Сильная и независимая для котика (СИ) - Вада Маричка

— На меня зеньки вылупи! — приказала ему Мурси, подходя ближе и глядя прямиком в глаза. — Не смей молиться! Чё лыбишься?

— Сам себе приятный, вашество! — шутливо отсалютовал Коди. — В твоей жизни только что случился истерический момент?

— Поговори мне! — пригрозила капитан кулаком и усилила иллюзию, взращивающую барьер между двумя собеседниками и фактурой бытия позади.

Воздух задрожал и буквально поплыл перед глазами. Темнота помещения в проблесках маячков помножилась на серость, став однообразным туманом с вкраплением ярких бликов, а агент Мо вспыхнула, наоборот, ярким пламенем. В надетой шиворот-навыворот майке она подошла совсем близко, и отвести взгляда от её серых и пристальных глаз сделалось невозможным. Коди почувствовал привычный страх перед неизвестностью, подступающий из глубин нутра, заглушающий голод, но продолжал исправно стоять как истукан. Только улыбку убрать с лица никак не удавалось, что делало всю картину донельзя абсурдной. Аура держателя Силы и поддающийся ей смертный, прекрасно осознающий, что попался в ловушку. Как маленький астероид, обречённый лететь на солнце: понимает, прощается, но продолжает лететь.

Мурси повернулась к спешно ретировавшемуся ухажёру, рассмотреть которого не оставалось ни единого шанса, отвесила смачный воздушный поцелуй и прокричала:

— До побачанья!

Кавалер, видимо, не уловил смысла сказанного, поэтому промолчал. Послышались лёгкие шаги по ступеням. Захлопнулась громко входная дверь корабля.

— Теперь можно и светом заняться, — пробурчала Мурси, сбрасывая мираж.

— Ой, я и без всякого знаю, с кем ты там интимничала! — усмехнулся, расслабляясь, Коди. — Можно подумать, у тебя выбор большой. Так и знал, что всё это провокация Дуку, уж слишком ты спокойно восприняла пытки Христова. А вот дядя Джес мог бы и поздороваться. Обидно, да!

Мурси изменилась в лице, взгляд её вдруг стал напряжённым, глаза недобро сузились, и она зловеще, но не в шутку, как обычно это делала, а по-настоящему угрожая, прошептала:

— Если до Христова дойдёт хотя бы малейший слух о случившемся здесь, я тебя первого убью без разбирательств. Всё понял?

— Так, прости! Не гневайся. Чего это ты психически расстроилась? — замахал руками Коди. — Уяснил, рот на замке. Дяде Джесу не скажу. Неужели и впрямь нашла себе кого-то в спейснете?

— Не всё же мне унывать одной!

— А! Получается, вы там унывали вдвоём? Теперь это так называется? — расхохотался Коди и увернулся от шлепка шефки. — Ай, не бей меня, а то папе расскажу!

***

Морган летел на попутке к снятому для церемонии залу на предельно разрешимой скорости. Клара могла заподозрить неладное из-за его долгого отсутствия и нафантазировать себе невесть чего. А потом взяться травить Мурсика или ляпнуть на камеру что-то компрометирующее, или, вообще, растрепать больные выдумки остальным ребятам. А раз Коди её, как выяснилось, не раздражал своим вниманием, то дело принимало серьёзный оборот.

Когда катар расплатился и выпорхнул из скайтрея, то продолжал в прямом смысле лететь самостоятельно. Ноги его плохо слушались, норовили пуститься вприпрыжку, а мысли летали высоко в стратосфере и не могли похвастаться привычной чёткостью. Набор радужных картинок, книжка для самых маленьких «про это», а не мысли взрослого мужчины. Рот кривила такая же улыбка, как у Коди, мешались неизвестно откуда взявшиеся слюни, и Морган вдруг ощутил, что и в самом деле основательно проголодался. Он плавно залетел в главный павильон, где проходило празднование, и без разбору приступил к апробации закусок, запивая всё вином, поданным услужливым официантом. Не по-аристократически, не по-катарски, не как учил дедушка, а огромными глотками, захлёбываясь пьянящим алкоголем, как собственным счастьем.

— Что с тобой? — обратилась к нему, подойдя ближе, Клара. — Коди куда-то запропастился, Иржи и Бобби вступили в полемику о сплочённости коллектива при военных действиях, а тебя я никак не могла найти! Всё выглядывала и выглядывала в толпе, а тебя всё не было и не было. Скучно!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я шёл, шёл и, наконец, пришёл, — прошамкал набитым ртом Морган, уплетая очередной «хлебечик» — маленький поджаренный тост с чьей-то икрой сверху.

