эта волна преобразований стала догонять всадников, да и впереди холмы потеряли прочность и начали расползаться под копытами бешено несущегося «кентавра», так что он стал проваливаться и опасно раскачиваться.

— Что происходит? — крикнул Ромашин. — Может, мы перейдем на самостоятельный полет?

— Начался процесс свертки Ветви, — предположил Белый.

— Боюсь, это погоня, — озабоченно ответил Златков-четвертый. — Держитесь!

В ту же секунду «кентавр» на всей скорости нырнул в туманную пелену, и люди перестали видеть друг друга. Не помогли даже фильтры и переход систем зрения «кокосов» на другие диапазоны электромагнитных волн. Тяжкий грохот копыт сменился на глухой стук, будто «хронорыцарь» с седоками за спиной мчался по песчаной проселочной дороге, постепенно поднимаясь в гору.

Туман стал редеть, расступаться, в нем протаяли окна и поляны, затем целые стадионы пустого пространства, и, наконец, полосы и слои тумана остались позади. «Кентавр» выбрался на берег сиреневого моря с ослепительно белыми барашками волн и помчался прямо по воде, поднимая тучи светящихся брызг. Сзади остался склон горы, испещренный узором рытвин, трещин и пещер, посреди которого медленно затягивалась мутью огромная черная клякса, похожая на вход в преисподнюю. И никакого тумана!