Шевалье (Рыцари). Книги 1-3 - Жюльетта Бенцони

заговорила, и в голосе ее звучала глубокая грусть:

– Вы ее по-прежнему любите, не так ли? Может быть, даже сильнее, потому что перестали быть ребенком. Теперь вы ее любите как мужчина.

Санси не спрашивала, она констатировала факты, и Рено не видел никаких оснований, чтобы ей лгать. Он ответил с улыбкой:

– Вы, как и дама Герсанда, обладаете даром проникать в людские сердца, и я не стану отрицать, что вы правы. Я бы солгал, отрицая, а я не силен в обманах. Тем более говоря с вами!

– Должна ли я расценивать ваши слова как признание, что вы никогда мне не лгали, и утверждение, что не солжете никогда?

– Мне даже клясться не нужно. Ложь между нами невозможна.

– Что ж, я сумею довольствоваться этим.

Она вновь повернулась к Христу, распятому на кресте, поцеловала его ноги и сказала, не оборачиваясь к Рено:

– Вы можете идти. Через несколько минут я покину монастырь.

– И поедете во дворец?

– Да, поеду во дворец. Не ждите меня. Я хочу побыть одна.

– Спасибо, – прошептал он, растроганный куда больше, чем думал.

Рено низко поклонился Санси с самым искренним почтением, но она не видела его поклона. А он не заметил, что по ее лицу снова заструились слезы.

Глава 15

Заключительный акт

Получив обещание Санси, Рено почувствовал себя спокойнее и подумал о доме. Ведь там его наверняка ждали верный Жиль Пернон, к чьим советам он привык прислушиваться, и Василий, славный мальчуган, к которому он не на шутку привязался. И еще Рено очень хотелось наконец-то помыться как следует и переодеться в чистую одежду. Проезжая мимо церкви Святого Михаила, он отметил про себя, что там кого-то отпевают. Мощное «Помилуй мя, Господи», исполняемое хором басов, донеслось до него сквозь приоткрытую дверь. Рено невольно улыбнулся, вспомнив жалобы Жуанвиля. Бедняга не мог спать, слыша, как вечером и ночью отпевают в церкви покойников. На этот раз он не услышит жалоб сенешаля Шампани, потому что сейчас он бродит где-то босой по Галилее и сам распевает молитвы и церковные песнопения вместе с королем. В общем, встретить Жуанвиля дома Рено не рассчитывал. Во дворе он спешился, отвел лошадь в конюшню, отворил дверь и громко позвал Жиля и Василия. В ответ – ни звука. Мертвая тишина. Не откликнулась даже служанка, которой хозяйка поручила убирать у них в комнатах и помогать по хозяйству. Рено обошел все комнаты, внутренний дворик и не нашел ни одной живой души.

Успокоил его порядок, который царил в комнатах, и мясное рагу, что булькало в кухне на плите. Вкусный запах напомнил ему, что он страшно голоден. Рено поискал – и нашел! – хлеб, сыр, фрукты, нацедил себе кувшинчик вина из бочки и устроился на пороге своей комнаты, выходившей во внутренний дворик, приготовившись с удобством дожидаться своих домашних. Служанка вернулась в самом разгаре трапезы. О ее возвращении он узнал, услышав громкий крик, который та подняла, обнаружив пропажу в шкафу с провизией. Рено поднялся и пошел поздороваться.

– Не кричите так громко, Перепетуя! Никто вас не обокрал. Я просто проголодался.

При виде Рено служанка снова вскрикнула, уронив кувшин с молоком, который держала в руках, и быстро-быстро перекрестилась несколько раз.

– Вот уж не думал, что так напугаю вас своим возвращением, – проговорил Рено и наклонился, чтобы собрать черепки от кувшина. – Что тут у вас происходит? Где Пернон? Где Василий?

– На рыбалке!

Рено посмотрел на нее в полном недоумении, а Перепетуя, вновь обретя присущее ей достоинство, держа в руках тряпку и приготовившись вытирать молоко, сообщила:

– Да, они ловят рыбу! А что им еще делать, когда им сообщили, что вы умерли? Лучше рыбу ловить, чем по трактирам шляться, какой-никакой прибыток, а не растрата.

– Что это еще за нелепость? Кто сказал, что я умер?

Ответить служанка не успела. На пороге кухни появился Василий, бросил корзину, которую держал в руках, и с радостным воплем бросился к Рено, обнимая его ноги, плача и смеясь одновременно.

– Сир Рено, – бормотал он, – неужели? Спасибо тебе за это, Господи!

Василий, прижавшись к коленкам Рено, заплакал, а тот наклонился и взял его на руки. Неподдельное горе, которое переживал мальчуган, очень растрогало молодого человека, но он не был сторонником чувствительных сцен. Рено чмокнул его в лоб и поставил на ноги.

– Чего ревешь? Успокойся! Ты же видишь, что я жив. Это главное! А вот кто сообщил вам о моей смерти, ума не приложу.

Следом в кухне появился Пернон, но он владел собой лучше, чем маленький грек. Жиль смотрел на своего молодого хозяина с широкой улыбкой.

– Ну, вот и вы! Я ведь чувствовал, что вы живы! А малец никак не хотел мне верить. Хотя нам обоим тяжело досталась нежданная весть. Эй, Василий, больше реветь не будешь?

– Кто-нибудь скажет мне наконец, кто распустил этот дурацкий слух? – возмущенно настаивал Рено.

– Храмовники. Сейчас я вам расскажу все, что знаю, но сначала помогу вам помыться. На вас страшно смотреть, такой вы грязный, сир Рено! И, не сочтите за обиду, пахнет от вас совсем не розами.

Не прошло и пяти минут, как Жиль вытащил во дворик большой деревянный чан с отверстием и затычкой, наполнил его наполовину водой и усадил туда Рено. Затем вооружился большим куском зеленоватого мыла, пахнущего оливковым маслом, и принялся намыливать своего господина.

– Вспоминаю тот день, когда вы пришли в особняк барона де Куси. Вас тогда тоже мыли-отмывали, а Флора д’Эркри, пропащая душа, любовалась вами. Вы тогда были еще желторотым юнцом, но она сумела вас разглядеть. Что бы она сказала теперь!

– Хватит, Жиль! Расскажи лучше, что ты знаешь. Больше пользы будет!

– Сейчас расскажу. Ну, во-первых, имейте в виду, что сразу после вашего отъезда мессир де Жуанвиль потащил меня к королю, а король на вас очень гневался. И должен вам сказать, что святой-то он святой, но гнева его никому не пожелаю. Он не кричит, как кричал мессир Робер, он – само ледяное спокойствие, но гнев из ноздрей так и пышет.

– А что его так разгневало? Мой отъезд без его разрешения?

– Именно так. Он не выносит, когда нарушают его приказы. Но была и еще причина: он получил какое-то письмо. И письмо очень нехорошее.

– От кого?

– Неизвестно. Вместо подписи стояла какая-то закорючка, и, разумеется, без всякой печати. В письме говорилось, что вы устроили похищение дамы Санси, но беспокоиться нечего, так как вы просто задумали принудить ее выйти за вас замуж…

Мыло,