— Фу! Ты ешь эту гадость? — брезгливо отшатнулась Клара. — Поговаривают, это личинки предков самих неберианцев!

— Угу, — поддакнул Морган, кивая, и залпом осушил бокал. Поставил его на поднос официанту и взялся за следующий.

— Ещё один? Я в шоке! Морган, ты нормальный? Скажи хоть слово!

— Вкусно.

— А почему ты такой растрёпанный? — принялась разглядывать его Клара, обходя по кругу. — Рубашка задрана, брюки помяты, воротник куртки подогнут вовнутрь. С корабля выходил обыкновенный, а теперь только посмотри на себя! Ты подрался с кем-то? Зайди, что ли, в туалет и почистись, оправься! Ну нельзя же так. Тут важные чиновники собрались, какого они о тебе мнения будут? А что с шерстью на голове? С глазами? Да где, кворч тебя раздери, ты был? Что с тобой приключилось?

— Со мной приключилось самое потрясающее в жизни! — пропел Морган, радостно икнув. — Ой, прости. Как же хорошо-то, Клара! Тебе не кажется?

— Нет, не кажется, — прицокнула языком Клара. — Морган! Ты пьян? Или под веществами?

— Я пьян, но не вином — любовью! Не хватит слов, чтоб выразить её! — высокопарно заговорил Морик, но внезапно испугался, что Клара обо всём догадается, и загадочно замолчал. Он сжал плотно, со всей силы губы, но глаза всё щурились, а уголки рта подрагивали, пока наконец эмоции не завладели катаром полностью и он вновь не расплылся в улыбке. — Просто со мной кое-что произошло! И это было так чудесно! Я чувствую такой подъём сил и энергии. Мне хочется петь и танцевать, пить и есть! Давай закружимся с тобой в этом фокстробе! Ты умеешь танцевать фокстроб? Я умею, меня дед учил. Ничего сложного, ну-ка, давай руки.

— Подожди, подожди, — запротестовала Дорн. — Морган, очнись! У тебя и вправду наркозависимость? Офигеть! А я не верила капитанше! Как ты ловко скрывал всё от меня. Точно, ну точно же! И глаза блестят, зрачки расширены, отпечаток слабоумия на лице, паралич лицевых нервов. Что ты принял?

— Клара, какое прекрасное сравнение! Ты попала точно в цель. Это как наркотик. Мне неудержимо хочется ещё!

— Я в шоке! Никогда тебя таким не видела, — осунулось лицо у Клары. — И как долго это длится? Год, два? Дольше? Вот почему у тебя настало перманентное разжижение мозгов! И на чём ты сидишь?

— Да что ты заладила! Я не принимал ничего такого внутрь. Только внаружу! Точнее, я себя позволил употребить внутрь, — Морган глупо хохотнул и устыдился собственной пошлости. — А вот за языком последить надо. Ну и чушь! Хорошо, что меня не слышат приличные дамы! Ох, Муся бы точно сказала, что я — сексист. И шовинист. Не рассказывай ей, ладно?

— Что ты такое болтаешь?! Я просто в шоке! Морган! — Клара готова была разрыдаться от бессилия. — Ну что с тобой, приятель? Как я могу помочь?

— Не нужна мне твоя помощь! Я абсолютно счастлив. Говорю же тебе, случилось кое-что по дороге сюда. И вообще, пойдём танцевать! А ты пробовала вот это розовое вино? Оно тут самое вкусное. То красное не бери, слишком сладкое, а белое, наоборот, кислит.

— Ты уже всё продегустировал? Остановись! — Клара встряхнула друга за плечи. Она готова была пожертвовать даже собственным здоровьем, если бы только ответные реакции друга стали обычными. Но катар как будто не распознал, что Дорн до него дотронулась. — Офигеть! Так Морик Морган, дыши глубже, перестань пить и расскажи по порядку всё, что «счастливого» с тобой приключилось с той поры, когда ты пошёл за бабочкой. Где она, кстати? Вон, торчит из кармана?

— Ой, да, — спохватился Морган, хлопнул себя по брючине и осознал, что «стибренное» бельё наполовину свесилось вдоль шва. — Это бабочка. Но надевать я её не буду. Лучше спрячу понадежней.

— Не хочешь, не надо. Значит, ты её взял и пошёл сюда. Дальше. Что ты ел и пил? Мне нужно подобрать оптимальный режим интоксикации!