Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. ТТ. 1, 2 - Харро фон Зенгер

Лянь По узнал про этот разговор и однажды, обнажив плечо и неся терновую палку в знак покаяния, сопровождаемый своими бинькэ, пришел к воротам дома Линь Сянжу, чтобы просить прощения за свои слова. Он сказал: «Я недостойный человек, я не представлял себе, как вы безгранично великодушны». В конце концов они с радостью помирились, став близкими друзьями» [ «Ши цзи», гл. 89: Сыма Цянь. Исторические записки. Пер. с кит. Р. Вяткина. М.: Восточная литература РАН, 1996, т. 7, с. 247–252].

О возвышении Линь Сянжу сообщает Сыма Цянь в своих Исторических записках. Этот рассказ Сыма Цяня пользуется широкой известностью в Китае. Он мне повстречался не только во время двухлетней учебы на Тайване (1971–1973) на страницах пятого тома учебника китайского языка для высших учебных заведений, но и в 1997 г. в поездке по Китаю в 11-м выпуске учебника китайского языка для начальной школы. Линь Сянжу выделяется своей удивительной стратагемной чуткостью, тотчас угадывая любую замышляемую циньцами стратагему. Своим возвышением Линь Сянжу обязан собственной стратагемной проницательности, благодаря которой он сумел удержать от безрассудного поступка своего покровителя, старшего евнуха Мяо Сяня. Линь Сянжу не только разгадывал вражеские стратагемы, но и умел успешно противодействовать им, если требовалось, то посредством тех же стратагем. Перед лицом угрозы со стороны стратагемы 33 Линь Сянжу своим мягким поведением сумел переубедить Лянь По. Линь Сянжу проявил себя знатоком стратагемного самоанализа. Он понимал, какие стратагемные возможности открываются перед враждебным царством Цинь, стоит им повздорить с Лянь По. Его сообразующееся со стратагемным самоанализом стратагемно-уклончивое и одновременно соответствующее стратагеме 19 поведение, превратно истолкованное его подчиненными как трусость, заставляет Лянь По образумиться. Зависть исчезает, и из соперника тот становится другом. Тем самым у Цинь пропадает всякая возможность нажиться на соперничестве между Лянь По и Линь Сянжу.

Вспомним совет Гете по противодействию стратагеме 33:

«Разделяй и властвуй!» — совет дельный;

«Объединяй и направляй!» — покрепче оплот.

Стратагема № 34. Нанесение себе увечья

Три иероглифа

Современное китайское чтение: Ку / жоу / цзи

Перевод каждого иероглифа: Страдание, страдать / плоть; (часть вместо целого) тело / стратагема

Связный перевод: Стратагема страдающей плоти

Сущность

1. Нанесение самому себе раны / поранить себя, дать наказать, унизить, чтобы войти в доверие к врагу; устроить мнимые козни в отношении представителя собственного стана, чтобы позволить ему якобы «переметнуться» к неприятелю, где, втеревшись в доверие, он работает на своих согласно стратагеме 33. Стратагема нанесения себе вреда, членовредительства; самострела; стратагема мнимого перебежчика

2. Поранить себя и тем самым выманить затаившегося на безопасном расстоянии противника, чтобы затем внезапно на него напасть

3. Разыграть преследуемого с целью вызвать поддержку

4. Прикинуться подавленным, чтобы вызвать сочувствие и развеять недоверие. Стратагема самооговора, самобичевания, стратагема хождения в Каноссу

Древнейшее выражение для стратагемы 34, насколько известно, встречается в пьесе «Великий государь Гуань с одним мечом [идет] на пир» («Гуань да-ван дань-дао хуэй») Гуань Ханьцина (ок. 1240–1320). В первом действии вскользь упоминается «Хуан Гай, проделавший стратагему нанесения себе увечья». А что она собой представляет, мы узнаем из романа Троецарствие.

34.1. Один изъявляет готовность бить, другой — быть избитым

Чжугэ Ляну благодаря стратагеме удалось склонить правителя и военачальника царства У заключить союз против надвигавшегося с восьмисоттысячным войском Цао Цао, владыки севера Китая (см. 13.13). Еще молодой Чжоу Юй, главнокомандующий ускими войсками, располагал лишь 50—60-ю тысячами воинов. Согласно оценке Чжугэ Ляна, несмотря на все превосходство Цао Цао, его можно разбить, если удастся его, несведущего в войне на воде уроженца севера, вынудить к сражению на кораблях. Однако вскоре на службу к Цао Цао перешли два знающих толк в водных баталиях человека, Цай Мао и Чжан Юнь (см. 20.15). Они принялись шаг за шагом готовить войско Цао Цао к предстоящей битве на реке Янцзы. Обоих опасных военных советников Цао Цао с помощью стратагемы Чжоу Юю удалось убрать (см. 33.11). Вскоре Цао Цао был одурачен и Чжугэ Ляном. Под прикрытием тумана тот приблизился на кораблях к водному лагерю Цао Цао, приказав стать судам носом на запад и ударить во все гонги и барабаны… «Немедленно выставить лучников! — распорядился Цао Цао. — Всех, кто есть во флоте! Пусть они отбивают врага стрелами! Самим в сражение не вступать: за туманом ничего не видно. Если враг появился так внезапно, значит, у него там ловушка! Держитесь осторожней!» Цао Цао послал людей в сухопутные лагери передать… чтобы… немедленно отправили на берег по три тысячи лучников. Военачальники, опасаясь, что враг ворвется на их корабли, приказали лучникам осыпать стрелами пространство перед водным лагерем. Десять тысяч человек стреляли не переставая. Стрелы сыпались дождем. Чжугэ Лян повелел развернуть суда в линию с востока на запад и подставить их под стрелы. До самого восхода солнца на его судах гремели барабаны и раздавались воинственные крики воинов. А когда рассеялся туман, Чжугэ Лян приказал идти в обратный путь. Снопы соломы, привязанные по обоим бортам судов, были сплошь утыканы стрелами. «Благодарим за стрелы, господин чэн-сян!» — разом крикнули воины, как их научил Чжугэ Лян.

Пока о случившемся доложили Цао Цао, легкие суда, быстро скользя по реке, были уже далеко; преследовать их было бесполезно. Цао Цао впал в бешенство, сожалея о допущенной ошибке…

Израсходовав понапрасну сто пятьдесят или сто шестьдесят тысяч стрел, Цао Цао в душе был крайне раздражен.

«Чжоу Юй и Чжугэ Лян большие хитрецы, — сказал ему советник Сюнь Ю, — их так просто не возьмешь! Может быть, лучше сперва заслать в Цзяндун лазутчиков? Они притворно перейдут на сторону Чжоу Юя, а на самом деле будут передавать нам сведения. Тогда, зная обстановку, мы сможем принимать правильные решения».

«Так думаю и я, — поддержал его Цао Цао. — Но кто за это возьмется?»

«Дело это можно поручить Цай Чжуну [род. 182] и Цай Хэ [род. 180] — младшим братьям Цай Мао, они сейчас служат в нашем войске, — сказал Сюнь Ю. — Окажите им большие милости, пообещайте награду и отправьте в Восточный У. Переход их на сторону врага не вызовет никаких подозрений…»

Цао Цао щедро одарил Цай Хэ и Цай Чжуна. На следующее утро они в сопровождении пятисот воинов на нескольких судах при попутном ветре отплыли в Восточный У.

Чжоу Юй держал совет со своими военачальниками о предстоящем походе, когда ему доложили, что в устье реки остановилось несколько судов, прибывших с северного берега; на судах находятся братья Цай Мао и заявляют, что они хотят покориться.

Чжоу Юй велел привести их в шатер. Цай Хэ и Цай Чжун предстали перед ним и, поклонившись до земли, сказали:

«Мы решили сдаться вам, чтобы отомстить за старшего брата, безвинно убитого злодеем Цао Цао. Если вы примете нас, мы готовы сражаться против Цао Цао, не щадя своей жизни!»

Чжоу Юй обрадовался и разрешил им остаться, щедро наградив их. Он назначил братьев Цай в отряд к Гань Нину. Они поблагодарили его и решили, что им легко удалось перехитрить Чжоу Юя.

Но, как только они вышли из шатра, Чжоу Юй призвал Гань Нина и предупредил его: «Будьте осторожны! Эти двое — лазутчики, которых к нам подослал Цао Цао. Заметили вы, что они приехали без своих семей? Это доказывает, что они вовсе и не помышляют о том, чтобы верно служить нам. Что ж, пусть посылают свои донесения! А я постараюсь их хитрости противопоставить свою (стратагема 33). Обращайтесь с ними вежливо, но не спускайте с них глаз. В день выступления в поход мы их казним и принесем в жертву знамени»…

В полночь, когда Чжоу Юй сидел у себя в шатре, к нему незаметно вошел Хуан Гай.

«Вы, должно быть, по важному делу? — спросил у него Чжоу Юй. — Хотите что-нибудь сообщить?»

«Я хотел вас спросить, почему мы медлим? Враг многочисленнее нас, и медлить нельзя. Мы могли бы предпринять нападение огнем…»

«Кто научил вас дать мне такой совет?» — заинтересовался Чжоу Юй.

«Никто. Я сам додумался», — ответил Хуан Гай.

«А я так и хочу поступить, — признался Чжоу Юй. — Потому-то я и держу у себя Цай Хэ и Цай Чжуна, хотя и знаю, что они лазутчики. Пусть себе посылают свои донесения! Жаль только, что для меня никто не может сделать того же!»

«Я сделаю!»

«Цао Цао вам не поверит. Ведь я никогда вас не обижал, и у вас нет повода перейти на его сторону».